Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны - Армен Гаспарян

Остаться решили и некоторые военные, доверившись листовкам Брусилова и Фрунзе, а также слухам об офицерах, воевавших на польском фронте в рядах Рабоче-крестьянской красной армии. Вера в правоту Белого дела после поражения, естественно, у кого-то пошатнулась, а прощение открывало выход из тупика. И все же таких были единицы. Подавляющее большинство чинов русской армии верили своему Главнокомандующему и готовились идти с бароном Врангелем до конца.

14 ноября 1920 года погрузка на суда закончилась.

В опустевшем штабе состоялась символическая церемония вручения знамен Николая Чудотворца чинам трех «цветных» дивизий – Корниловской, Марковской и Дроздовской. Была в этом горькая ирония судьбы: три года самые стойкие белые части сражались фактически без штандартов, а получили их в последний день пребывания на Родине.

Выслушав доклад, что все уже на кораблях и грузятся заставы прикрытия, барон Врангель перешел на крейсер «Генерал Корнилов». Все склады были переданы под охрану профсоюзов, что не помешало победившим пролетариям разгромить их, как только последний корабль с русским воинством отчалил от пристани.

«Белая Россия» превратилась в огромный город на воде. Некоторое время флотилия стояла на рейде, проверяя, не забыт ли кто на берегу. Посылали шлюпки на розыски отставших. Тогда же Врангель составил письмо французскому правительству о переброске армии на Западный антибольшевистский фронт для «продолжения борьбы против поработителей отчизны, врагов мировой цивилизации и культуры». В случае невозможности принятия такого решения барон просил поднять вопрос о предоставлении Белой армии и флота в распоряжение международной комиссии по охране проливов.

К вечеру эскадра снялась с якорей и пошла в Константинополь. Лишь крейсер «Генерал Корнилов» направился в Ялту, где главнокомандующий русской армией сошел на берег и лично проверил завершение эвакуации. Утром 17 ноября этот корабль, пройдя вдоль побережья Крыма, взял курс на Босфор. Генерал Врангель покидал Родину последним. В своих воспоминаниях он писал: «Огромная тяжесть свалилась с души. Невольно, на несколько мгновений, мысль оторвалась от горестного настоящего. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга. Господь помог исполнить долг. Да благословит Он наш путь в неизвестность».

Армия эвакуировалась полностью, конечно, не считая тех немногих, кто решил сдаться на милость победителей. Большевики потом рассказывали о 30 тысячах пленных. К примеру, только командир червонного казачества Миронов докладывал в Реввоенсовет республики о 10 тысячах зарубленных «отступающих буржуях». Данные очень сомнительные. Основные силы белых он так и не настиг, поэтому до сих пор неясно, кого именно уничтожала в Крыму Вторая конная армия. Да и с количеством пленных тоже возникает неувязка.

Барон П. Н. Врангель.

Последний Главнокомандующий русской армией

Согласно докладам в Москву, Крым защищали 40 тысяч добровольцев. Получается, что за вычетом погибших вся Белая гвардия попала в плен. А кто же тогда эвакуировался с Врангелем? Разгадка проста: в число «заклятых врагов трудового народа» попали те, кто к армии вообще не имел отношения. Офицеры, уволенные по разным причинам, а также лица, уклонившиеся от службы. Конечно, при бароне их было меньше, чем во времена Деникина, но все же в тыловых городах хватало. Зачислили в пленных и дезертиров, и представителей буржуазии, и студентов, и профессоров, и священников… Всех их потом расстреляли. Корнет Сводно-Гвардейского кавалерийского полка Эдлерберг, которому тогда чудом удалось бежать, уже в эмиграции вспоминал: «Офицеры выгонялись каждую ночь на мыс Святого Ильи и за городское кладбище, где расстреливались пачками из пулеметов. Иной раз их связывали колючей или простой проволокой и топили за Чумной горой в море».

Казни в Крыму начались, когда корабли с Русской армией и беженцами еще не успели достичь турецкого берега. Всего, по данным штаба Врангеля, на 126 кораблях эвакуировалось свыше 145 тысяч человек. И это при том, что забрать всех желающих так и не смогли. Позднее один из участников великого исхода писал: «Грузили людей под завязку. Жуткие условия. Чтобы взять людей, выкинули в море снаряды и все лишнее». Даже на флагмане «Генерал Корнилов» отдельная каюта была выделена только Главнокомандующему русской армией – именно в ней Врангель и проводил совещания.

Генералы теснились по десять человек в крохотных помещениях. К примеру, на миноносце «Грозный» с экипажем в 75 моряков находилось больше тысячи человек. Перегруженный корабль еле двигался, потратив на дорогу четверо суток. Людям не хватало воды, продуктов. Некоторые даже сходили с ума. Многие беременные преждевременно рожали. Уже потом, в Константинополе, на одном из пароходов выделили специальную каюту, куда свозили рожениц с других судов. Но почти все младенцы появлялись на свет мертвыми. Как вспоминали впоследствии участники великого исхода, это стало для многих большим потрясением, чем эмиграция из России.

На кошмарные условия переполненных кораблей жаловались в основном гражданские лица, непривычные к серьезным лишениям. Их воспоминания из эмигрантской прессы с удовольствием перепечатывали в Советском Союзе. Даже смаковали подробности бегства «гидры мировой буржуазии». Но тут стоит обратить внимание на немаловажный момент – терпеть грязь, тесноту и духоту трюмов надо было лишь несколько дней. Согласитесь, это не такая уж большая плата за избавление от чекистской пули в затылок. Ведь многие из тех, кто остался в Крыму, уже никогда и никому не смогли ни на что пожаловаться.

Как же так, скажет внимательный читатель, вы же сами в главе про красный террор утверждали, что цифры жертв завышены. А теперь сами же себя опровергаете, утверждая, что в Крыму казнили многих. Но никакого противоречия в этом нет.

Спонтанные убийства офицеров и всех, кто не нравился, начались еще до появления Красной армии. Отличились разнообразные партизанские отряды.

В них преобладал, как сказали бы сегодня, криминальный элемент – самые обыкновенные бандиты. Для них разбой и убийства были привычным делом при любой власти. И, разумеется, санкции у ленинского Совнаркома они не спрашивали. Например, при занятии Карасубазара партизаны сразу же произвели аресты «вредных советской власти элементов». Десятки офицеров и юнкеров были тут же расстреляны.

Вот потом – действительно началось. Но не совсем то, о чем привыкли рассуждать либерально ориентированные граждане. 16 ноября 1920 года Дзержинский приказал очистить Крым от контрреволюционного элемента. В секретной телеграмме начальнику Особого отдела Южного фронта Манцеву он обозначил задачу: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Будет величайшим несчастьем республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто из населения и красноармейцев». В этой телеграмме не содержится указание начать операцию по истреблению нежелательного элемента.