Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Садитесь, – Маша бочком протиснулась за стол. У меня, конечно, тесновато, не слишком удобно. Это раньше технический чулан был, моющий пылесос здесь стоял, швабры всякие, веники.

– Да, – оглянувшись, подтвердила я, – для веников это помещение больше подходит.

– Зато отдельный кабинет получился, – Маша слабо улыбнулась. – Я как-то так устроена, что совершенно не могу думать, если рядом кто-то есть. Вот Петр Кириллович и разрешил мне чулан переоборудовать.

Мы немного помолчали. Я разглядывала рисунки, а Маша, похоже, ждала, что я заговорю первая. Ладно, не будем разочаровывать человека.

– Это все ваши игрушки? – я кивнула на стену.

Все-таки, я ее разочаровала. Точнее озадачила и, кажется, немного обидела.

– В этой группе? Нет, конечно. Вы что, не узнаете их?

В группе? Только теперь я обратила внимание, что рисунки распределены неравномерно. Большинство – в центре стены, та самая группа, на которую я указала. Там были изображены персонажи, преимущественно, знакомые: Чебурашка, попугай Кеша, персонажи из Диснеевских мультиков и прочие знаменитости. Намного меньше рисунков было собрано в левой части стены, а справа – скромно висело всего шесть штук.

– Действительно, – я покачало головой, удивляясь собственной несообразительности. – Конечно, этих я всех знаю… почти всех. Вот этого уродца, пожалуй, впервые вижу.

Я ткнула пальцем в картинку, на которой лилово-розовый пятиногий осьминожек в очках, читал журнал, сидя на садовой скамейке. Скамейка, разумеется, стояла на дне моря и рядом с ней качались очень тщательно прорисованные водоросли.

Маша снова улыбнулась, уже заметнее.

– Вы редко смотрите мультфильмы. А в Японии сериал с этим осьминогом шел по телевидению семь сезонов и имел большой успех. И игрушки с героями сериала, тоже.

– Неужели, кто-то покупал этих мутантов?

– Почему мутантов? Он очень симпатичный. Посмотрите, какая милая мордочка.

– Мордочка милая, не спорю. Но с точки зрения настоящего осьминога, эта особь является мутантом. У осьминога, что соответствует его названию, не пять ног, а восемь. Так что, этот пятиногий инвалид мне совсем не нравится. Я за реализм в искусстве.

– Здесь реализм в другом. Куколки осьминога и его друзей, не просто хорошо продавались, они влет уходили. Он ведь очень удобный, этот осьминожек, его в любом варианте можно делать: текстиль, мех, пластмасса. Пластмассовые лучше всего шли, с ними дети могли в ванне играть. А фирма, которая выкупила право на производство, еще дополнительно аксессуары выпустила: водоросли, ракушки-домики и прочее. Миллионы долларов заработали, совершенно реальных. У меня, вообще, здесь самые коммерчески успешные проекты собраны. Классические образцы.

– Для вдохновения?

– И для вдохновения, и для учебы, и вообще… как напоминание. А вот здесь, справа, рисунки лучших игрушек нашей фирмы.

– Эту собачку я знаю! – обрадовалась я, увидев в верхнем ряду симпатичного далматинца. – Петр Кириллович рассказывал, это первая выпущенная вами игрушка.

– Не мной, – немного напряглась Маша. – Я тогда здесь еще не работала. С этой стороны вообще нет моих изделий, только других художников.

– А сына Черникова, есть рисунки?

– Конечно. Володя одно время здесь много работал, много хороших игрушек предложил. Вот, например, этот крокодил.

Я взглянула на указанный рисунок и поежилась.

– Страшный какой. Из чего он?

– Текстиль, плюш. Размер – девяносто два сантиметра.

– Зубы, значит, тряпочные, уже хорошо. Но зачем его таким здоровым сделали? Был бы у меня ребенок, ни за что ему такого монстра не купила бы.

– А детям нравится. Вы, наверное, слышали, что игрушки бывают двух видов – те, что нравятся родителям и те, которыми любят играть дети. Так вот, этот крокодил, для детей. Очень успешный проект оказался. Мало того, что за ним специально к нам в магазин приходили, общий уровень продаж сразу резко повысился. Знаете ведь как, родители с ребенком приходят в магазин за игрушкой, ребенок хватается за крокодила, а родители пытаются уговорить его на слоника или медвежонка. В результате, ребенок выплакивает крокодила, а мама покупает еще и слоника, в надежде, что со временем, любимое чадо поймет, что ее выбор был гораздо лучше. Папа же, за компанию, прихватывает ослика, который оказался очень похож на его начальника. В результате, все счастливы: ребенок играет с крокодилом, мама использует слоника вместо подушечки-думки, папа держит ослика на работе в ящике стола и показывает сослуживцам. А у нас – повышение товарооборота, перевыполнение плана и всем премия по итогам года.

– Здорово! И что, со всеми игрушками так получается?

– Что вы! Такой успех, это большая удача. Но надо признать, Володя почти всегда со своими игрушками вот так, в яблочко попадает.

Была в ее голосе нотка тщательно скрываемой зависти, или мне только показалось?

– А вы?

– Я реже, – бесстрастно ответила она. – Я рисую хорошие игрушки, но, как правило, они больше нравятся родителям, а не детям.

Маша бросила быстрый взгляд на рисунки в левом углу и отвернулась. Я осмотрела все шесть более внимательно. Белочка, зажавшая в передних лапках гриб, хомячок, которому обвисшие щеки предавали печальный вид, невзрачный серый енот в бейсболке цвета хаки, яркая подушка-солнышко, лохматое существо неизвестной породы, с длинными ножками-пружинками, и симпатичная белая мышка. Наверное, именно про нее мне говорила Зинаида Григорьевна. Не знаю, не знаю. Мышь, конечно, неплохая, но мне, например, белочка больше по сердцу пришлась.

– Хорошие игрушки, – сделала я окончательный вывод. И добавила, практически не покривив душой: – Мне нравится.

– Так вы и не ребенок, – губы Маши снова дрогнули в улыбке. И тут же она встрепенулась: – Что, правда, понравились? Все шесть?

– Ну-у, – секунду я поколебалась, потом решила, что откровенность принесет больше пользы, в смысле установления доверительных отношений. – Пожалуй, енот не произвел на меня особенного впечатления. Какой-то он… серый.

– Странно, – она посмотрела на енота с нежностью. – Кажется, он только мне одной и нравится. Петр Кириллович его даже в производство запускать не стал. Позволил экспериментально сшить несколько штук и отказался. Сказал, что нет смысла, вещь непродажная. И, что это игрушка для взрослых, а не для детей. Зато мышку мою, сразу одобрил. – Теперь нежного взгляда удостоилась белая мышь.

– А мне белочка больше понравилась, – совсем расхрабрилась я.

– Я же говорю, вы не ребенок, – наконец-то я услышала Машин смех, тихий и музыкальный. – У малышей, белочка моя – на твердую четверку, а мышка – полные шесть баллов, еще и с плюсом.

– Наверное, им виднее, – не стала спорить я и взглянула на часы. Белки, мыши, это, конечно, хорошо, но я здесь не для того, чтобы игрушки обсуждать. Нежные и доверительные отношения я, вроде бы, установила, пора и к делу переходить.