Подарок к рождеству - Вайолетт Лайонз

— Любое пламя недолговечно, Ник. Голая страсть, без любви..., без обязательства, может просто заглотить человека и потом выплюнуть наружу как ненужную жвачку! Вот с чем я не могу примириться. Мне нужно, чтобы моя страсть и страсть моего любовника слились в такой огненный шар, который мог бы, подоб­но маленькому солнцу, освещать все осталь­ное в нашей жизни. Другого способа существо­вания я для себя пока еще не придумала.

Когда она замолчала, Ник глубоко вздох­нул и, поворошив пальцами волосы, сказал:

В таком случае, милая Абигейл, нам нет смысла продолжать отношения до тех пор, пока ты не научишься смотреть на вещи реально. Ибо я не могу предложить для наших отношений какой-то незыблемый, железобетонный фундамент. И я не вправе давать тебе обещание, выполнение которого может оказаться мне не под силу.

Неужели эта женщина не понимает, что он делает все возможное, чтобы оставаться перед ней честным? Уж, по крайней мере, это-то она могла бы заметить. Но Абигейл не замечала это­го и не пыталась его понять. Более того, в от­вет на его слова, она, решительно, покачала го­ловой, и, тем самым, убила в нем даже эту сла­бую надежду на ее прозрение.

— А я не могу продолжать жить с мыслью, что рано или поздно наступит день, когда ты устанешь от меня — и я в один миг окажусь на свалке твоих любовниц. — Ник попытался, было, открыть рот и что-то возразить ей, но она то­ропливо продолжила свой коротенький моно­лог: — И мои опасения прорастают не на пус­том месте. Телефон был восстановлен каких-нибудь пару часов назад, а ты уже успел позвонить в гараж и попросить привести мою машину в порядок как можно быстрее, так чтобы в любой момент, как только тебе заблагорассудится, ты мог отделаться от меня.

— Я вовсе не имел в виду…

Но он тут же осекся, не закончив фразу. Ему стало как-то не по себе от мысли, что, по сути дела, Абигейл была в определенной степени права. Однако ее подозрения насчет того, что он готов был в любой момент избавиться от нее, не совпадали с фактическими побужде­ниями, которыми руководствовался Ник, когда звонил в гараж. Просто он хотел, чтобы у нее под рукой побыстрее оказался отремонтированный «пежо», на котором она в любой день могла бы уехать куда угодно, если сама того пожелает. Он предоставлял ей полную свободу действий и хотел, чтобы она знала об этом. Покинуть его или остаться с ним — все зависе­ло от нее самой.

— Оставь это, Ник, — спокойно и, даже как будто, устало сказала Абигейл. — Я думаю, и тебе и мне известно, на каком фундаменте сто­ит каждый из нас.

С этими словами она повернулась и пошла прочь от него.

— Куда ты? — бросил он ей вслед.

— Надо переодеться. — Она говорила низ­ким, сухим голосом, лишенным всяких эмо­ций. — А потом, если тебя не затруднит, ты, может быть, подбросишь меня до гаража?

Не прошло и пяти минут, как Абигейл уже была готова. Конечно, этого времени было недостаточно для того, чтобы он мог собраться со своими взъерошенными мыслями, и найти какой-то выход из неприятного, запутанного положения, в котором они оказались. Впрочем, такой выход не просматривался даже в перспек­тиве. Они стояли напротив друг друга — каждый на противоположной стороне бездны, разверз­шейся перед ними, и, казалось, ни один из дво­их не хотел идти на компромисс, не хотел поло­жить первый камень в основание моста, кото­рый они, сообща, могли бы соорудить над этой бездной, и который мог бы соединить их судьбы.

Вернувшись в гостиную, Абигейл взяла свою сумку и с грустью оглядела украшения, кото­рые она с таким энтузиазмом мастерила и раз­вешивала в канун Рождества. В самый после­дний момент перед выходом из коттеджа она обратила внимание на небольшую коробочку в красочной упаковке, которая лежала на ка­минной доске.

— Ты так и не вскрыл рождественский по­дарок, который я оставила здесь дли тебя. Ты же так любишь это делать.

Вот этот подарок, с горькой усмешкой, заметила она и показала на коробочку.

— Да, я совсем забыл о нем.

За все эти дни после Рождества, они, ни разу даже, не вспомнили о яркой коробочке, пото­му что с утра до вечера занимались одной толь­ко любовью, потому что были слишком увле­чены друг другом, чтобы замечать что-то еще вокруг. Потому что ничего больше не имело, в тот миг, ценности для них.

— В любом случае, я не собираюсь забирать этот подарок с собой, — сказала Абигейл. — Я оставлю его у тебя. Тем более что теперь мне нет смысла преподносить его дру...

— Преподносить кому? — насторожился Ник.

Она промолчала.

И вдруг его озарила догад­ка. Медленно, вкрадчиво и в то же время угро­жающе он произнес:

— Что-то подсказывает мне, что изначаль­но ты намеревалась подарить эту коробку Брай­ану, не так ли?

Если до этого ее лицо было бледным, то теперь оно стало почти прозрачным. С пересох­ших, но по-прежнему чувственных губ слете­ли звуки, похожие на глухой ропот осенних листьев:

— А ты поверил бы мне, если бы я сказала, что не ему? Впрочем, какая разница, для кого я покупала этот подарок?

— Какая разница?

Ник даже не думал, что это может так за­деть его. Он пришел в дикую ярость и готов, был, как людоед вырвать ее сердце и разодрать его на мелкие кусочки.

— Очень большая! — прорычал он и, схва­тив коробку, с силой швырнул ее перепуган­ной женщине. Та стояла как вкопанная, зак­рыв лицо дрожащими руками. Безвестный по­дарок ударился о стройные ноги и шлепнулся на пол. — Забери эту вещичку и проваливай отсюда! Или ты думала, что я нуждаюсь в чем-то подобном... что мне нужны обноски, кото­рые ты приготовила для него?

Глаза Абигейл погасли, их заволокла кро­мешная темень, казалось, в них пропало не только зрение, но и всякая жизнь. Никогда еще ее не оскорбляли подобным образом. Садистс­ки злобные слова Ника прозвучали для нее как удар грома среди ясного неба и шокировали до глубины души... Гордо подняв голову и не по­ворачиваясь в его сторону, она презрительно бросила ему:

— Ты не слишком демонстрировал подоб­ную щепетильность в таких вещах, когда на­чал спать со мной.

— Да, мне ни до чего не было дела!..

После того как Ник произнес омерзитель­ную тираду о злосчастном подарке, в гости­ной наступила мертвая тишина. И она была на­столько глубокой, что, казалось, в комнате вот-вот заледенеет сам воздух. На секунду ему по­чудилось, будто он увидел в глазах Абигейл застывшие слезы. Но уже в следующую секун­ду, она тряхнула головой, распрямила плечи, подняла с пола сумку и, порывисто вздохнув, тихо сказала:

— Могу я обратиться к тебе с последней просьбой?

— С какой?

Даже в эту минуту, когда уже вот-вот должна была наступить развязка, в его мозгу вдруг забрезжила микроскопическая, ирреальная надежда предотвратить катастрофу. Может быть, неожиданно произойдет какое-то чудо и они по­мирятся? Но, было, уже слишком поздно, и надеяться, было, не на что, подтверждением чему ста­ли ее слова, сказанные в ответ на его вопрос: