Молчи обо мне - Айя Субботина

Мне так о многом нужно ему сказать, но я просто позволяю двери разделить нас на «до» и «после». Я хочу броситься за ним, обнять, прижаться щекой к его спине и говорить, говорить до хрипоты. Рассказывать, как он мне важен, как жизненно необходим. Что все мои планы на будущее связаны с ним, и что ребенок с его зелеными глазами и родинками на тех же местах — это не просто желание «видеть» в малышке знакомые черты, это острая потребность видеть наше с ним одно на двоих чудо.

Я бреду до кровати, даже не трудясь снять верхнюю одежду и обувь, забираюсь под одеяло и провожу еще один целый пустой бессмысленный день. Просто лежу и смотрю на экран телефона, где электронные цифры сменяют одна другую. Когда-то я читала о средневековой пытке водой: человека связывали и усаживали под медленно капающую ему на голову воду, и в конечном итоге приговоренный просто сходил с ума и молил о смерти. Со мной происходит то же самое, только моя пытка осознанная и добровольная.

Артем не пишет и не звонит. Я не могу его осуждать, потому что и для него это все непросто. Но он так остро мне нужен, что в конце концов не выдерживаю и пишу ему первой, хоть на часах давно поздняя ночь. Путаясь в буквах, пытаюсь донести, как мне важно, что ради меня он пытается, и что в случившемся нет его вины, а только моя плохая физиология. Пишу, что люблю его очень сильно, и что в моей голове слишком много страхов, поэтому я забиваюсь в угол. Десяток длинных сообщений, в которых признаюсь, что не представляю, как буду жить без него, потому что он — мой мужчина, тот самый, как в книге, где героиня вдруг понимает, что больше никогда и никого не сможет полюбить так же сильно.

Ни через час, ни через два, ни на следующее утро Артем не отвечает. А когда после бессонной ночи я все-таки звоню ему в обед, не берет трубку. Я проклинаю свою слабость, клянусь себе, что больше не позвоню и не напишу первой, что у меня есть женская гордость и что, если я действительно нужна, он бы не стал меня игнорировать. А через пару часов ненавижу себя за то, что мысленно рву эту клятву на мелкие клочки и все-таки еще раз набираю его номер. На этот раз Артем отвечает: сухо говорит, что у него проблемы на работе, и что он «накосячил», потому что отмахивался от рабочих звонков ради наших с ним праздников, чтобы меня не расстраивать. Я даже не успеваю ничего сказать, потому что он бросает «Позвоню, когда разгребу всю эту кучу» и отключатся.

Он только что сказал: «Оставь меня в покое»? Или это просто моя обиженная любовь? Или это просто раздражение, потому что звонок в самом деле был не вовремя?

Я снова клянусь себе больше никогда ему не звонить и не писать. Как ребенок, прячу телефон в самый дальний угол комода и пытаюсь забить каждую минуту чем-то полезным: выдраиваю свою и без того чистую квартиру, принимаю ванну, навожу порядок на туалетном столике, сгребаю в мусорный пакет все чашки, которыми давно не пользуюсь, и тут же еду в магазин, чтобы купить парочку новых.

В три часа ночи я накачана успокоительными до состояния сна наяву, лежу на холодном полу и смотрю на телефон, заклиная Вселенную не разрушать меня окончательно. Мне ничего не нужно, только три слова: «Жень, все хорошо!» Это ведь совсем ничего, такая малость, но я оживу после нее.

— Пожалуйста, пожалуйста, ты же так мне нужен…

Понятия не имею, в котором часу засыпаю, но меня будит звонок. Я, не глядя, прикладываю телефон к уху, улыбаюсь, как последняя идиотка, потому что в моей голове уже звучит родной любимый голос.

— Евгения Левитская? — спрашивает чужой мужской голос, и я роняю лицо в подушку, кусая наволочку до болезненного спазма мышц. — Меня уверили, что это ваш личный номер.

— Да, мой личный, — спустя несколько секунд отвечаю я.

— Это Лука Ради. Помните? Я просил вас перезвонить после праздников, но так и не дождался.

— Я… я… — Слезы градом из глаз и мой всхлип в нос звучит так противно, что я запечатываю лицо ладонью.

— Вы приболели? — «подсказывает» Лука, я киваю и только через секунду соображаю, что он не может этого видеть.

— Да, простыла.

— Тогда понятно, почему вы проигнорировали мое приглашение. — Это звучит довольно самоуверенно, но без пафоса. Человек, чьи щедрые подарки не отвергают, привык, что без веской причины их и не игнорируют. — Но я до сих пор заинтересован в нашей личной встрече и разговоре. Если вы не настроены ничего менять в своей жизни, то лучше скажите об этом сразу. Это не попытка давить, просто я деловой человек и предпочитаю не тратить свое время впустую.

Что-то в его голосе заставляет меня сесть на кровати. В зеркале напротив у меня опухшее от слез лицо, красные глаза, веки и кончик носа. В таком виде мне даже мусор стыдно выносить, не то что идти на встречу к такому, как Лука Ради.

— Я заинтересована, но…

— Отлично, — перебивает он. Снова твердо и довольно жестко, но снова как-то очень уместно. — Я пришлю водителя в семь. Меня, поверьте, совершенно не интересует ваш болезненный вид, только ваша голова.

— Это ужин? — тупо переспрашиваю я. — Я должна подобрать одежду и…

— Одевайтесь удобно и тепло. До встречи, Евгения.

Я еще минуту смотрю на телефон в моей ладони, а потом решительно вытираю слезы.

Тепло и удобно? Моя любимая форма одежды.

Я нарочно выбираю самый дорогой ресторан Петербурга и не говорю об этом Евгении.

И она, конечно же, приезжает одетой «тепло и удобно»: в потертых джинсах, ботинках на устойчивой подошве, свитере крупной вязки, который ей явно велик на пару размеров.

Ну и вид у нее: такие глаза бывают не от простуды, а от пары дней непрекращающихся слез, и это единственное, что заставляет меня поставить «минус» ее кандидатуре в моем личном списке. Моей правой руке нужна железная хватка, способность держать за яйца строптивый коллектив, а сопли и слезы со всем этим как-то не очень вяжутся.

И все же она спокойно идет между столами, хоть все напыщенные снобы в дорогущих шмотках и цацках разом поворачиваются ей вслед. Я и сам одет соответственно, но она не тушуется под моим нарочито «придирчивым» взглядом. Напротив, так же выразительно осматривает меня, почему-то задерживаясь на запястье, где у меня «Ролекс».

— Не говорите, что в наше время носить «Ролекс» пошло, — предугадываю ее реплику, но Женя безразлично передергивает плечами. — Я правда люблю «Ролекс».

— А я правда обожаю приходить в элитные рестораны, нарядившись как на фермерскую ярмарку.

— Не знал, что вы настолько буквально примете мои слова.

— А я не люблю додумывать двойной смысл и пытаться переиначивать конкретные требования.

— Значит, я в вас не ошибся. Пойдемте, нас ждет ужин в другом месте. Кстати, — опускаю взгляд на ее ботинки, — вам бонус за удобную обувь.

Она только кивает и идет первой.

Я заказал стол в стейк-хаусе, и к нашему приезду уже все сервировано — и за минуту на столе появляются хорошо прожаренные куски мяса, салаты и вино.