Унаи Эмери. Маэстро - Ромен Молина

– Продолжая говорить о развитии твоей карьеры – помнишь воскресенье 17 сентября 2006-го?

– Матч против «Кадиса»?

– Да, когда разнесся слух, что, если «Альмерия» проиграет, это будет твой последний матч в качестве тренера.

– Трудно было не запомнить – мы тогда получили абсолютно сюрреалистичный пенальти. [Смеется.] В итоге мы выиграли 2:1. Я выпустил на поле связку из двух сильных полузащитников. Потом я часто так делал – в «Севилье», не в «Валенсии». Атакующий и опорный полузащитники. Но, вспоминая матч против «Кадиса», скажу, что он стал прологом к нашему восхождению в «Примеру».

– Хосе Ортис рассказывает, что перед первым матчем в «Примере» (в Ла-Корунье) ты заявил, что выпустишь на поле одиннадцать игроков, руководствуясь исключительно жребием. Мне кажется, это была определенная метафора, демонстрация доверия абсолютно всем игрокам, а не только лучшим.

– Сейчас уже не помню детали. Да, перед матчем я хотел вселить в игроков уверенность. У нас были талантливые новички, но были и «старики», заслужившие выступать в «Ла Лиге», поэтому я сказал: «Мне все равно, кто начнет! Я знаю, что все вы сыграете достойно, и я всем вам доверяю». Я выпустил на поле многих, кто играл еще в «Сегунде» (Бруно Сальтора, Сантьяго Акасьете, Альберта Крусата, Корону и Сориано), и мы выиграли со счетом 3:0. Ключевые игроки – такие, как Филипе Мело, – вышли на поле в ходе матча. Я знал, что Мело – лучший, конечно, знал! Но мне хотелось проявить уважение к тем, кто помог нам подняться в «Примеру», и я переговорил с Фелипе: «Тебе следует запастись терпением. Я знаю, ты – отличный игрок и замечательно сыграешь. Но сегодня нужно обождать, потому что эти парни заслужили быть на поле». Нам предстояли матчи каждую среду и воскресенье, так что у Фелипе еще был шанс поиграть. Уже на четвертый день после первого матча я выпустил его на замену Короны. Мело забил, и мы выиграли у «Мурсии» 1:0. Потом он выходил на поле множество раз, но я постоянно напоминал ему, что, как и я, он должен уважать остальных игроков, и личные качества тут ни при чем.

– Альберто Бенито, спортивный директор, говорит, что Фелипе Мело пришел в «Альмерию» потому, что он – сумасшедший.

– [Смеется.] По-моему, его контракт составил два миллиона евро. Он был молод, 21 или 22 года, и у него были проблемы в «Сантандере» и «Майорке». Мы не скрывали этого от нашего президента, да и Альберто Бенито был тесно знаком с Фелипе. Он видел его в Бразилии, на «Судамерикано» в турнире возрастной категории U-20, и знал, что у этого парня есть проблемы. Конечно, нам было нелегко уговорить его подписать контракт, но мы это сделали. Один из первых матчей Фелипе у нас был против «Малаги», и он набросился на двух игроков соперника. Президент вызвал меня и Альберто: «Зачем вы убедили меня купить этого парня? Он же совсем сумасшедший, зачем?» Мы ответили ему прямо: «Президент, если бы он был сумасшедшим, мы бы не смогли его приобрести! Мы должны работать именно с его сумасшествием, оно прекрасно». По окончании сезона Мело ушел из «Альмерии», не помню точно, за сколько миллионов [за 13 миллионов евро в «Фиорентину»].

– Как выглядит ежедневная работа, направленная на то, чтобы контролировать это «сумасшествие»?

– Фелипе часто говорил о своем отце, который ему всегда помогал. В разговоре с ним я делал акцент на сдерживании: «Ты отличный игрок, но, только сдерживая себя, ты сможешь далеко пойти». Он внимательно слушал меня, относился ко мне с уважением, мы регулярно беседовали с глазу на глаз. На тренировках он любил показывать, что является лучшим, и я этим воспользовался: «Твой уровень не требует доказательства. Все это знают, но никто не любит, когда ты это демонстрируешь. Тебе нужно сдерживаться, находясь рядом с ними, ничего такого не показывать. Доказывай это всем во время матча!»

