Пленница кукольного дома - Надежда и Николай Зорины

Начало седьмого. Почти уже пятнадцать минут. Дождаться Бородина, продержаться до восьми, всеми силами продержаться!

Кофе, вот что ему поможет. Кофе не был предусмотрен, кофе совсем не по сценарию. Обмануть, перехитрить, поменять местами — вот в чем спасение.

Фильм очередной раз кончился. Андрей, с трудом оторвавшись от монитора и преодолевая желание сразу же поставить его с начала, пошел на кухню варить себе кофе. Нарочно старался делать все медленно, чтобы процесс — не предусмотренный дьявольским сценарием процесс — занял как можно больше времени. Но движения его непроизвольно ускорялись, становились нетерпеливыми и резкими. Наконец кофе был водружен на плиту, и Андрей едва дождался, когда он закипит. Думал даже все бросить, не пить кофе, тем более что его совсем и не хотелось, но смог удержаться и доделал все до конца. С дымящейся чашкой он бросился в комнату, поскорее поставил фильм.

Кофе не помог, не спас. Перехитрить сценарий не удалось. Чашка принимала форму бокала, который держал в руке Максим, кофе по цвету, вкусу и запаху напоминал вино, которое они пили вместе с Максимом, нет, которое пил он вместо Максима.

Женщина в красном платье — Наталья? Настя? — смотрит на него скорбно и ждет, когда же он наконец скажет свой тост. Надо встать и сказать. Торжественно, ведь у них праздник.

Встал. Сказал. Она благосклонно приняла его поцелуй бокалом — раздался хрустальный звон. Осталось только… Да, кстати, который час? Двенадцать минут восьмого? Это как же так, прошел целый час?

Двенадцать минут восьмого. Осталось продержаться до прихода Бородина всего ничего.

Вот уже тринадцать минут восьмого. Осталось продержаться до семи сорока всего ничего.

— Ты прости меня, Настенька! Это единственный выход.

Нужно спешить, спешить досказать, спешить проститься…

Звонок раздался очень некстати. Звонили в дверь. Андрей отпрянул от монитора, чашка выпала из руки, кофейная гуща расползлась по ковру. Андрей тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Чашка, а не бокал, кофе, а не вино. И женщина, для которой он только что произнес последний в своей жизни тост, вовсе не Настя. А он не Максим, и выход через окно спальни не для него выход. Звонят и звонят, как требовательно, как настойчиво звонят… Надо пойти и открыть — еще одна попытка подлога, обмана, перестановки чисел.

Андрей тяжело поднялся с пола. Оказывается, он стоял перед монитором на коленях. А он и не заметил, когда сполз со стула. Нагнулся, подобрал чашку, поставил ее на стол и пошел открывать. Часы на стене показывали семь тридцать пять.

* * *

— Ну ты даешь! Чего так долго не открывал? Я уже уходить хотел. Спал, что ли? — Илья Бородин сунул ему в руки большой синий, тяжелый пакет. — Я вот тут пивка взял. Устал сегодня. Звоню, звоню, ты не открываешь. Если бы не пиво, точно бы ушел. А так представил, что притащу его домой, а пить придется в одиночку — тоска!

— Долго звонил? — спросил Андрей отстраненно. На Бородина он никак не мог настроиться.

— Андрюха, ты что? — Илья внимательно на него посмотрел. — Да я минут пять звонил, мозоль на пальце натер. Ты пьяный, что ли?

— Нет, не пьяный. Я… Ладно, проехали! Пиво, говоришь, принес? Это хорошо! — Он через силу улыбнулся.

— Подожди! Может, я не вовремя? — спохватился вдруг Илья. — Настя…

— Насти нет, — успокоил его Андрей. — Ей домой надо было зачем-то заехать. Да ты проходи.

Андрей понес на кухню пакет. Бородин шел следом.

— Да, кстати, — Илья раскупорил банку и жадно к ней приник, — был я у твоей дамочки.

— У какой моей дамочки? — Андрей как-то ошалело на него посмотрел.

— Слушай, Андрюха, кончай придуриваться! Что ты как пыльным мешком по голове трахнутый? У какой, у какой… У Натальи Алдониной. И с Серегой Морозовым договорился о том, чтобы оба дела объединить и мне передать, так что тут все в ажуре. Да что ты так смотришь? Не понимаешь, о чем речь?

— Понимаю. Максим и Марина.

— Ну, слава богу! А то я думал, у тебя в голове за время моего отсутствия какие-то необратимые процессы произошли. Устал, что ли?

— Устал, — соврал Андрей. Не рассказывать же было Бородину, что процессы действительно имели место быть, только пока неизвестно, обратимые или нет.

— Ну, тогда понятно. Я тоже устал как собака. Там в пакете селедка есть. Тебе ближе, достань, будь другом. А то я сегодня весь день не жрамши.

Андрей потянулся к пакету.

— Илья, может, приготовить что-нибудь по-быстрому, если ты голоден? Могу яичницу пожарить или пельменей сварить.

— Не, это долго. А колбасы у тебя не осталось? Утром была.

— Осталась. И буженина есть. И еще сыр.

— Давай!

Андрей с сомнением посмотрел на изголодавшегося Бородина, достал из холодильника продукты, разделал селедку.

— Может, хоть картошки отварить?

— Не надо. — Илья отрезал кусок буженины и сунул в рот.

— Мне не трудно почистить.

— Дело не в том. — Бородин смущенно улыбнулся и похлопал себя по животу. — Растет, гад, как на дрожжах, просто не знаю, что делать. Приходится ограничиваться в углеводах. — Он снова прильнул к банке с пивом, сделал основательный глоток, потом другой, третий, пока не допил все до конца.

— Как на дрожжах, говоришь? — Андрей хмыкнул, покосившись на банку в руке Бородина. — Так ведь действительно на дрожжах. Ты бы лучше в пиве себя ограничивал. Знаешь, сколько ты в себя сейчас калорий влил? На полкило картошки точно.

— В пиве ограничивать я себя не могу. Пиво — не калории, пиво — это образ жизни и единственная возможность расслабиться, чтобы не сдохнуть от поганой ментовской жизни. Дай лучше сигарету, диетолог, мои кончились.

— Держи, — Андрей протянул ему пачку.

Илья открыл новую баночку пива, закурил.

— Так о чем я начал говорить?

— О том, что стал в последнее время полнеть, и потому тебе приходится ограничивать себя в еде, — с готовностью подсказал Андрей. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы тема еды и пива, такая безопасная, такая ни к чему не обязывающая, не была исчерпана и разговор не ушел в другую сторону — в сторону их общего дела.

— Да нет, не то, — Илья досадливо махнул рукой. — Ага, вспомнил! Навещал я, значит, сегодня твою мадам, Алдонину.

— Почему «мою»? — возмутился Андрей.

— А чья она? Не моя же. Хотя… Ну да, с сегодняшнего дня она наша общая. Так вот, Наталья — особа довольно странная.

— В каком смысле странная? — Андрей насторожился.

— Оно, конечно, понять ее можно: за такой короткий срок потерять сначала мужа, потом сестру…

— Или убить сначала мужа, а потом сестру, — предположил Андрей.