Пленница кукольного дома - Надежда и Николай Зорины

— Возьмите второй стул, фильм довольно длинный. Я надеюсь, мы досмотрим его до конца.

Я послушно взяла стул, понесла его к компьютеру, но вдруг остановилась, руки разжались, стул грохнул об пол. Бородин подбежал, поднял стул, приставил его к компьютерному столу.

— Садитесь.

Он все равно покажет фильм, даже если ему придется меня привязать к стулу, он ведь пришел для этого. Обвинения мало, нужен эффект. Они любят эффекты.

Я притащилась на эшафот, без сопротивления положила голову на плаху, повозилась немного, устраивая ее поудобней…

На экране появилась заставка: на синем фоне черный паук. Да он пижон — мой шантажист, тоже охотник до эффектов.

Заставка ушла, появилась комната, спальня — знакомая спальня! Кровать… Да ведь это же моя кровать, до недавнего времени наша с Максимом кровать — наше супружеское ложе. Голос за кадром… Голос Максима! Я не понимаю, не могу никак вникнуть, о чем он говорит? Кровать придвинулась, расширилась во весь экран — Максим! На кровати Максим! И какая-то женщина… Да это же я!

Говорит, говорит… О чем он говорит? С головой что-то сделалось, никак не могу понять слов.

О годовщине свадьбы он говорит, вот о чем. И о том, что нужно купить красное платье.

Красное платье?

— Уберите! Выключите! Я не хочу!

— Вам знаком этот фильм? Вы знаете, что будет дальше?

— Красное платье. Он действительно купил мне красное платье! Мы праздновали годовщину свадьбы, а потом…

— Вы знаете содержание фильма?

— Нет, я…

— Тогда давайте все же досмотрим до конца.

Комната — наша гостиная, накрытый стол. Максим сидит на том самом стуле, на котором сейчас сижу я, на коленях пакет. Посматривает на часы — кого-то ждет. Да меня он ждет! Ждет и думает, что выхода нет. Звонок. Он идет открывать с пакетом в руке, в котором… Ясно, что в нем! У самой двери он вдруг понимает, что выход найдется в семь сорок.

Семь сорок — что-то такое тревожно знакомое… Семь сорок… Да просто еврейский танец!

Я в красном платье. Гостиная, стол. Чужое вино. Наташа. Тост за прожитое.

— Выключите! Все так и было!

— Вы знаете этот фильм?

— Все так и было в тот вечер! Чужое платье, чужой костюм, чужой праздник. Мы никогда не отмечали годовщину свадьбы…

— Фильм сделан по вашему заказу?

— Счет вели от дня нашей встречи.

Ребенок — он всему причина, но выход будет найден в семь сорок. Осталось потерпеть совсем немного.

— Во всем виноват ребенок! Мы так хотели ребенка!

— Этот фильм сделали вы?

Семь тридцать пять. Пора! Максим поднимается, идет… Спальня. Семь тридцать восемь. Две минуты на то, чтобы осмотреться. Окно. Дребезжит стекло. Выход.

Я бросилась из комнаты. Бородин — за мной. Обхватил за туловище, не дал убежать. Втолкнул в кресло, прикрикнул, как на собаку (кожаная красная такса никак не давалась, но оказалась сном):

— Сидеть!

— Все было так! Все так и было! Выход — в семь сорок. Я на часы не смотрела, Макс все время смотрел. Но я помню, вспомнила: было семь сорок. Это я, в красном платье, а в костюме — Максим, мой муж. Он выбросился из окна. Ну да вы знаете. Все было в точности так, а потом он выбросился. Я не знала, почему он выбросился. Тогда еще не знала, что Маринин ребенок — его. Он вот почему выбросился: из-за ребенка. И потому что тоже выход искал, а я думала, только я.

— Фильм был сделан до смерти вашего мужа.

— Все было в точности так!

Я закрыла лицо руками. Он мне ужасно мешал, майор Бородин: его назойливое лицо заслоняло лицо Максима. Стекло задребезжало. Я слышала этот звук. Он раздался в семь тридцать девять. Тогда я подумала: Максу, как и мне, душно. Больно, плохо и душно. И еще я подумала, что проживу целый год в страшных мучениях. Стекло задребезжало, я слышала дребезжание и не понимала, что Максим нашел выход. Для всех нас нашел выход. А потом закричала женщина. Не я закричала, а кто-то на улице…

— Все было в точности так, за исключением крика.

— Какого крика? Вы понимаете, о чем я говорю? Фильм сделан до смерти вашего мужа. Одна из наших версий… лично я придерживаюсь другой версии, но это неважно… По одной из наших версий, именно фильм довел до самоубийства Максима.

— В фильме не было крика.

— При чем здесь…

— Страшно кричала женщина. Она, очевидно, сидела во дворе на скамейке.

— Да придите вы в себя! Воды или что там, каких-нибудь капель?

Капли. Маленькая йодного цвета бутылочка. Пустырник. Отчим предлагал мне пустырник тогда, на кухне…

— Вы отчима подозреваете? Он ни в чем не виноват, отстаньте от человека, чего его попусту мучить? Он так напуган. Отец ребенка — Максим, как видите, это вам ничего не дает: мертвый Макс не мог стать убийцей. Убийца…

— Я не о том. Я говорю: по одной из версий, фильм мог довести вашего мужа до самоубийства.

— Фильм довел Максима?

Вот оно что! Фильм довел. Я думала, дело в ребенке, а оказывается… фильм. Выход в семь сорок фильм подсказал. Только как же? Откуда он взялся?

Фильм принес майор Бородин.

Да он никакой не майор! Он знал все заранее. Он все подстроил.

— Откуда у вас… — Я вскочила с кресла и пошла на него. Бородин — не майор, а убийца или, может, сам дьявол — отступил, растерялся. — Откуда у вас этот фильм?

— Черт! Да вы что?! — Он опомнился, перестал отступать и сам двинулся на меня. Мы столкнулись, довольно чувствительно ударились друг о друга телами. — Это я вас спрашиваю, откуда взялся фильм? И… Сядьте! Что вы вообще себе позволяете? Будете продолжать в том же духе, немедленно задержу!

Я села в кресло — наваждение прошло: майор Бородин, уголовный розыск, снова стал просто майором. Ну да, обыкновенный мент, ни рогов, ни копыт, мне все померещилось.

— Мы можем продолжать? Вы успокоились? — Он посмотрел на меня с сомнением. — Фильм был послан вашей сестре по электронной почте с сопроводительным письмом от лица Максима. Но совсем не обязательно, что послал он. Отправителем мог быть и другой человек. Например вы.

— Я? Нет, я ничего не посылала. Я даже до конца не знаю, как пользоваться электронкой. Когда возникала такая необходимость — очень редко, — просила посылать Максима. Я, видите ли, довольно тупа в техническом смысле… Освоила только клавиатуру, компьютер для меня нечто вроде пишущей машинки. Да мне для работы больше и не нужно.

— Допустим. — Бородин отошел от меня, сел на диван напротив. — Кто, как вы думаете, мог послать фильм Марине?

— Наверное, никто, кроме Максима, не мог.