Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Вы закусывайте, – сдержанно посоветовала я.

– Как это закусывайте? – удивилась она. – Я же еще не выпила!

Снова забулькала водка и Черникова, все так же ловко, приняла очередную порцию. Потом она соорудила и съела экстравагантный бутерброд – ломтик сыра, ломтик колбасы, еще одна такая же пара и сверху, крышечкой, сыр. Подмигнула мне и уточнила:

– Ты точно пить не будешь? Ну, хоть закуси вместе со мной. – Сделала мне точно такой же, сырно-колбасный бутерброд, а себе налила четвертую рюмку. Сообщила серьезно: – Ух, и напьюсь сегодня!

– Есть причина? – ненавязчиво поинтересовалась я, осторожно откусывая от странного бутерброда. Оказалось, что совсем не плохо, хотя, на мой вкус, жирновато. Немного хлеба здесь не помешало бы.

– А как же! Без причины, сама знаешь, даже кошки… – она оглянулась на скворчащую сковороду, и, сосредоточившись, выплеснула туда водку из моей рюмки. Объяснила уверенно: – Чтобы щи мягче были.

– Так что у вас произошло с Лидой? – напомнила я. – Почему вы уверены, что она не причастна к ограблению? Почему теперь, когда она погибла, вам надо напиться?

– Не надо, а хочется! – она подняла вверх указательный палец. – Имею желание. И возможность, тоже имею. – Рюмка наполнилась и опустела, а Надежда Николаевна вытерла губы и провозгласила: – За то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!

– Золотые слова, – кивнула я. – Так что, насчет Лиды?

– Да отстань ты от меня, со своей Лидой, – вяло отмахнулась она. – Слышать про нее не хочу, и говорить тоже. Что ты все твердишь про ограбление? Зачем ей в такие дела ввязываться, когда она с меня каждый месяц свою копеечку имела?

– Зарплату?

– Зарплату я ей платила за работу! – Черникова начала сердиться. – А втрое больше она от меня получала за молчание! Шантаж, слышала когда-нибудь такое слово?

– Валя вас шантажировала? – ахнула я.

– Какая Валя?

– В смысле, Лида, – поспешила исправиться я. – Я оговорилась. Но как? Что она такого могла?

– Ты что, рассчитываешь, что я тебе расскажу? – весело удивилась Черникова. – Теперь, когда Лиды больше нет? Чтобы все началось с начала?

– Я не буду вас шантажировать. Я не собираюсь вас шантажировать, – я говорила медленно и мягко, глядя ей в глаза. Не то, чтобы гипноз, так, легкий психологический нажим. – Я хочу вам помочь. Только помочь.

Черникова моргнула:

– Правда? – и тут же схватилась за бутылку. – Тогда выпей со мной!

– Наливайте, – сдалась я.

Две рюмки были наполнены, и Надежда Николаевна строго свела брови:

– Не чокаемся. За покойницу пьем. Чтоб ей на том свете… ух!

Выпили, закусили, и я вопросительно уставилась на хозяйку:

– Так что с вами произошло?

– Не со мной, – Черникова погрустнела. – С сыном. Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не заводи домработницу! Это же китайский шпион в собственном доме! Причем не зависит, как ты с ними обращаешься! Знаешь, сколько я таких историй знаю? С моими знакомыми, со знакомыми знакомых… прямо, конечно, никто не признается, но шепоток идет. Я думала, что Лиды бояться нечего, что она-то не подведет. И платили ей хорошо, и не обижали, и работы не так много – прибраться, сготовить, в магазин сходить. Ну, там постирать-погладить, кое-когда окна помыть – все женщины этим дома, бесплатно занимаются. Грех ей было на нас обижаться. А она такая змея оказалась!

Надежда Николаевна вспомнила про щи и сердито взялась за сковороду. Вывалила ее, начинающее пригорать, содержимое, в кастрюлю, не особенно переживая, что часть жареного лука с морковкой оказалась на плите, прихлопнула кастрюлю крышкой и уменьшила огонь.

