Опасный инстинкт - Агата Лель

Ева словно приросла к мёрзлому асфальту. В голове — пустота. Она видела, как по слабоосвещённому тамбуру они гуськом пробирались к своему купе, видела, как Лада заняла место у окна, о чём-то переговариваясь с мальчишкой.

Спустя пару минут с шипением закрылись двери и поезд плавно тронулся, увозя от неё несколько миллионов долларов.

На прощание Оскар выглянул в окно и с улыбкой помахал ей рукой. Этот его жест… такая издёвка. Именно он, а не факт кражи, перевернул всё в распотрошенной неожиданным предательством душе.

Ева как сомнамбула развернулась на каблуках и, смотря перед собой невидящим взглядом, пошла к воротам вокзала. Ей было всё равно и на падающий хлопьями в лицо снег, и на собачий холод, пробирающий до самых костей.

Она снова осталась совсем одна — без денег, без связей и без вещей. Только теперь ей точно некуда вернуться — Омаров мёртв. И мёртв по её вине.

Это кара Господня, не иначе. Настал момент расплаты, и в одночасье она лишилась всего.

А может, плюнуть на всё и сдать Оскара полиции? Пусть она сядет тоже, пусть, но зато и он ничего не получит! Это будет самая лучшая месть! Ева сжала кулаки и тут же в бессилии разжала. Конечно, всё это полная чушь. Она не настолько смелая и отчаянная, а вернее, она просто глупая трусиха, которая ценит свою шкуру больше, чем свою гордость.

Несколько месяцев назад она знатно облажалась и теперь осталась ни с чем. Хотя нет, кое-что всё-таки осталось — это цель отомстить Оскару. Подумать способ и жестоко отомстить. Сделать ему нестерпимо больно, унизить его, растоптать, лишить всего.

Сделать всё то, что сделал с ней он.

Выйдя за ворота вокзала, Ева бессмысленно поплелась куда глядят глаза. Зуб не попадал на зуб, челюсть болела от пощёчины, а глаза щипало от разъедающей соли.

Ну уж нет, не будет она из-за него рыдать, ещё чего! Резко смахнув слёзы рукавом, втянула носом морозный воздух. Растоптал ли он её своим поступком? Может быть. Но Ева Миллас так просто никогда не сдаётся.

Позади раздался гудок клаксона, и Ева опасливо обернулась — гладкий чёрный БМВ бесшумно скользил за ней следом. Такая машина в этой чёртовой дыре?

Ускорив шаг, пошла быстрее, улавливая краем глаза не отстающую тачку. Раздался ещё гудок, потом ещё. Вот тут стало уже действительно страшно, Ева решила уже было побежать, как пассажирское окно плавно опустились, и наружу высунулось длинное лицо Полетаева.

— Ева? Ну куда же ты бежишь? Такая ненастная погода. Забирайся скорее в тепло, — проскрипел он, и Ева послушно выполнила его просьбу.

Слава Богу не какой-то маньяк. Но что этот старый павиан делает здесь в такое время? Что, чёрт побери, происходит?

— Вениамин Аристархович, но… что вы здесь делаете? — осторожно спросила она, заглядывая в сальные глаза старика. Его тощее бедро касалось её ноги и Еву едва не стошнило от этого прикосновения.

— Бедная, бедная девочка… — протяжно выдохнул Полетаев и покачал головой. — Я видел как ты грустила на похоронах, сколько печали было в твоих глазах, я просто не смог остаться в стороне. Я, как товарищ моего ныне усопшего приятеля, хотел подержать так тебя в этот трудный для всех нас час и поэтому попросил Андрея отвезти меня снова в особняк Омарова. Я хотел оказать тебе хоть какую-то поддержку и развеять тоску, но едва мы подъехали к дому, я увидел, как ты прыгнула в подъехавшее такси и, не обессудь, мне стало интересно, куда же ты поехала излить свою боль, — сухая ладонь с узловатыми пальцами будто случайно легла на её заледенелое колено. — Признаться, я был удивлён, что ты выбрала столь мрачное место и уж было решил, что ты надумала свести счёты с жизнью, и, поэтично, как Аннушка Каренина, броситься под поезд не выдержав боль утраты. Но вот, к счастью, ты здесь, печальная, но живая, и я считаю, что просто обязан взять тебя под своё крыло. Вместе мы переживём эту трагедию гораздо легче, ведь правда?

Потеряв дар речи, Ева безмолвно кивнула, чувствуя, как его рука перемещается под резинку чулок.

Сколько ему — шестьдесят пять? Семь? Выглядит он гораздо дряхлее Омарова, да и что говорить — гораздо противнее.

— Безвременная кончина моего доброго друга оставила незаживающую рану и на моём сердце, девочка, но мы живы и должны двигаться дальше, так ведь? — тонкие пальцы как липкие щупальца дотронулись до нижнего белья, и Ева сжалась, всеми фибрами души отвергая эти мерзкие притязания.

Слова Оскара сковырнули в её душе что-то такое, о чём она раньше даже не подозревала. Почему она так опустилась? И неужели вот это — это то, что она действительно заслужила?

— Иди ко мне, малышка, я пожалею тебя, — его рука вынырнула из-под платья и легла на её плечо. Погладив мех шубки, Полетаев мягко перешёл к волосам. Его движения были плавными, словно он гладил шерстку холёной кошки. — Ты осталась одна-одинёшенька, я тоже одинок, мне кажется, вместе мы могли бы славно коротать холодные зимние вечера. Я же знаю, как ты любишь комфорт, а мой трёхэтажный особняк совершенно пуст... Мне ничего от тебя не нужно, милая, только лишь немного ласки и тепла. Совсем немного. Ну же, порадуй старого Вениамина, и я обещаю, что порадую тебя в ответ, — он взял её ладонь и осторожно положил на свою ширинку.

Ева не хотела не то, что прикасаться — даже видеть его сморщенный стручок, но перед глазами всплыло перекошенное улыбкой лицо Оскара, победный взгляд Лады, и внутри вспыхнула такая праведная ярость, что затмила собой все прочие чувства.

Она должна найти его, должна заставить за всё ответить, а чтобы была возможность его найти, ей нужны большие деньги, которых достаточно у Полетаева. Замкнутый круг, из которого есть только один выход...

— Если ты не хочешь ехать ко мне — только скажи, я высажу тебя прямо здесь, в любую секунду...

Её цель — месть Оскару, и для её достижения она пойдёт на любые жертвы. Она обязательно его найдёт, чего бы ей это не стоило. Она превратит жизнь этого ублюдка в ад, и тогда уже он пожалеет, что когда-то она попалась на его пути, как сейчас об этом жалеет она...

Не раздумывая больше ни секунды, Ева хладнокровно сжала унылое содержимое ширинки.

— Трогаемся, Андрюша, — приказал Полетаев, и чёрная пантера БМВ бесшумно заскользила по ночной пустынной улице…

Конец первой части