Крылья мрака - Тильда Гир

— Вот так раз! — пробормотал брат Лэльдо. — Выходит, и здесь пространство искривлено… только кажется, что оно в полном порядке, а?

— Выходит, так, — согласилась Лэса. — И меня это не радует, могу сразу признаться. Если добавить к этому фокусу то, что здешние твари умеют прикидываться пустым местом…

— Здешние уже не очень умеют, — донесся до них мысленный голос уробороса, а в следующую секунду и сам Дзз, во плоти и крови, предстал перед ошарашенными путешественниками. — Они это умеют только совсем близко к поселкам, — пояснил малыш, глянув на разинутые рты друзей. — Чем дальше в степь — тем меньше снов. Так тут говорят.

При солнечном свете уроборос оказался не черным, как то выглядело во мраке пещеры и ущелья, а сочно-фиолетовым, а глаза у него были ярко-синие. Уроборос стоял на половине своих многочисленных ног, а второй половиной держал два булатные посоха.

* * *

— Вот, — сообщил он. — Получайте. Бенет сказала, что эти железки могут вам… точнее, нам, очень даже пригодится. А зачем — не объяснила. Эй, а где ты это раздобыла? — он уставился на амулеты, висевшие на груди кошки.

— Бенет дала, — растерянно ответила Лэса.

— Бенет и слыхом не слыхивала про такой камень! — не поверил ей уроборос. — Не могла она дать тебе птичьего бога!

— Ах, ты про это! — поняла наконец иир'ова. — Этого я нашла там, в пещере с серебряной жилой.

Уроборос прикрыл синие глаза и почтительно склонил голову — то ли перед степной колдуньей, то ли перед птичьим богом…

— Сильный камень, — передал он. — Очень сильный. Поможет нам в пути. Жаль, что ящер — не птица.

— Ребята, мы идем дальше, или мы не идем? — вмешался в разговор знатоков брат Лэльдо. — Может, по пути разберемся, что добыли, где и когда?

Признав правоту эливенера, тронулись в путь.

Уроборос, за два года изучивший немалые пространства к северу от скального хребта, охотно принялся объяснять, что идут они по полосе стабильного ментального поля, но зато здесь налицо зрительные искажения.

Дальше трех километров картина окружающего начинает повторяться. Это к северу. На восток и на запад видно нормально (леса-то на горизонте заметили, правда?), зато пресекается мысленная речь. На тех территориях, где плохая видимость, местные твари почти не умеют прикидываться ничем, хотя некоторым это все же недурно удается. На местах с искаженным ментальным полем почти все живые существа могут исчезнуть из виду, и ты их никогда не обнаружишь.

Брат Лэльдо почувствовал, что у него начинает кружиться голова от всей этой путаницы. Как она возникла, почему? Конечно, молодой эливенер знал историю Земли — ведь его наставники, явившиеся из несусветных галактических далей, были свидетелями всего того, что происходило на планете в течение немыслимого периода в пять тысяч лет. И знал, что гибель планеты обусловили не маги, а ядерная война, пронесшаяся над Землей. Но, несмотря на то, что брат Лэльдо, кроме эволюционной биологии, генетики, социологии, психологии, математики и прочего изучал также и физику, он все равно не понимал, как могло возникнуть то, что он наблюдал вокруг себя в данной части земного шара. Никакая из наук не давала объяснений ни искривлениям ментального поля, ни многому другому, что он видел на европейском континенте. А уроборос стоял на своем, утверждая, что все это — дело рук и мозгов древнейших магов, живших на земле в незапамятные времена. Они вконец изуродовали природу реальности в северных краях, и оставшиеся коридоры неискаженного бытия узки, но зато в основном прямолинейны. И тянутся к полюсу.

— Но это значит, что на восток нам не повернуть? — уточнила иир'ова. — И уж тем более — на юго-восток?

Вместо ответа уроборос подпрыгнул, свернулся в воздухе кольцом и цапнул себя за хвост.

Брат Лэльдо вдруг сказал:

— А трава-то уже другая.

Увлекшись разговором, беглецы и не заметили, как миновали сухую степь. Теперь у них под ногами была уже не колючая короткая растительность, а настоящая зеленая трава, сочная и свежая. А вскоре и заросли кустов появились впереди, — в точности, как обещала им молодая сурта. Правда, в силу искаженности здешнего пространства до кустарников им пришлось идти еще больше двух часов, хотя и казалось, что вот они, заросли, рукой подать… Брат Лэльдо и иир'ова, конечно же, вспомнили при этом о миражах, возникающих в пустынях и в сухих степях, где родилась Лэса. Но миражи — это фантомы, не имеющие под собой реального основания, а кустарник, до которого в конце концов добрались беглецы, был вполне реален.

Кусты сбились в плотные купы, оставив довольно широкие прогалы между собой, а кое-где и вовсе расступились, образовав зеленые полянки с высокими цветущими травами. До конца дня было еще далеко, погони вроде бы не предвиделось, и путники решили отдохнуть.

Уроборос перекусил собственным хвостом, а путешественники достали из заплечных мешков тыквенные бутыли с водой, хлеб и козий сыр. И Лэса, и эливенер основательно проголодались — они ведь не потрудились позавтракать перед побегом. Забыли. Не до того им было.

Но едва они принялись за еду, как прямо над их головами, совсем низко, пронеслось с полдюжины птервусов, со свистом и шорохом рассекавших воздух кожистыми крыльями. Беглецы замерли, но ящеры то ли не заметили их, то ли не сочли достойными внимания в силу неаппетитности (по сравнению с суртами путники, конечно, выглядели слишком постными). Хищники явно направлялись к скальной гряде, невидимой отсюда. А может быть, они-то ее видели?..

— Вот ведь… — передал уроборос, проводив задумчивым взглядом крылатых рептилий, — ни разу не видел… где они дерутся?

— Ты о чем? — спросил брат Лэльдо.

— Да вот не понимаю я все-таки, почему птицы курдалагов никогда не нападают на птервусов вблизи от поселков, — пояснил уроборос. — Хоть бы раз посмотреть, как они сражаются! И не знаю, чем сами птицы кормятся. За два с лишним года тоже не видел ни разу, чтобы они хоть что-то склевали.

— Ну, может быть, они в степях кого-то ловят? — предположила иир'ова. — Или курдалаги их кормят зерном, например. Почему ты должен был это видеть?

— Да в общем ты права, конечно… И еще… Я ведь третий год уже здесь, и вот, понимаете, дважды уже было так, что птервусы вдруг начинают прилетать почти каждый день. Раз в год, вот как раз в это время, в начале лета, месяц-полтора — ну просто спасу от них нет! А потом снова пропадут, хорошо если раз в две недели явятся… в общем, какое-то у меня странное предчувствие…

Брат Лэльдо внимательно посмотрел на синеглазого Дзз. Предчувствие? Эливенер привык серьезно относиться к подобным вещам. Как правило, предчувствия не обманывали тех, кто владел искусством мысленного разговора с себе подобными… И тут молодому эливенеру кое-что пришло в голову.