Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты - Мишель Сапори

21 января 1793 года Людовик XVI был казнен. Говорят, что во время Террора комиссары правительства нанесли визит мадемуазель Бертен. Они хотели узнать точную сумму и подробности долга королевы, вероятно для того, чтобы получить обвинительные факты для будущего процесса над ней.

Но модистка уничтожила все свои бухгалтерские книги и счета и твердо заявила, что Мария Антуанетта ей ничего не должна.

Проверить это было невозможно. 23 января Генеральный совет Коммуны согласился понести расходы на траурные туалеты Марии Антуанетты. Гражданин Тизон, служащий Тампля, связался с «Великим Моголом», и через три дня вещи, которые спешно приготовила мадемуазель Бертен, пронесли в тюрьму.

В картонках были заботливо сложены два высоких вдовьих чепца, три шейных платка, одна пара длинных перчаток из белой кожи и другая из черного шелка, длинный пояс и черный веер. Принесла ли их мадемуазель Бертен собственной персоной? Удалось ли ей встретиться с королевой в последний раз? Дочь Марии Антуанетты впоследствии сообщила: «Мы увидели людей, которые принесли нам траурные одежды, но в присутствии солдат муниципальной гвардии»[127].

13 февраля снова прибыл пакет из «Великого Могола», в котором были чулки и носки. Можно предположить, что, открыв в тюрьме картонку с надписью магазина, как она часто делала в прошлом и в других условиях, Мария Антуанетта испытала некоторое волнение. Кто осмелился бы утверждать, что Роза действовала из простого финансового интереса?

Ее счета без конца урезались революционными властями, и с 12 августа до конца 1792 года мадемуазель Бертен передала королеве одежды в общей сложности на 602 ливра. Смехотворная сумма по сравнению с тем, что бывало раньше… Но Бертен настойчиво поддерживала связь с Марией Антуанеттой, насколько это было возможно.

Допустим, что в течение 20 лет находясь в ближайшем окружении королевы, мадемуазель Бертен преследовала исключительно свои личные цели. Но можно ли так сказать о 1793 годе?

Шли недели. 28 февраля в Париже Бошар де Сарон признал, что получил от Розы Бертен часть оплаты за свой старый дом, но квитанция у модистки не сохранилась — она только что покинула Францию.

10 марта в действие вступил революционный трибунал. В августе Марию Антуанетту привезли в Консьержери в чем была. Там она получила три шейных платка из тонкого батиста, взятых из ее вещей в Тампле. Конечно же, это были платки, которые мадемуазель Бертен передала ей 26 января, они и согревали ее в последние часы жизни.

Мадемуазель Бертен эмигрировала в Англию в 1793 году и обосновалась в Лондоне. Трудно сказать, владела ли она магазином или работала на дому. Эмигранты не перестали стремиться к блеску и роскоши, но утолить подобное стремление им стало сложнее. Конечно, это отразилось на делах мадемуазель Бертен. К тому же у нее появились неожиданные конкуренты в лице эмигрировавших аристократок. Всех этих маркиз и графинь нужда заставила превратиться в торговок модными товарами, и они изготовляли для других красивые детали одежды, которые в благословенные времена сами выбирали себе у модисток. Но цель Бертен состояла в том, чтобы получить прежние неоплаченные задолженности с части своей заграничной клиентуры, а также набрать новые заказы, как прежде. Из своей ссылки она поддерживала «Великий Могол», пересылая туда деньги. Кроме того, она продолжала политику расширения своей внешнеторговой сети при помощи брачного союза, выдав замуж кузину Амабль Эфросинь Барду за своего делового партнера, представителя высшей торговой буржуазии Бельгии.

В Лондоне мадемуазель Бертен снова встретилась с мадам Дюбарри, которая приехала сюда, чтобы уладить одно дело с кражей драгоценностей. Женщины расстались совсем недавно, поскольку графиня покупала одежду в «Великом Моголе» до сентября 1792 года. Приехав в Англию, мадам Дюбарри, согласно документу государственной канцелярии в Лондоне, поспешила нанести визит нашей модистке и накупила у нее за время своего пребывания в Лондоне модных товаров на 15 712 ливров — это были ее последние покупки.

Роза Бертен решительно отговаривала ее возвращаться во Францию, но бесполезно. Разодетая, по-видимому, в свои обновки, мадам Дюбарри была арестована в июне 1793 года, а в декабре казнена. В Лондоне мадемуазель Бертен регулярно обедала с другим своим знакомцем, шевалье д’Эоном, который старательно все отмечал в своей записной книжке. Напомним, что шевалье д’Эон — скандально известный французский дипломат и тайный агент, который сначала жил в образе мужчины, а потом стал женщиной. Именно Розе Бертен королева в свое время заказала его женский гардероб, выказав тем самым свое к нему расположение.

Имеются и другие свидетельства-отголоски жизни Розы Бертен в Лондоне. Она часто бывала у портретиста Данлу.

Он также жил эмигрантом в английской столице и включил ее в список гостей, «способных быть ему полезными», как он писал в своем «Дневнике»[128]. Она пришла на помощь пикардийским эмигрантам, лишенным средств к существованию, таким как шевалье де Мотор из Абвиля, который посвящает ей следующие строки благодарности: «Мне пришла хорошая мысль написать в Лондон м-ль Бертен, чтобы описать ей мое затрудненное положение. У этой девицы прекрасная и чувствительная душа (…), и она чаще обращается за советом к своему сердцу и своим способностям. В тот момент, когда она уже поддерживала нескольких соотечественников, она была столь благородна, что послала мне двадцать пять луидоров. Эта помощь помогла мне остаться на плаву и обеспечила существование еще на год»[129].

Октябрь 1793 года стал черным для Бертен, потому что вскоре после того, как королева была обезглавлена, племянница Розы Мария Луиза Бертен, в замужестве Шассерио, погибла во время восстания в Лионе.

Во Франции одежда приобрела политизированный смысл. Пуговицы вступили в войну друг с другом — ведь каждый требовал себе свободы. На них можно было встретить как выгравированную королевскую лилию с надписью по краю «жить свободным или умереть», так и рисунок шпаги с фригийским колпаком сверху и с надписью внизу «Свобода»[130].

Можно было слышать, что женская мода Старого режима — это большой заговор против мужчин: конец «крикуньям», «ловушкам» или «задкам» — образным названиям нижних юбок, панье и турнюров.

Приняв за эмблему предметы одежды — фригийский колпак, мужские штаны «санкюлота»[131], карманьолу[132], — Революция показывает, до какой степени мода при необходимости может быть политизирована.