Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов

Будучи маленьким, я мечтал о братике, и мои мысли в доказательство их материальности воплотились в сестрёнку. Думаю, виной было неполное понимание своих желаний и ещё что-то, чего я тогда не осознавал, ибо в свои 10 лет, а именно такова наша разница, был увлечён спортом и гонял мяч на Песчаных полях в составе СДЮШОР ЦСКА 1967 года рождения. Школа меня интересовала постольку поскольку, да и 704 спортивная не особенно этому способствовала, больше делая упор на свою специализацию, хотя, надо отдать должное — преподаватели там были превосходные.

К моменту появления сестрёнки на свет, как потом тту причину объяснила бабушка — семейный цербер, «строящая по стойке смирно» мать и недолюбливающая отца — для сохранения семьи. Я же уже позабыл о своем желании и пытался понять, зачем в семье нужен ещё один человек. Ответ появился быстро — для воспитания у меня качества ответственности. Я оказался быстро обучаемым, и уже через пару недель мог легко заменять для малышки и маму, и папу, впрочем, отец опять убыл в очередной город «Н-ск», спасать интересы Союза. Мы с мамой раньше ездили с ним, когда эти командировки были длительными. То Чита, то ближе — Тейково, то… то иногда я оставался с бабушкой, носившей звучное имя Манефа. Она увлекалась рыбалкой и в своё время была не только секретарём женского общества рыболовов — спортсменов г. Москвы, но и постоянным призёром и не только в женском коллективе.

Мужа, получившего перед самой смертью звание генерал-майора артиллерии, она потеряла ещё в конце 50-х, и «тащила» двух дочек — Элеонору и Татьяну, дав им и образование, и воспитание, и приличный достаток.

Обрастая связями в описываемое время, она уже занимала пост секретаря министра Нефтяного и химического машиностроения СССР и, пользуясь своими знакомствами умудрилась пробить двухкомнатную квартиру для молодой семьи своей дочери. Отец тогда учился в военной академии.

Когда я оставался на её попечении, то воспитание моё становилось не легче и не слаще, хотя её поморские пироги, рецепт которых знали только беломорцы, в основном с ягодами, капустой и рыбой, я любил, если не сказать, обожал.

Бабуля по натуре была не только диктатором, не терпевшим возражения, но и просветителем, а потому наша молодая семья, в которой я имел честь быть самым юным и, соответственно, самым любимым (конечно, до появления сестренки), но не переласканным, претерпевала постоянные вмешательства во внутренние дела, для меня зачастую оборачивающиеся благом.

Правда, до поры до времени. Оставаясь с бабушкой, я постоянно посещал во множестве музеи, концертные залы и театры. Разумеется, не были забыты и рыболовецкие базы, да и любые попавшиеся на пути наших прогулок водоёмы.

Мой наставник в своей дамской сумочке всегда имел запасец рыболовецких снастей и, как минимум, зимнюю мормышку. До сих пор с улыбкой вспоминаю прилично одетую, уже немолодую женщину, стоящую, скажем, у парапета Измайловского пруда, отстукивая 12 сантиметровыми каблучками какую-нибудь трель (а туфли с такими каблуками она носила лет до 70), в ожидании поклёвки. Мы менялись местами либо через равный промежуток времени, либо при частых атаках рыб, на вторую или третью поклевку, когда нужно было менять приманку.

Помнится, в московских водоёмах чаще попадались ерши и бычки, но всё равно больше клевали мужчины, и меня всегда мучили два вопроса: первый — чего они от нас хотят, второй — почему мне нужно называть бабушку мамой. Время всё разъяснило и расставило на свои места.

Светик была солнечным ребёнком, имея в своём распоряжении с самого рождения не только весёлый нрав и всегда улыбающуюся мордашку, но и светлые кудряшки, такие же, как и у меня в моём детстве — странно это утверждать и мне, и ей сейчас, будучи чистыми брюнетами.

Субботу — воскресенье я часто оставался приставленным к сестрёнке, пока родители проводили время в каких-нибудь гостях или подобных мероприятиях, зато до их отъезда был предоставлен себе больше обычного. Мне доверяли многое, и поход с коляской, разумеется, не пустой, а с грудным ребёнком, в поликлинику, и дальние прогулки, и купание и даже целые сутки один на один с этим неугомонным и не сидящим на месте существом. Ради обследования комнаты по недосмотру она могла грохнуться с дивана головой об пол и, уже начиная плакать, но обнаружив, что явно этим никто не озабочен, делала хитрую мину и продолжала прогулку на четвереньках, пока не научилась спускаться вперёд ногами.

Но стоило только охнуть, как вырывался град какофоний звуков, плавно переходящих в сирену, призывающих в следующий раз заблаговременно снимать с этой непонятной пока для неё мебели. Там же проявлялась требовательная двойственность, выражавшаяся в обязательном присутствии во время всех её путешествий на всякий случай — вдруг понадобишься, но таким образом, чтобы она никого не видела.

Фильм «Свободу попугаям» в режиме он-лайн можно было смотреть, если вдруг оказывалось, что в детской кроватке сестрёнка просыпалась или случайно попадала туда не спящей. Она металась от стороны в сторону, ища явного освобождения, спаситель же, и здесь явная параллель с моей дочкой, получал благодарность в виде повышенного и даже исключительного внимания до самого вечера. Эх, девочки — девочки!

Она росла преданным товарищем, способным взять любую вину на себя, что бы не было. Между нами до сих пор существует порука, мы можем спорить, быть изредка недовольными, но берегись тот, кто попробует задеть одного из нас!

Отец и мать — красивые люди, достойные друг друга, с нравами неспокойными, ищущими, но любящими друг друга, неоднократно расходились, но всегда возвращались, по всей видимости понимая, что лучше среди противоположного пола та или тот, что является твоей природной половиной.

Их борьба со своим эгоизмом, неординарностью, необычностью и привлекательностью, а мама всегда была окружена вниманием мужчин, отец же не был обойдён женской назойливостью, принимала подчас причудливые формы, хотя скорее выражалась в понимании временности как побед, так и проигрышей в этом противостоянии.

Их совместная жизнь имела и свадьбу, и развод, и опять свадьбу, и просто противоборство, к примеру, когда батя ломился в дверь бабушкиной квартиры, где пряталась вся семья, обещая устроить Апокалипсис. А он человек начитанный, буквально полиглот и прекрасно знал, что это такое.

Он вообще знал многое и во многом был старомоден, скажем, мог и, не только в юности, вызвать обидчика на дуэль, прекрасно понимая, чем это может закончиться для коммуниста.

Женщины по другую сторону двери тоже в это верили, а потому приготовились заранее, оббив дверь 3-х миллиметровым железом, запаслись топором и, в конце концов, вызвали милицию, которую папа поначалу раскидал, а потом, придя в себя, подчинился.

Через неделю был заключен всесемейный мир, от которого я был в шоке, не понимая происходящего, так как именно я в своём малолетстве потворствовал организации и увозу из нашей квартиры особо ценных вещей в этот момент ссоры родителей, мало того, при этом возникшей необходимости выбрать сторону — мамину или папину.

Правда мне не очень подробно объяснили предстоящее, и после отъезда бабушки, увозившей сестру, я взял документы и какую-то часть полного собрания сочинений ну в очень красивой оплётке В.И.Ленина.