Дело сердитой плакальщицы - Эрл Стенли Гарднер

– Минуту, ваша честь, – мягко вмешался Мейсон. – Это попыткаперекрестного допроса своего собственного свидетеля. Ясно, он пытается взятьпод сомнение эти показания.

– Я склонен принять это возражение, – объявил судья Норвуд.

– Ваша честь, я лишь старался прояснить ситуацию. Если нет,то пусть Перри Мейсон продолжает перекрестный допрос.

– Это самое подходящее время для допроса, – сказал судьяНорвуд.

– Почему вы думаете, что я собираюсь это сделать? – спросилМейсон окружного прокурора.

– Потому что, конечно же, так оно и есть. Не будьте глупцом.

– Я не глупец. Я не вижу никакой причины спрашивать его,почему он не сообщил раньше, что видел обвиняемую. Я даже не уверен, спрашивалили вы его, видел ли он обвиняемую.

Окружной прокурор заколебался.

– Вы спрашивали его, видел ли он обвиняемую? – повторилвопрос Мейсон.

– Я отвожу этот вопрос как не имеющий отношения к делу. Яеще не завершил свой прямой допрос.

– Ну вот. Ведь вы предложили мне задать вопрос.

– Не предложил, а бросил вызов.

– Видите ли, вы посоветовали мне задать ему вопрос, и язадал. Почему же вы поднимаете шум?

– Джентльмены, хватит, – сказал судья Норвуд с улыбкой. –Мне кажется, приглашение, или вызов, или что там еще было со стороны окружногопрокурора, могло, безусловно, быть понято как предложение провести перекрестныйдопрос, по крайней мере по данному пункту. Возражение отклоняется.

– Мистер Баррис, вам был поставлен вопрос: спрашивал васокружной прокурор, видели ли вы миссис Эдриан?

– Нет, не спрашивал. Если бы спрашивал, то я бы, конечно,ответил. Я решил, что скажу всю правду, если меня спросят. Но я не собиралсявыкладывать все, что знаю, по своей инициативе. Миссис Эдриан – моя соседка.Она могла там быть, но Артура Кашинга она не убивала, и я не думаю, что это онакричала. Она была…

– Не важно, – вмешался окружной прокурор.

– Да, сэр.

– Пока у меня нет других перекрестных вопросов, – сообщилМейсон.

Окружной прокурор вновь повернулся к незадачливомусвидетелю:

– Что вы сделали после того, как узнали миссис Эдриан?

– Я поговорил с женой, и мы решили…

– Я спрашиваю, что вы сделали?

– Это я и сделал. Поговорил с женой. Вы спрашиваете, яотвечаю.

В зале оживились.

– Это не важно, что вы говорили. Продолжайте. Что высделали? Куда пошли?

– Я пошел к коттеджу Кашинга.

– Зачем?

– Посмотреть, что случилось.

– И что вы там обнаружили?

– Окно было разбито. Я обнаружил также осколки разбитогозеркала, битое стекло на подоконнике, по всей комнате и на улице. Артур Кашингсидел в кресле, свесившись в одну сторону, как куль с мукой. На груди егорубашки была кровь. Я выбежал и вызвал шерифа.

– Вы заметили какие-нибудь следы?

– Нет, тогда не заметил.

– Когда вы сообщили шерифу, вы возвратились на местопреступления?

– Нет. Я пошел домой, как сказал мне шериф.

– Шериф обнес место веревкой, ведь так? Чтобы не перепутатьследы.

– Я видел это огражденное место, когда рассвело… Я пошелтуда, и шериф задал мне еще несколько вопросов.

– И какие следы вы тогда увидели, кроме ваших и шерифа?

– Женские следы, которые вели со стороны коттеджа Эдрианов.

– Шериф спросил вас, знаете ли вы, чьи это были следы, и выответили отрицательно. Так ведь?

– Да.

– Почему вы солгали?

– Я не лгал.

– Вы видели миссис Белл Эдриан, обвиняемую, в том месте.Следовательно, вы знали, чьи это могли быть следы. Но вы сказали шерифу,расследовавшему убийство, что вы ничего об этом не знаете.

– Верно. Я и не знал. Я и сейчас не знаю и сомневаюсь, чтовы знаете.

Зал встретил заявление Сэма Барриса смехом. Судья Норвудпризвал к порядку и сделал публике предупреждение.

– Вам было известно, что миссис Эдриан там побывала?

– Да.

– А как, по-вашему, она туда попала, по воздуху?

– Возражаю против этого вопроса, – небрежно сказал Мейсон, –это вновь попытка перекрестного допроса собственного свидетеля.

– Возражение принято.

– Когда вы вернулись туда с шерифом, вы заметили женскиеследы со стороны дороги?

– Там были маленькие следы. Я не уверен, что это были женскиеследы, и не знаю, откуда они шли. Может быть, они вели сначала от дома, а потомобратно к дому, кто его знает. Если бы вы меня спросили, было ли что-тостранное в этих следах…

– Что же?

– Я хочу сказать, что выглядели они как-то неестественно, ая много повидал следов на своем веку… Я не думаю, что эти следы принадлежали…

– Ваши выводы не имеют значения, – холодно перебил окружнойпрокурор. – Я спрашиваю только о фактах.

– Ваша честь, – возразил Мейсон, – это все больше и большепохоже на перекрестный допрос.

Судья Норвуд кивнул:

– Я тоже так думаю. Прошу воздерживаться от перекрестногодопроса собственного свидетеля.

– Он не является непредвзятым свидетелем, – сказал Хейл.

– И все же это ваш свидетель. Вы можете задавать емунаводящие вопросы, но не пытайтесь устраивать перекрестный допрос и запугиватьего.

– Я его не запугивал.

– Согласен, но вы к этому приближаетесь. Суд васпредупреждает. Продолжайте.

– Не было ли других следов, ведущих к дому, кроме тех, чтовы уже упомянули?

– Нет, насколько я мог видеть.

– Когда вы пришли в коттедж Кашинга в первый раз, вы незаметили осколков зеркальца от пудреницы? Таких маленьких серебряных осколков?

– Нет, сэр.

– А не видели ли вы пудры на одежде убитого; вот такой пудрыдля лица?

– Я не обратил на это внимания.

– Вы видели раму от зеркала?

– Да. Разбитую деревянную раму с оставшимися в ней осколкамистекла.