Даже ведьмы умеют плакать - Анна и Сергей Литвиновы

Откуда эти слова? Кто их произнес?

– Лизочка, что с тобой? – встревоженно произнес Ник.

«Эх, Колюня… Накажет тебя бог, ох, накажет!» — в ушах снова прозвучала посторонняя и совершенно непонятная фраза. Произносил ее абсолютно незнакомый голос – старческий, с дребезжинкой. Очень похоже, что так говорила… И Лиза вдруг выпалила:

– Слушай, а как тебя бабушка называла: «Коленька», или «внучек», или?..

Николай растерянно ответил:

– Колюней. А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Просто поинтересовалась, – промямлила Лиза.

Значит, действительно голос Колиной бабушки… Вот гадость! И Лиза спешно перевела разговор на другое. Принялась расспрашивать, как Нику работается в «Ониксе» да где он живет и далеко ли ему добираться до работы…

Но тот, в отличие от большинства мужчин, о себе рассказывал неохотно – все пытался перевести разговор на нее, на Лизу.

– Ты, Лизочка, – гениальный симбиоз.

– Какой еще симбиоз? – удивляется она.

– Симбиоз красоты, обаяния и ума.

Ну, что тут скажешь! Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Не «спасибо» же отвечать…

И Ник ее, кажется, понял. Виновато улыбнулся:

– Извини. Не умею я говорить комплименты… Но как еще сказать, что ты мне, правда, очень-очень нравишься! И снишься – каждую ночь.

«Форсирует. Спешит. И ведь мне – врать не буду! – тоже так бы хотелось: спать с ним рядом. И видеть – общие сны», – подумала Лиза.

– Ник, ты… – произнесла она и вдруг замолчала.

Потому что у нее снова началось . Но теперь – другое.

Перед глазами вдруг всплыло видение: какая-то девушка, лица не видно. Ясно только, что совсем юная, тощенькая, доверчивая… Сидит на грязной кухне, за обшарпанным столом. Уронила голову на руки и плачет так горько, что рука сама тянется прорваться внутрь картинки и успокаивающе погладить девчушку по голове…

– Лизочка, о чем ты думаешь? – вырвал ее из забытья Ник.

«Пытаюсь понять, что за ерунда мне видится», – едва не вырвалось у Лизы. Да что же с ней такое происходит, никакой жизни нет!

«Исчезни!» – приказала девушке-призраку Лиза. И видение начало послушно рассыпаться, тоненькая фигурка – таять… Последнее, что увидела Лиза, – это рука безутешной девчонки: на безымянном пальце – дешевенькое серебряное колечко, а на запястье – свежий, едва подживший шрам…

А Ник опять смотрит на нее встревоженно и, кажется, уже утвердился во мнении, что Кузьмина – девушка со странностями. «Спасать положение, думать, выкручиваться!» – приказала себе Лиза. И пробормотала – смущенно, как и полагается воспитанной девушке, которую осыпают комплиментами:

– Да я всегда теряюсь, когда меня так хвалят… – И кокетливо добавила: – Неужели, я тебе, правда, снюсь?! А в каком виде?

Ник опять успокоился: тревога из глаз исчезла, тут же принял ее игру.

– В самом целомудренном, – заверил он. Секунду подумал – будто взвешивал, стоит ли продолжать, и все-таки сказал: – К сожалению, в целомудренном…

«Да я бы сама с удовольствием посмотрела, какой ты, если сбросить с тебя одежду!» – вдруг подумала Лиза и почему-то обрадовалась. Неприличная, конечно, мысль, такие на первом свидании даже в голову приходить не должны, но зато с ней все в порядке. Нормальная женская реакция на симпатичного мужика. Естественная. Без всякой мистики.

А Ник снова смотрит на нее так, что хочется отодвинуть недоеденный шашлык и, наплевав на церемонных посетителей ресторана, броситься к нему на шею…

«Одно мое слово – и мы поедем к нему! И, – почему-то Лиза не сомневалась и в этом, – одной ночью наш роман не закончится!»

Она уже и рот открыла, чтобы сказать: «Проси счет, и поехали!» – но вместо этого произнесла:

– Ник, а какой институт ты закончил?

«Боже мой, что я говорю? И, главное, совершенно непонятно: я сама эту фразу сказала или опять этот «карлик» внутри меня?!»

А Ник снова обжег ее своим горячим взглядом… и, тщательно скрыв разочарование, ответил:

– В Финансовой академии я учился. На факультете макроэкономики.

Момент был упущен. Остаток ужина болтали исключительно на общие темы: книжки, новые фильмы, модные спектакли…

– А ты, кстати, цирк любишь? – спросила Лиза.

– Если скажу, что люблю, – будешь насмехаться?

– Не буду. Мне самой нравится. Особенно гимнасты и медведи в юбочках.

– Тогда договорились, – просиял Ник. – В следующий раз идем в цирк. Медведей не обещаю, но морские котики – точно будут, я афишу видел.

А Лиза облегченно подумала: «Все-таки я ему очень нравлюсь. Вон, улыбается мне и в цирк зовет… Эх, за что такое счастье?!»

И она допила свой зеленый чай с мятой, а потом обратилась к Нику :

– Я так рада!

– Чему? – Его глаза улыбались.

– Тому, что чай вкусный… – кокетливый взмах ресниц. – Тому, что мы с тобой в цирк пойдем… – Теперь можно облизнуть губы, будто скидываешь с них невидимую соринку. – И тому, что ты мне очень нравишься!

А Ник сделал вид, что сердится, и шутливо погрозил ей пальцем:

– Ах ты, Лизка-Лиска!

– Что-то не так? – Она снова облизнулась.

А Ник с притворным возмущением приказал:

– Немедленно прекрати! А то мне сегодня тако-ое приснится!

И глаза его гарантировали: «Сегодня – только приснится. А вот через несколько дней… скажем, после пресловутого «третьего дринка»…

«Наверное, так оно и будет», – ответил ему взгляд Лизы.

– А, может быть… все-таки сегодня?.. – неуверенно произнес Николай.

Ну, они точно на одной волне! Он понимает, о чем она думает! Может, действительно наплевать на все эти условности-правила? Предупредить бабушку и поехать к нему?

– Нет, Ник, – твердо произнесла Лиза.

И в этот раз была твердо уверена: говорит именно она, а не «карлик».

– Не волнуйся, Лизочка. Все будет так, как ты хочешь, – спокойно сказал Николай. – Ну что, я прошу счет?

Он расплатился (Лизины попытки поучаствовать в оплате были с гневом отвергнуты). Быстро и аккуратно доставил к ее дому. Отметая робкие возражения, запер машину и проводил не до подъезда, а до самой квартиры. Губы, подарившие прощальный поцелуй, были мягкими и родными – почти как у бабушки.

– До завтра, Лизочка. Спасибо тебе за шикарный вечер!

– Тебе спасибо…

Он покачал головой: