Серое проклятие - Михаил Михеев

Не желая допустить этого, я левой, свободной рукой ткнул его в солнечное сплетение. Видимо, дворянин не ожидал, что его будут вот так, по-простонародному, бить, поэтому лишь издал непонятный горловой звук, сложился пополам и тихо сполз под стол. Наблюдающий за происходящим невозмутимый орк ухмыльнулся и несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши, остальные купцы его поддержали. Мне оставалось лишь шутовски раскланяться и вновь повернуться к даме:

— Ну что, миледи, вы нам сможете продемонстрировать, как надо играть?

Ответа я вполне прогнозируемо не дождался. Оставалось только презрительно скривиться, буркнуть под нос вроде тихо, но так, чтобы все остальные слышали, про неучей, позорящих дворянское звание, и сесть на место. Увы, на том разговор не окончился, потому что слегка побитый муж решил, видимо, что хватит валяться, и вскочил на ноги. Меч он на сей раз выхватил заранее и теперь размахивал им с самым что ни на есть грозным видом и зверским выражением лица, сулящим всем, кто оказался поблизости, перспективу быть порубленным в капусту. Народ это прочухал сразу же и от опасного буяна шарахнулся, а тот в свою очередь решительно попер на меня. Увы, решительность ему не слишком помогла, потому что Эллина, сидевшая до того с безучастным видом и неспешно, по глоточку цедившая вино из высокого кубка, вдруг одним коротким движением отправила в полет стоящее рядом с ней блюдце. Кусок грубо сделанной керамики со звучным скрежетом впечатался точно промеж глаз задире, и тот, сведя глаза в кучу, сел на задницу. Увы, посуда тоже не пережила столь невежливого обращения, разлетевшись на куски, и мне оставалось лишь достойно отплатить за ее смерть.

Вид моей неспешно надвигающейся мрачной рожи, очевидно, подействовал на поверженного героя не хуже банки нашатыря под нос. Во всяком случае, рукой в поисках выпавшего меча он зашарил весьма проворно, хотя и безуспешно — железяка при его падении улетела под стол, и вытолкнуть ее оттуда никто не торопился. Мне оставалось лишь нагнуться, взять его за грудки, рывком поднять и, держа на вытянутых руках, так, чтобы носки сапог не касались пола, донести до медленно отвоевывающего свои позиции сознания чудика политику партии.

— Говорят, благородным людям бьют лицо исключительно в перчатках, — сообщил я ему, доверительно улыбаясь. Потом аккуратно поставил все еще не до конца пришедшее в себя существо на пол и метко плюнул ему на носок сапога. Это было встречено одобрительным хохотом из-за соседних столов — сидящим там сразу стало ясно, какое оскорбление было нанесено зарвавшемуся наглецу. Прилюдно поставить под сомнение его благородное происхождение, да еще и в ситуации, когда тот, имея вроде бы все возможности отплатить, этого не сделал. Ко мне сразу же потянулись руки, сжимающие кубки с вином, — народ был совсем не против выпить с героем вечера. А та дама, которая в общем-то и спровоцировала конфликтную ситуацию, моментально стала красной, как помидор. Похоже, ей тоже было стыдно, и, что характерно, не за себя, а за мужа. О женщины, имя вам коварство…

Я бодро опрокинул кубок за здравие себя самого, и все присутствующие, исключая разве что эльфов, с невозмутимым видом лопавших свою вареную курицу, поддержали тост, выданный все тем же орком. Ну, от эльфов иного и не дождешься — те еще снобы. Кстати, о птичках. Курятину эльфы, как я знал, обожали, равно как и прочую пернатую живность, а вот свинину ни под каким соусом не потребляли, разве что для спасения от голодной смерти. Впрочем, это были их проблемы, которые, равно как и сами эльфы, меня волновали мало. Со всеми остальными же я бодро врезал по вину, после чего, слегка пошатываясь, вернулся за свой стол и благодарно улыбнулся Эллине:

— Спасибо за помощь. Где так научилась?

— То здесь, то там… Надо же бедной девушке как-то защищаться от похотливых мужских рук. — И она засмеялась звонко, как колокольчик.

