Мой муж – чудовище - Даниэль Брэйн

От мужа я постоянно стремилась сбежать, а теперь меня пугало, что он сам уйдет и не вернется.

Пистолет он не взял, кивнул доктору, они вышли, и крики прислуги меня на мгновение оглушили, а потом резко стихли. Шаги удалялись; я прислушивалась, чтобы не думать о том, что я видела. Что я слышала – меня, как ни странно, удивляло меньше.

Я назвала это одним словом – притворство. Не настолько плохо я понимала людей. Мой муж усиленно играл роль отстраненного, безэмоционального, жестокого человека, и он то ли устал, то ли просто слетела маска.

Я знала, что они с доктором вернутся оба, я верила, что не останусь надолго одна, и поэтому встала, подошла к шкафу, по-хозяйски, чего не могла предположить еще день назад, стащила с вешалки первый попавшийся мужской халат и завернулась в него. Потом дошла до окна, раздвинула шторы и выглянула на улицу.

Окна спальни моего мужа выходили на другую сторону усадьбы. Летом здесь был сад, но теперь я лишь могла распознать очертания пары скамеек. Деревья склонились под тяжестью снега, дорожки занесло, и нигде не было ни единого следа. Снегопад кончился, облака разошлись, и сугробы серебрил легкий призрачный свет.

Луна. Полнолуние. Самый пик. Что-то происходит.

Комната его явно больше моей. Возможно, тут светлее днем, ночью точно уютнее, но мне было назначено занимать отдельную спальню. Она станет детской на недолгий срок, затем я снова буду принимать в своей постели мужа, и опять детская, круговорот, а потом я умру на своей кровати от очередных родов или старости. Теплая и комфортная, безликая, словно нежилая, моя спальня, в которую я не хотела возвращаться. Пару дней я смогу ночевать здесь, если мой муж не изменит решения.

Летисия уже не увидит моих детей, подумала я.

Я села на кровать. Минуты текли вязко, где-то хлопали двери, кто-то быстрым шагом прошел по коридору, донеслось ржание лошади – вряд ли ее седлали, просто открыли зачем-то конюшню. Ждать было невыносимо, выходить – неправильно, но Ясные сжалились надо мной.

– Я принес вам молока с медом, миледи. Льюис, закрой дверь на ключ.

– Ключ, – сказала я, глядя на лорда Вейтворта. – Моя комната была заперта на ключ, милорд. Следовало сказать вам об этом сразу.

Надо отдать моему мужу должное – он не выронил поднос из рук, хотя смотрелся с ним чужеродно и в то же время естественно… ему привычно было вот так ходить по дому с подносом, вдруг поняла я, но слова вылетели, поразмыслить мне над этим не дали.

– Ваша комната была заперта? – переспросил лорд Вейтворт. – Вы убеждены в этом?

– Абсолютно, милорд, – твердо ответила я, потому что я готова была в этом поклясться хоть на алтаре. – Я была очень напугана. Оборотни не заходят в дома.

Я утаила, что больше меня испугал тогда сам лорд Вейтворт. Не то, что он мог потребовать от меня исполнения долга как от жены, нет, его поведение. Но оборотни были прекрасной отговоркой, и он в ответ только кивнул.

– И вы помните, как открывали дверь утром?

– Да, милорд. Замок заедает. Я… Это могла быть Летисия?

Я поделилась своими страхами и ждала, что мой муж их развеет. Скажет, что это все-таки поварята и он уже приказал им всыпать. Но он лишь покачал головой и поставил поднос на столик.

– Полагаете, она умела открывать замки?

– Я не знаю. Но думаю, да. Она сопровождала моих сестер в первые месяцы брака, она… следила за нами, пока мы были детьми…

Да, я не уверена, но насколько сложно открыть запертую дверь, Летисия ведь не была воровкой?

– Не так это мудрено и не так просто, миледи, – отозвался доктор. Он стоял, опершись на стену, и смотрел не на меня, а на моего мужа так странно, что у меня опять закрались те крамольные мысли. – Мы открывали замки, да, кажется, я признался в этом напрасно.

Лорд Вейтворт невесело усмехнулся.

– Доктор покаялся в своей откровенности, миледи. Надеюсь, он не доставил вам неудобств.

Этот разговор – точнее, тот разговор, что начался еще в моей спальне, тогда еще без моего мужа, выходил за все рамки приличий. Немыслимо, чтобы в привычном мне обществе обсуждали то, о чем мы говорили сейчас. Настолько открыта я могла быть лишь со своими младшими сестрами и тогда, когда мы тоже были детьми.

Когда мы были не просто сестрами, но и подругами.

Я протянула руку к стакану. Молоко было теплым, я спросила себя – это кто-то из поварят постарался? Не стоило думать об этом, потому что – конечно же да.

– Окно в ее комнате открыто, миледи, и тела нет, – произнес лорд Вейтворт, глядя в сторону. – У прислуги паника.

– У нас тоже. – У доктора оказалось своеобразное чувство юмора, или он преследовал какую-то свою цель. – У меня есть одно объяснение – здесь кто-то изучает медицину.

– Не верите в… – Я не договорила. Насколько я сама принимала эту то ли легенду, то ли истину, я не могла разобрать.

– Филипп отправился ее искать, – уронил лорд Вейтворт.

– А зачем вы уезжали, милорд?

Это вырвалось до того, как я поняла, что это не мысль, а связная речь. Мой муж вздрогнул, а я успела подумать – ведь при докторе он меня не ударит? Но даже не закрылась от возможной пощечины.

Что-то происходило не только со мной, но и со всеми нами. Я сознавала, что что-то меняется, и отчего-то не противилась переменам. Но хотела бы знать, почему.

– Я слышала ваш разговор, – созналась я, заранее принимая любую немедленную кару. – Тогда, когда вы были в малой столовой.

– Я, пожалуй, пока что пойду, – сдержанно произнес доктор и вышел, не дожидаясь, пока его остановят, а я приготовилась понести наказание за грехи. Мой муж посмотрел на закрывшуюся за доктором дверь, забрал у меня из рук стакан, из которого я так и не отпила, а потом отвернулся к окну.

Что он хотел дать мне этим понять – может, то, что он не станет применять ко мне рукоприкладство.

– Я стараюсь исполнять обязанности на этом посту так, как должно, – глухо и немного потерянно сказал лорд Вейтворт. – Не всегда выходит, как видите, и дело не только в том, что полиция ищет тварей, которых здесь не было уже в течение века… Королевские подати, все это… – Он неопределенно махнул рукой. – В лесу хозяйничают браконьеры.

Я захлопала глазами. Мой муж усмехнулся.

– Уже второй год. Может быть, это началось еще при отце, к сожалению, я точно не знаю.