Помело и волшебная шишечка от кровати - Мэри Нортон

— Хотя бы для приличия сделали виноватый вид! — тут же принялась ругаться мисс Прайс. Даже в полутьме кончик ее носа сердито розовел. — Вы самые безрассудные из всех детей, каких я только встречала! Вы совершенно не заслуживаете доверия! Ведь я ясно сказала вам оставаться у кровати! Я чуть в обморок не упала, когда увидела, что вас нет! Думаете, легко колдовать? И вот, когда я, вконец измученная, возвращаюсь сюда, чтобы немного отдохнуть, что я обнаруживаю?

— Ой! — вскрикнула Кери и, пробежав через хлев, бросилась на шею мисс Прайс. Казалось, сердце ее было готово выскочить из груди.

— Ну-ну, — неловко проговорила мисс Прайс, гладя Кери по голове. — Не надо эмоций. Нам всем пришлось нелегко.

— Вы в безопасности! — всхлипывала Кери. — Дорогая мисс Прайс! Они не убили вас…

Мисс Прайс в удивлении вскинула голову.

— Убили меня?! — воскликнула она и оторопело уставилась на детей. — Боже милостивый, неужели вы думали, что это я была на метле?

— Но тогда что это было, мисс Прайс? — спросила Кери, вытирая глаза.

Мисс Прайс некоторое время пристально смотрела на нее, затем торжествующе взглянула на Эмилиуса.

— Это, — сказала она, слегка краснея, — было особенно удачное применение интрасубстанционного перемещения!

Но Эмилиус, обессиленно растянувшийся в углу на соломе, даже не поднял глаз…

Эмилиуса уложили в постель в комнате Чарльза. Там он провел несколько дней. У него, как сказала мисс Прайс, был «шок». Ноги Чарльза оказались не сильно обожжены. Немного желтой мази — и ожоги исчезли. Через неделю каникулы должны были закончиться, и мисс Прайс была с детьми мягче и добрее, чем когда-либо. Она делила все свое время между ними и Эмилиусом, который медленно шел на поправку. Она была так добра, так необычайно терпелива, что детям даже стало немного страшно. Несколько раз Кери видела в доме незнакомых людей. Однажды мисс Прайс спустилась вниз сразу с двумя незнакомцами. Все трое вошли в столовую и закрыли за собой дверь. Более часа дом был погружен в таинственное молчание. Помимо этого, мисс Прайс писала множество писем и бегала звонить в деревню. Но, странное дело, заботы ничуть не ухудшали ее настроения.

Напротив, она становилась все добрее и добрее. Детям происходящее не слишком нравилось, и они были полны дурных предчувствий.

В последний день каникул мисс Прайс торжественно ввела их в гостиную (где, кстати сказать, со времени прибытия Эмилиуса спал Чарльз). Все трое сели на кровать Чарльза, а мисс Прайс устроилась на маленьком стуле с прямой спинкой. Атмосфера была напряженной.

Мисс Прайс откашлялась и положила руки на колени.

— Дети, — начала она, — то, что я собираюсь сказать, думаю, не будет для вас сюрпризом. Вы заметили, что за последнюю неделю в доме стало несколько оживленнее.

Мисс Прайс облизала губы и слегка сжала руки. Глаза детей следили за каждым ее движением в поисках намека на то, что должно случиться.

— У меня нет ничего особенно ценного, — продолжила мисс Прайс, — но то немногое, что мне принадлежит, находится в довольно неплохом состоянии. Например, кухонная раковина, купленная только в прошлом году, стоила мне вместе с работой по ее установке около пятидесяти фунтов… Правда, оборудование ванной комнаты я забираю с собой. Если у меня и есть слабость, так это к современным водопроводным приспособлениям. Я ничего не имею против простой жизни на лоне природы, но купание в лохани — это уж чересчур! — мисс Прайс остановилась. — Вся вырученная сумма пойдет Красному Кресту, — добавила она.

Кери наклонилась вперед и, немного поколебавшись, недоуменно спросила:

— Какая сумма, мисс Прайс?

— Я же сказала, Кери. Сумма, вырученная от продажи дома!

— Вы собираетесь продать дом?

— Кери, будь внимательнее, когда тебе о чем-то говорят. Я продаю и дом, и мебель — все, кроме, как я уже сказала, оборудования ванной комнаты.

— И вы отдаете все деньги Красному Кресту?

— Все до последнего пенни.

— Но почему? — не выдержал Чарльз.

— Чтобы компенсировать этому столетию потерю здоровой женщины.

Кери слегка улыбнулась. Она привстала, затем снова села.

— Понимаю, — медленно сказала она. — О, мисс Прайс…

— Зато я ничего не понимаю! — перебил ее Чарльз.

— Чарльз, — сказала Кери, нетерпеливо поворачиваясь к нему. — Мисс Прайс имеет в виду… — Она бросила неуверенный взгляд на мисс Прайс. — Я думаю, мисс Прайс имеет в виду…

Лицо мисс Прайс было совершенно бесстрастным. Она кашлянула.

— Может, я не выразила это достаточно ясно, Чарльз, — сказала она. — Дело в том, что мистер Джонс сделал мне предложение, — тут она величественно улыбнулась Чарльзу, — и я его приняла.

Чарльз озадаченно уставился на нее:

— Вы собираетесь жить в семнадцатом столетии?

— По необходимости, — объявила мисс Прайс. — Мистер Джонс не может оставаться здесь, а там у него есть дом, домашний скот, сад… Кроме того, у мистера Джонса есть кое-какие сбережения.

— Но как вы поедете туда? — удивился Чарльз. — Ведь без Поля это невозможно.

— Все продумано. Завтра утром за вами заедет мистер Биссельвейт. Он отвезет вас на станцию и посадит на поезд. А сегодня после ужина Поль встанет рядом с изголовьем кровати и повернет шишку.

— Вы собираетесь уехать уже сегодня вечером?! — воскликнул Чарльз.

— К несчастью, нам придется. Хотя я не люблю ничего делать в спешке, без Поля у нас не будет средства передвижения.

Кери повернулась и, выдернув немного пуха из одеяла, уставилась на свою руку.

— Мисс Прайс, — сказала она.

— Да?

— Думаете, вам… — Кери упорно смотрела на одеяло. — Вам там понравится?

Мисс Прайс сложила руки на коленях. Странно, но, похоже, у нее не было готового ответа.

— Мистер Джонс и я, — проговорила мисс Прайс медленно, глядя на стену так, словно могла видеть сквозь нее, — два одиноких человека. Нам будет лучше вместе.

— Но кровать больше никогда не вернется, ведь Поль останется здесь!

Мисс Прайс не ответила. Она по-прежнему глядела на стену и думала о чем-то своем…

И снова там, где раньше стояла кровать, остался лишь тонкий слой пыли. Единственное различие было в том, что на этот раз комната выглядела более пустой. Ковры были свернуты, ящики комода приоткрыты. Скомканный кусок тонкой прозрачной ткани лежал на полу, зацепившись за ножку умывальника.

Итак, она уехала. Там, где всего минуту назад царила суета и суматоха сборов, где звучали последние слова прощания, теперь было тихо и пустынно.