Я тоже улыбнулся, и дальнейший ужин прошел без эксцессов.

А вот утром у меня были налицо все симптомы алкогольного отравления, сиречь похмелье. Кружилась и болела голова, подташнивало, доставал сушняк… Словом, все прелести этого состояния налицо. Все же вино в этом заведении явно было не того качества, что я держу в своих погребах. Хорошо еще, магия была при мне, рассол, бульон, холодная вода тоже имелись, и в себя я пришел очень скоро. А еще мне пришлось выслушать претензии от своей спутницы: мало того что даже не пытался приставать (она, конечно, была бы против, но когда не обращают внимания, тоже вроде как обидно; ну да, ну да, поматросил и бросил — обидно, а не матросил и бросил — оскорбительно), так вдобавок и храпел всю ночь. Хотя если она пыталась вызвать на моем лице хотя бы тень смущения, то ждал ее жуткий облом, поскольку занят я был исключительно собственным богатым внутренним миром, стараясь не выпустить его наружу. А то ведь крайне неэстетичное зрелище бы получилось. Именно поэтому я не собирался вестись на подначки до отвращения хорошо чувствующей себя дамы. Да и вдобавок меня волновало, что с начала поездки уже выпито больше, чем за предыдущие полгода, и мне это, признаться, совсем не нравилось.

Самое интересное, что вчерашний небольшой скандал за ужином в самое ближайшее время получил логическое продолжение, но все же это случилось несколько позже. А пока что мы покинули деревню одними из первых, хорошо отдохнувшими и неплохо позавтракавшими. Жизнь налаживалась, и мне, уже давно успевшему забыть вольный дух таких вот одиночных странствий, происходящее даже начало понемногу нравиться.

До обеда пейзаж не менялся — все та же степь с редкими и жиденькими рощами, но потом, неожиданно резко, начался лес, густой и темный, хотя росли в нем преимущественно лиственные растения. Дубы, клены и еще куча деревьев, названий которых я не знал, давали густую тень, и стало даже немного прохладно. К подобному я был готов, Эллина просветила о такой смене пейзажа заранее, но на проверку смена пейзажа превзошла все ожидания. Вот и ехали мы, любуясь красотами природы и наслаждаясь отсутствием палящего солнца. А потом на нас напали.

Произошло это как-то… буднично, что ли. Вначале обнаружился лежащий поперек дороги ствол дерева, причем выглядел он так, словно упал уже давно, — листья успели изрядно подвянуть. Для торной дороги, по которой каждый день хоть кто-нибудь да ездит, само по себе обстоятельство странное. Да еще и лежал так, что не только перекрывал дорогу, но и вдобавок не давал возможности объехать — крона угодила точнехонько в заросли дикого молочая, а через его колючки, длинные и ядовитые, так просто не продерешься. Не спасет никакая одежда, и ощущения столь радужные, что врагу не пожелаешь. Помню, как во время сражения близкий взрыв файербола одного не в меру шустрого вражеского мага отшвырнул меня в такие кустики. Воспоминаний хватило на всю жизнь, и работы нашему лекарю, который из меня вытаскивал обломки шипов, тоже. Так вот, тот кустик был куда как меньше, а на мне была одежда намного плотнее, и повторять опыт близкого общения с типичным представителем южной флоры категорически не хотелось.

С другой стороны, там, где располагался комель дерева, находился овраг с довольно крутыми склонами. Еще одна, кстати, несуразность — упади дерево само, улетело бы оно, скорее всего, именно в этот овраг. Во всяком случае, причин, по которым оно должно вести себя иначе, я не видел. Словом, это была рукотворная преграда, только кто бы ее ни соорудил, вряд ли готовил ловушку конкретно на нас — больно уж топорная работа. Те, кто знал, что поеду именно я, наверняка постарались бы просто выстрелить из-за угла, а не заниматься ерундой. Скорее уж, импровизированный шлагбаум должен был остановить что-то вроде купеческого обоза, а мы в данном случае были для его хозяев так, побочной статьей доходов.