– Другой яркий пример – Эвер Банега.

– Эвер [делает паузу] – особенный… Он был у меня в «Валенсии», очень молодым, незрелым, поэтому мне необходимо было поставить себя над ним в наших с ним спорах. Но уже тогда это был очень приятный, очень восприимчивый парень: ты даешь ему, и он дает тебе в ответ. Мне множество раз приходилось брать на себя роль его отца, говорить ему кое-какие вещи, чтобы заставить его измениться. Он всегда был послушным – даже если в «Валенсии» мы и спорили; то же самое произошло и с Мигелем; вообще, это заставляет меня вспомнить то, о чем я однажды прочитал в «Марке». Там была напечатана одна из самых дорогих для меня похвал – от Стивена Н’Зонзи. Он говорил, что, находясь рядом со мной, рос и как футболист, и как человек. С ним у нас были такие же споры. В первые его месяцы в «Севилье» я даже тренировал его отдельно от остальных. А потом он пришел ко мне и заявил, что хочет уйти. Я дал ему три дня отдыха, чтобы Стивен мог отдохнуть, успокоиться. Он неважно чувствовал себя – были проблемы личного характера, плюс ему не удалось освоиться в городе. Потом в понедельник я спросил его, что он решил, и Стивен ответил: «Буду тренироваться дальше!» Короче, отношения между тренером и игроком – это процесс, который выстраивается постепенно. Что касается Эвера, я особенно хотел видеть его в «Севилье». Я сказал Мончи и Оскару [Оскар Ариас – технический секретарь команды]: «Если он будет играть так, как играет, если мы получим его игру, то заставим вскакивать со своих мест весь «Санчес Писхуан». Мы должны попробовать его, дать ему любовь и быть к нему требовательными». Когда Эвер приехал, я постоянно спрашивал его о жене и о том, сколько он весит. Мончи тоже все время с ним общался: «Что тебе сказал Мистер?» – «Мистер всегда спрашивает меня про семью и про мой вес. Каждый день!» [Смеется.] Если у него в семье все ок и вес в норме, ты можешь работать с Эвером. Это несложно.

– Говоря о твоем стиле руководства, Альваро Негредо вспомнил эпизод, когда ты однажды совершенно молча, пристально разглядывал своих игроков. Один из них даже поинтересовался, нет ли у тебя проблем?

– Гари Медель. Игра с «Бетисом». «Севилья» выигрывала со счетом 3:0, а закончили мы вничью 3:3 после удаления Меделя с поля [13 апреля 2013 г.]. И я сказал ему: «Случилось то же самое, что и вчера, перед матчем. Сегодня ты вроде и находился в обороне, и одновременно витал где-то вне поля. Ты не умеешь контролировать свои эмоции, питбуль!» Да, я так и назвал его, «питбуль». Соперник спровоцировал его, он ответил, и я точно так же его спровоцировал накануне. В общем, следовало поработать над эмоциями.

– Многие игроки подчеркивают, что ты по-разному строишь предматчевые беседы…

– [Перебивает]. Для каждого матча я стараюсь найти что-то свое, новое, изменить какие-то вещи, но не уверен, что у меня всегда это получается. Например, в четвертом сезоне в «Валенсии» я позвал utillero (англ. kit man, человек, отвечающий за экипировку команды) и сказал: «Эспаньета, дай нам тактический совет». И тот ответил: «Вам надо использовать «тики-таку»! И все засмеялись. В этом и заключается цель беседы: она должна быть интересной. Так же было и в «Севилье», где я читал свои записи. А заодно приводил примеры из собственной биографии. Иногда я всю беседу посвящал одному или двум игрокам – например, Хоакину. Он забил два гола в первом матче сезона 2010–2011 против «Малаги», тогда мы выиграли со счетом 3:1. Спустя некоторое время мы играли с мадридским «Атлетико» и в первом тайме не забили ни одного мяча. В раздевалке «Висенте Кальдерона» я в перерыве обратился к нему перед всеми: «Хоакин, в первом матче сезона ты отличился дважды, а потом 20 матчей подряд бездействовал. Когда ты уже начнешь забивать? Нам это необходимо! Но для этого тебе нужно видеть ворота противника, дойти до них и пробить». И он снова сделал дубль, мы выиграли со счетом 2:1.