Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами - Ярослав Соколов

У меня хоспис теперь ассоциируется с пионерским лагерем, с чем-то таким детским, честным и понятным, где, с одной стороны, есть и определённая свобода, а с другой – чёткий порядок. Ведь, если вдуматься, мы в детстве и в старости очень похожи – такие же беззащитные и бесхитростные.

Пройдя впервые в это здание, я невольно подумала: «Господи, куда это я попала? Как же тут хорошо!» Везде картины висят, есть даже свой «живой уголок», где прекрасно себя чувствуют всевозможные зверушки: шиншиллы, морские свинки, кролики, попугаи, щеночки разные, рыбки экзотические. У них огромный холл, где постоянно кто-то есть – студенты, волонтёры, там всегда многолюдно, кто-то беседует, кто-то просто отдыхает. В хосписе вообще много молодёжи, которая геройствует, у них масса энергии, и они делятся ею со всеми, и с больными, и с сотрудниками.

Помню, выхожу однажды из маминой палаты, мне больно, плохо, а в холле целая ватага студентов и медсестра с ними, я им говорю: «Ребята, я курить хочу». А медсестра мне: «Пойдём, покурим, какие проблемы?» Знаете, как в студенческие годы, когда практику проходят, так всё по-свойски, по-простому. И, кстати, больным тоже курить не запрещают.

Врачи в хосписе часто улыбаются – все они, вне зависимости от специальности, немного психологи. Сюда ведь далеко не каждый пойдёт работать, не каждый сможет выдержать, когда у него на глазах умирают по несколько человек в день. Для этого надо иметь какое-то особое строение души, чистоту и благородство помыслов.

Медсёстры тоже очень благодушно настроены. Мама радовалась, общаясь с ними. Медсестры ведь необходимы не только для того, чтобы делать процедуры, но и чтобы просто поболтать, а когда надо, и утешить. Маме они даже маникюр делали – она у меня любила хорошо выглядеть, и одно это ей поднимало настроение на целый день.

Так что в хосписе это не просто средний персонал, это настоящие сёстры милосердия. К тому же пациенты хосписа нередко пребывают в таком состоянии, когда им бывает уже трудно общаться со своими близкими. Родные тоже измотаны болезнью, и морально, и физически, тем более, если стараются изо всех сил ухаживать и поддерживать, и для многих из них хоспис остаётся последним шансом что-то сделать для близкого человека. Поэтому иногда кто-то должен разряжать общение между ними и больным. А медсёстры – они, вроде бы, и сторонние люди, но при этом всегда открытые для общения и моральной поддержки.

Помощь здесь стараются оказать буквально во всём. И это не пустые слова. Лично мне для мамы нужно было купить специальную кровать, которая стоила 100 тысяч рублей, а денег к тому времени уже не было никаких. Для нас всё сделали бесплатно, я лишь оплатила доставку. Думаю, у хосписов существуют свои спонсоры из числа неравнодушных людей, часто из тех, кто сам прошёл через беду.

Прежние врачи не могли мне сказать даже приблизительно, сколько времени остаётся. Когда мама ещё дома лежала, приехала «скорая» по вызову, говорят: «Готовься, завтра к утру умрёт». Я сама не своя, машинально начала всё собирать, а в голове мысль: «Господи, да зачем я это делаю? Мама же ещё не умерла». Посмотрю на маму, а там просто тело маленькое под одеялом лежит… Руки опускаются, ничего делать не могу.

Так вот, после этого в хосписе мама в себя пришла и прожила ещё четыре месяца, и говорила, и улыбалась, и шутила… В хосписе врачи сообщают родственникам, какое примерно время осталось, а те уже сами решают, говорить ли больному. Был один случай, когда женщина шла на поправку, а ей сообщили, что у неё рак, так она просто сразу сгорела, через неделю умерла. Здесь каждый сам решает.

Среди пациентов есть такие, кто категорически не принимает свой диагноз. Есть и те, кто принимает и смиряется. А кто-то, хоть и принял, но старается все свои оставшиеся силы отдать тому, ради чего жил, что считал для себя важным, иные – для дела, а иные – для дорогого человека. У нас лежала девочка, мать троих детей, ей было всего 39 лет. Она прекрасно понимала, что умирает, но до самого последнего момента пыталась поговорить, приголубить, отдать всю свою любовь детям и помочь им подготовиться к предстоящему расставанию.

Случается и такое, что больные после хосписа выздоравливают – чудеса и здесь случаются. А бывает, после снятия симптомов страшный диагноз не подтверждается, человеку проводят новые обследования, оперируют, и он уходит домой здоровым. Одинаковых сценариев ни для кого не написано.

ХОСПИС УЧИТ ЛЮДЕЙ ЦЕНИТЬ КАЖДЫЙ МИГ,

ПРОВЕДЕННЫЙ ВМЕСТЕ, ЛЮБИТЬ ЖИЗНЬ

И ВСЕГДА БЫТЬ ГОТОВЫМ ПОМОЧЬ

НУЖДАЮЩЕМУСЯ В ПОМОЩИ ЧЕЛОВЕКУ.

После смерти мамы я ещё несколько лет приходила в хоспис, относила какие-то вещи, общалась. Думаю, многие из тех, чьи близкие прошли хоспис и умерли, в дальнейшем старались помочь, кто как может. Потому что, попав в этот мир, невозможно остаться к нему равнодушным. Он очищает, что ли. Мир, который я там узнала, много добрее, чище, честнее того, в котором мы живём. Там совсем другие законы и другой смысл у всего.

В хосписе, перед последней чертой, человек не отягощён душевным сором, он уже успел закончить свою «дезинфекцию» от бактерий зависти, лицемерия и зла и словно бы вспоминает себя – настоящего».

До того как перейти в районный хоспис, Наталья Веденеева семь лет проработала реаниматологом в отделении неотложной помощи городской клинической больницы. Сменить специализацию Наталью побудила личная трагедия – от рака желудка умер её отец. Последние три месяца жизни он провёл в хосписе, и Наталья всё это время находилась рядом с ним, ухаживала, помогала медсёстрам. Некоторое время спустя она снова вернулась сюда, уже в качестве штатного врача.

«Раньше я даже представить себе не могла, что буду работать в хосписе, – рассказывает Наталья. – Но болезнь отца перевернула во мне всё. А в хосписе я к тому же увидела, сколько людей нуждается в очень специфической помощи.

Врачей здесь не хватало, и меня с радостью взяли на работу. Правда, не сразу, примерно через год – должно пройти время, чтобы справиться с собственной психологической травмой, иначе и больным пользы от тебя будет мало, и сам быстро выгоришь.

Работа врача в хосписе, безусловно, отличается от того, к чему я привыкла и чем занималась. Отличается кардинально, своим внутренним содержанием и задачами. Ведь если в неотложке мы боролись за жизнь каждого пациента, можно сказать, зубами вырывая его из лап смерти, то здесь, принимая её неотвратимость, стараемся облегчить страдания уходящего.

Через многое пришлось пройти и многому стать свидетелем. Обычно люди, которые не имеют представления о том, что здесь происходит, когда заходит речь о хосписе, стараются сменить тему, отгородится как от чумы или чего-то непристойного. Иногда приходится даже слышать, что хоспис это «дом смерти» или «приют скорби». Многие думают, что люди здесь не живут, а существуют, большей частью, как «овощи», что в палатах у нас лежат полутрупы, которых завтра отправят в морг. Конечно же, это не так!

Хочу рассказать историю, свидетелем которой была сама. Историю, которая меня поразила до глубины души.