Молчи обо мне - Айя Субботина

— Тогда, может, вы все же одолжите телефон?

Я вношу в ее записную книгу свой личный номер и в шутку подписываюсь: «Мужчина со странным именем».

— Позвоните мне после новогодних праздников, Евгения. Уверен, мне есть чем вас заинтересовать.

— Ты правда хочешь… — Я почему-то совсем не могу произнести это вслух, хоть ничего такого неординарного Артем не озвучил. Но я настолько привыкла, что мы встречаемся у меня или иногда проводим выходные у него за городом, что предложение встречать новый год у него в доме просто огорошивает. — То есть, у тебя?

— Ага, у меня. Только не забывай, что я недавно переехал и у меня нечем наряжать елку. Которая растет перед домом, и срубить ее я не дам.

— Как в «Простоквашино», — все еще немного заторможено говорю я.

Артем берет меня за плечи и легонько встряхивает, заставляя поднять на него взгляд.

Сегодня тридцатое декабря, и всю прошлую неделю мы решали, какую елку покупать, составляли планы на новогодние праздники, решали, куда поедем, но о том, что все праздники мы должны провести у него, Артем сказал ровно минуту назад.

— Я просто хочу увидеть тебя среди моего бардака, не придавай этому слишком большого значения. Лучше заканчивай со своими дурацкими статьями и поехали покупать мишуру и стеклянные шары.

Я одним махом сгребаю все записи в один неряшливый ворох, кое-как заталкиваю их в свой рабочий портфель и с торжественно-покоренным видом вручаю Артему. Это что-то вроде нашего условного сигнала: я официально «развожусь» с работой, и мы остаемся только друг для друга. Он делает примерно то же, когда я бегаю вокруг него голодной игривой лисой и прошу уделить мне чуть-чуть больше внимания. Только вместо портфеля у Артема телефон.

Я собираюсь, кажется, за пару минут, и мы в компании предпраздничного настроения едем в самый крупный супермаркет. Артем отдает инициативу в мои руки, но не упускает случая потихоньку прижать меня к стеллажу с игрушечными снеговиками и шепотом сказать, что это компенсация за мою покорность в постели. Я люблю, когда он такой, потому что в такие моменты чувствую себя желанной и нужной. Я чувствую себя лучше, чем та, другая.

— Ты определись, берем мы его или нет. — Артем забирает из моих рук большой синий шар, вручную разрисованный зимним пейзажем.

Я снова вспомнила о тех фотографиях и поймала себя на мысли, что вот уже которую неделю Артем проводит со мной каждый вечер, а если едет на встречу по работе, то всегда находит минуту, чтобы позвонить и сказать, что у него все хорошо. Значит, мое терпение все-таки дало свои плоды. И не важно, что оно стоило мне нескольких бессонных ночей — и я до сих пор дергаюсь, когда у него внезапно рано утром или поздно вечером звонит телефон.

— Берем! — Я забираю шар, бережно возвращаю его в коробку и укладываю в нашу уже порядком заваленную новогодними украшениями корзинку. Осталось найти фигурки Деда Мороза и Снегурочки. — Надеюсь, у тебя там большая елка.

Артем отмеряет расстояние чуть выше колена, мы оба еще раз смотрим на груду елочных украшений и смеемся в унисон, потому что все это похоже на нашу попытку принять участие в оформлении главной елки страны.

— Женя?

Звук собственного имени заставляет меня вскинуться. Скорее не звук, а голос, потому что, хоть и не слышала его уже очень давно, я до сих пор хорошо помню эту интонацию и характерный, очень мягкий звук «ж».

— Игорь?

Он как раз появился из соседнего отдела и, судя по почти пустой тележке, либо пришел один и не может определиться, что купить, либо ищет что-то вполне конкретное. Почему один? Я все еще жду, что следом появится его жена, но Игорь уже совсем рядом, а ее и близко нет на горизонте.

— Не поверишь, только недавно о тебе вспоминал, — улыбается он, и эта улыбка подчеркивает морщинки усталости вокруг его глаз. Он выглядит так, словно несколько дней не спал, хоть рубашка совершенно точно свежая, а мастер явно приложил руку к небрежной небритости.

Я хочу сказать то же в ответ, но не могу, потому что я так увлеклась Артемом, что в какой-то момент Игорь стал слишком далеким воспоминанием, чтобы думать о нем не нарочно.

— Хотел подписать тебе открытку, — продолжает улыбаться он, а потом протягивает ладонь Артему. — Игорь, рад знакомству. Мы с Женей… сталкивались по работе пару раз.

— Игорь спас меня в Праге, — пытаюсь быть вежливой я, но мне жутко не по себе от того, как они пожимают друг другу руки.

Потому что на пальце Игоря больше нет обручального кольца.

— В Праге? — переспрашивает Артем и чуть крепче, на долю секунды, сжимает ладонь Игоря прежде чем отпустить. — Вы тоже редактор?

— Нет, и близко нет. — Игорь снова немного натянуто улыбается и бегло рассказывает, что владеет небольшой сетью ресторанов. Потом смотри на меня и как будто пытается что-то сказать, но раздумывает. — Ну, раз мы увиделись…

— Я схожу поищу снегурочку, — внезапно говорит Артем, передает мне тележку и просто уходит.

Мы с Игорем смотрим друг на друга, и мне не по себе, потому что раньше нам было комфортно молчать друг с другом или говорить об одном и том же разными словами, а сейчас я чувствую себя под густым обстрелом несуществующих вопросов, ни на один из которых не хочу отвечать.

— Ты развелся? — Слова вылетают раньше, чем успеваю включить тормоза.

Игорь хмурится, но потом видит свой уже не окольцованный палец и рассеянно кивает.

— В процессе. — Он рассеянно проводит рукой по волосам. — Это точно будут не самые приятные воспоминания в моей жизни. Я… хотел тебе позвонить, но подумал, что мы не настолько близки, чтобы ты выслушивала мое нытье.

— Ты же мое выслушал.

Та ночь на набережной, когда мы были близки друг другу, как никогда, снова проносится перед глазами, и я отступаю на шаг назад, потому что кажется — меня вот-вот к нему притянет. Против моей воли, потому что между нами всегда что-то было. Невидимый магнит, поводок, цепь, которая не дает нам отдалиться друг от друга.

— Выглядишь счастливой.

— А ты выглядишь уставшим. — Я снова говорю слишком прямо. — Прости, я… Почему-то немного нервничаю.

— Я тоже. — Игорь как будто снова пытается еще что-то сказать, но раздумывает, и я испытываю огромное облегчение. — Наверное, теперь уже не обязательно подписывать тебе открытку. Был рад тебя увидеть, Женя. И рад, что ты вся… сверкаешь.

— Артем говорит, если гирлянда не включится, я справлюсь вместо нее, — пытаюсь шутить я, но взгляд Игоря внезапно становится совсем непроницаемым, как будто я созналась в страшном грехе, а он не в силах его простить. — Извини, я все же слишком много болтаю.

Наше прощанье напоминает сцену из немого кино: мы больше не говорим друг другу ни слова, просто, удерживаясь взглядами, медленно расходимся, как случайные корабли в огромном океане. И в момент разрыва зрительного контакта я чувствую себя абсолютно несчастной, словно после месяцев эйфории мне в кровь всадили лошадиную дозу концентрата чистого отчаяния. Что-то гнетущее растекается под кожей, ложится уродливыми рваными шрамами на мое счастье. Я не знаю, что это за чувства, но ускоряя шаги, надеясь, что удастся от них убежать. И только в конце отдела, прежде чем Игорь окончательно исчезнет из виду, громко кричу ему в спину: