Неотразимый дикарь - Тереза Медейрос

Неожиданно ей показалось, что в комнате стало невыносимо душно. Памела откинула одеяло и, полежав некоторое время, решительно встала, подошла к окну и распахнула его настежь. Прохладный ночной воздух ворвался в спальню, охлаждая ее разгоряченный лоб. Она выглянула из окна, но никого внизу не увидела.

Вздохнув, она вернулась в постель. Подложив под голову ладони, она лежала, глядя в раскрытое окно. Где-то в самой глубине души она надеялась, что Коннор придет за своим призом. Если она сейчас заснет, обнаружит ли она, проснувшись, его тень над своей постелью? А если обнаружит, хватит ли ей сил прогнать его или она раскроет ему свои объятия?

Застонав от бессилия, Памела снова встала, сняла свой выцветший халат со спинки стула и надела поверх ночной рубашки. Если они с Коннором собираются найти убийцу ее матери, им есть, о чем поговорить, так? Это было почти невозможно сделать под зорким наблюдением герцога, его недоверчивой сестры и целой армии любопытной прислуги.

Открыв дверь, она оглядела пустынный коридор. Настало время показать Коннору Кинкейду, что не он один умеет проникать в чужие спальни под покровом ночи.

Когда Памела проскользнула в спальню Коннора, ей захотелось присвистнуть от восхищения. Комната оказалась настолько большой, что по сравнению с ней отведенные ей покои казались каморкой для прислуги. Памела сделала глубокий вдох и почувствовала приятные мужественные запахи кожи и дерева.

Неслышно двигаясь по паркетному полу, она заметила собственную тень от предательского, серебристого лунного света, проникавшего через высокие окна на противоположной стене и попадавшего на широкую постель, занимавшую центральное положение в комнате. Но внимание Памелы привлекла не богато украшенная кровать с четырьмя столбиками по углам, а лежавший на ней мужчина. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги под смятым покрывалом.

Памела подошла ближе…

Слишком поздно она поняла, что Коннор не из тех мужчин, что спят в ночных рубашках и колпаках с кисточкой. Нет, он лежал на спине совершенно, обнаженный, если не считать узкой полоски покрывала на бедрах.

Во рту у нее пересохло. Если следовать нравственным принципам, она должна была немедленно вернуться в свою спальню, в одинокую постель. Но любопытство взяло верх над осторожностью, и она неслышно приблизилась к спящему Коннору.

Его длинные волосы разметались по подушке, луна освещала его лицо. Теперь он был похож не на джентльмена, а на какое-то мифическое существо вроде сатира. Было нетрудно представить, как он преследует какую-нибудь вскрикивающую от испуга девицу, которая будет молить его о пощаде, втайне мечтая получить то удовольствие, которое могут доставить ей только его ласки.

Памела сделала еще один шаг к кровати, и ей нестерпимо захотелось прикоснуться к шелковистым завиткам волос на его груди. Тут она обратила внимание на золотой медальон, который впервые увидела еще там, в замке Макфарланов. Коннор продолжал носить его у сердца.

В это мгновение Коннор пошевелился во сне, и ее взгляд невольно упал на рельефные мышцы его живота и бедер. Коннор снова пошевелился, и покрывало почти совсем сползло с него. Памела тут же поспешно перевела взгляд на его лицо.

Высокие скулы, густые длинные ресницы… Должно быть, ему что-то снилось, потому что на его лице появилась тень лукавой улыбки, от которой стала заметной ямочка на правой щеке.

Памела покачала головой. Эта ямочка на щеке действовала на нее обезоруживающе с тех самых пор, когда она впервые увидела его лицо на том полицейском объявлении в шотландской деревушке.

Протянув руку к лицу Коннора, она нежно провела пальцем по его щеке…

В следующее мгновение она услышала щелчок и тут же почувствовала, как ей завели за спину руки. К ее подбородку было приставлено дуло пистолета.

Из темноты раздался сдавленный голос Памелы:

— Кажется, на этот раз, если ты нажмешь на курок, из дула вылетит уже не букет цветов…

На мгновение Коннору показалось, что он все еще спит. Как иначе можно было объяснить пьянящий запах сирени и теплую Памелу в его постели? Но если это сон, то почему она одета? Почему их тела разделяет тонкая хлопковая ткань? Почему его напряженная плоть упирается ей в бедро, вместо того чтобы быть глубоко внутри ее? И почему дуло его пистолета упирается в ее шею ниже подбородка?

Он почувствовал, как по ее горлу пробежала дрожь.

— Если вы именно так встречаете в своей постели каждую женщину, мистер Кинкейд, то становится понятным, почему вам приходится за это платить.

Он осторожно опустил пистолет, но ничего не мог поделать с тем взведенным «пистолетом», который был дан ему от природы.

— Если бы кто-то в этом доме хотел убить тебя, ты бы тоже держала заряженный пистолет под подушкой, — проговорил он, крепко сжимая ее запястья.

— Уверяю вас, мистер Кинкейд, я пришла сюда не для того, чтобы задушить вас подушкой, хотя в этом тоже есть своя прелесть.

Он смотрел на нее, с трудом подавляя желание закрыть ей рот поцелуем, поскольку хорошо понимал, что в такой ситуации, когда она оказалась полностью в его власти, да еще в его постели, он не довольствуется одним поцелуем, каким бы сладким он ни был.

Мысленно ругая себя за глупость, Коннор отпустил ее руки и перекатился на бок, прикрываясь простыней. Увы, это привело к обратному результату — напряженная плоть заметно топорщилась из-под простыней, образуя что-то вроде маленького шатра. Но с этим Коннор уже ничего не мог поделать. Сунув пистолет под подушку, он отодвинулся на самый край постели, полагая, что чем дальше он окажется от Памелы, тем скорее остынет его вскипевшая кровь.

Девушка присела на постель и, укоризненно глядя на Коннора, принялась растирать запястья.

— Должна заметить, что твое гостеприимство оставляет желать лучшего…

— Как ты попала сюда? — спросил Коннор. — Влезла через окно?

— Нет, я спокойно вошла в дверь.

— Черт бы побрал этого никчемного камердинера, — нахмурился Коннор. — Броуди должен был запереть дверь на ночь. Должно быть, он все еще наслаждается обществом кухарки.

Глаза Памелы расширились от удивления.

— Ты имеешь в виду эту коренастую женщину без шеи, со свиными окороками вместо рук?

— Именно так. Сегодня днем Броуди предложил ей показать свою татуировку, и она прогнала его с кухни, размахивая тесаком для разделки мяса. Но он уверен, что это она так кокетничает с ним и когда-нибудь станет ему хорошей женой.

Памела с сочувствием покачала головой.

— Наверное, нам следует опасаться, что кухарка по ошибке во сне зарежет тебя вместо Броуди, а вовсе не того, что леди Астрид отравит твой чай или что Криспин столкнет тебя с лестницы.

Коннор вспомнил тот ужас, который он испытал при виде рапиры Криспина, нацеленной на Памелу, и его лицо посуровело.