– Пускай томится.

– Вы говорили, что Лида оказалась змеей, – напомнила я.

– Змея и есть. Дело прошлым летом было, мы с мужем к родственникам поехали – у его сестры старшей юбилей был, семьдесят лет. А пока мы там праздновали, Володя здесь праздник устроил. Ничего особенного – просто собрались ребята, потанцевали. Он ведь у меня мальчик тихий, приключений не любит. До того случая, горя с ним не знали! А тогда… Выпили, они, конечно. А молодежь ведь, стол по уму накрыть не умеют. Володя и позвал Лиду, чтобы она все сделала, как надо. Он же думал, что она ушла. Да и нечего ей делать было – сготовила, деньги от Володи получила, что еще? В общем, никто не видел, что Лида осталась, за ними наблюдать. Повеселились ребята, потом, под утро уже, расходиться стали. А одна девочка осталась. Нет, – Черникова внезапно вскинулась и уставилась на меня требовательным взглядом, – нет, если девочка остается ночевать в квартире у парня, это, наверное, о чем-то говорит?

– Говорит, – согласилась я, старательно выдерживая нейтральный тон. История, хотя я еще не услышала ее до конца, мне уже не нравилась. Да, когда девочка идет на пьянку (будем называть вещи своими именами) к молодому человеку, а потом остается у него ночевать, то она или полная дура, или искательница приключений. Но это не значит, что я готова оправдать того, кто на нее эти приключения потом обрушивает.

– Вот! – Надежде Николаевне было достаточно моей сдержанной реакции. – Вот и я о том же! Она сама осталась ночевать, а Володя выпил, как ты думаешь? И он ее, эту девочку, немножко изнасиловал. Нехорошо, конечно получилось, девочке еще восемнадцати не было.

Я смотрела на Черникову с изумлением, которого не могла скрыть. Это что, материнская любовь? А если бы у нее была несовершеннолетняя дочь, и какой-то Володя ее «немножко» изнасиловал?

– Мы, конечно, все уладили, ни девочка, ни ее родители, претензий к Володе не имеют. Но Лида… оказывается, она была там и все видела. И кое-что, даже, как бы это выразиться, зафиксировала. Оказывается, она очень неплохой фотограф.

Может, вы помните, что Лида мне с первой минуты не понравилась. Не принято, конечно, так о покойниках, но не показалась она мне хорошим человеком. Теперь же, после рассказа Черниковой, я просто дар речи потеряла. Да, ради денег можно пойти на многое, даже на шантаж. Не оправдываю, но понять могу. И все-таки, даже шантажист должен иметь какие-то моральные границы. А Лида? Взрослая женщина спокойно смотрит, как пьяный парень насилует несовершеннолетнюю девчонку и, вместо того, чтобы придти на помощь, «фиксирует» эту гнусность! Похоже, неизвестный убийца совершил благородный поступок.

Наверное, мои чувства достаточно ясно отразились на лице, потому что Надежда Николаевна заговорила гораздо увереннее:

– Когда мы уже думали, что все позади, ко мне подошла Лида. Рассказала, что все знает, показала фотографии. Я объяснила, что дело закрыто, то есть оно и не открывалось, мы пришли к полюбовному соглашению. А Лида заявила, что подкуп потерпевшего не отменяет преступления. И что она, как добросовестный свидетель, может пойти в прокуратуру и дать показания. И в газеты. И в английское посольство… У Володи как раз появился шанс – он начал переговоры о работе на английскую фирму, появилась перспектива поездки в Англию – естественно, скандала нельзя было допустить. И фирме не нужны сотрудники с темным прошлым, и в посольстве никто разбираться не станет: что было, да как, да было ли вообще. Откажут в визе, без разговоров. В общем, Лида назвала цену, и я на нее согласилась. Веришь ли, мне было не до споров.