Я, президент и чемпион мира - Лали Морошкина

— Думаю, что у «Национального движения» под руководством Михаила Саакашвили большая перспектива, но лично я предпочитаю работу в неправительственной организации, что не исключает нашего взаимовыгодного сотрудничества по разным важным вопросам.

Мой ответ оказался приемлемым. Через полчаса ко мне позвонил журналист из «Рустави-2» и пригласил принять участие в ток-шоу Эки Хоперия. «Попутный ветер», — невольно промелькнуло в сознании, и я приняла приглашение.

— Ну куда ты ускакала? Такая же неугомонная, как в школе, — услышала я по телефону Мишин голос. — Я без машины, заезжай и поедем в Дигоми, к управлению милиции, там хороший мегрельский ресторан «Шуацецхли», Вано очень его хвалит, вот я и послал его подготовить застолье.

— Какой Вано? — спросила я.

— Да это мой человек. Вот, кстати, со всеми и познакомишься, ведь мы должны работать в одной команде.

Я повиновалась, тем более что с утра и маковой росинки во рту не держала, а напоминание о мегрельской харчевне действовало, как «рефлекс Павлова».

— Нет, «Ровер», конечно, машина клёвая, мощная, но, во-первых, неликвидная. Если что-нибудь забарахлит, пиши пропало…. Во-вторых, ты так и не отвыкла от любви к красивым вещам, не так ли? — Миша был в своей стихии.

— А зачем отвыкать, я ведь женщина в конце концов! А теперь замолчи, чтобы не сглазить машину, а то высажу, — сказала я зануде и надавила на газ.

— Я читаю Евангелие над волчьей головой, — махнул рукой Миша.

В ресторане нас ждали его однопартийцы. Особенно активничали братья Ахалая.

— Это молодежное крыло нашей партии. Ты ведь знаешь Вано Мерабишвили. Вано, это Лали Морошкина, наша русская, хотя она такая же русская, как я «летучий голландец», отчеканил Миша с привычной «лаконичностью» и продолжил процедуру посвящения в партийные ряды.

— Лали, познакомься, Зураб Адеишвили, отныне нам предстоит много совместных дел. Ребята, у Лали как всегда тонна свежих идей, давайте выслушаем её.

— Очень приятно, — сказала я и, несмотря на то, что передо мной уже лежал горячий, вкусно дымящийся эларджи (блюдо грузинской кухни. — Л.М.), прямо перешла к делу.

Негрузинское население в Грузии социально незащищено, например, в Самцхе-Джавахети и Квемо Картли прием грузинских телеканалов технически невозможен, сигнал или очень слабый, или вовсе отсутствует. Соответственно, население пользуется доступными сигналами.

— Она правду говорит, — сказал Вано, — я ведь оттуда и знаю, что там происходит: армяне смотрят армянские каналы, азербайджанцы — азербайджанские, к тому же практически не понимают по-грузински.

— Вот и представьте, человек не определился, в какой стране живет, — говорит по-русски и смотрит или Арм. ТВ, или Азер. ТВ. Мы должны что-то придумать, чтобы вернуть их в грузинскую реальность, по золотнику, по крупице, кто как может. Нам нельзя терять ни одного человека, и так сколько нас осталось! Вот я, например, еженедельно печатаю в журнале «Рейтинг» статьи, как правильно питаться и следить за собой. Согласно договору, я отказалась от гонорара, зато оставшийся после реализации тираж — полностью мой.

— И что ты потом делаешь с этой горой макулатуры? — засмеялся Миша.

— Смейся-смейся, а я везу его в районы компактного проживания негрузинского населения, провожу встречи в клубах и бесплатно раздаю журнал, который стоит один лари. Вы знаете, что это для них значит. Одно то, что о них кто-то думает, важно само по себе. Потом, я ведь вела «Вестник» и являюсь как бы членом семьи для негрузин. И, наконец, для каждой женщины ухаживать за собой первая обязанность, и мои рецепты, проиллюстрированные упражнения и советы им очень интересны. А теперь если я чего-нибудь не сьем, то потеряю рассудок, — сказала я и потянулась к вилке.

— Давай, налегай, как раз твой рассудок нам и нужен! Смотри на нее, какую форму нашла простую и гениальную! Прямое воздействие на электорат! Нет, и вправду, наша школа воспитывала гениев, — сказал явно довольный собой Миша и налил коньяк. — Выпьем за наше общее дело. Выпей-ка немного, — он протянул мне бокал.

— Нет, сейчас я не выпью, должна идти на прямой эфир, ну и сам понимаешь… Да, кстати, ну и о чём мне говорить перед всем честным народом?

— Бедняжка, не знает, что говорить, — закивал головой Миша. — Когда это ты нуждалась в советах? Уж не больно-то скромничай! Вот, этнические меньшинства, глядишь, уже открыли твой фан-клуб, а ты спрашиваешь, что говорить? — Миша взял в руки крупную куриную ножку. — В общем так, если меня не будет в Тбилиси, что весьма часто случается, ты, Дата, лично берёшь шефство над Лали. Если что-нибудь понадобится, помоги, обижать станут — защити, хотя ей палец в рот не клади — откусит! А ты смотри, не одевайся слишком вызывающе, а то парня с ума сведёшь, ну прямо Белоснежка и семь гномов, хотя нет, семь богатырей! — шутил Миша и от всей души смеялся.

Учитывая, что никто из нас не жаловался на аппетит, официанты бегали как угорелые, сменяя тарелки и освежая стол различного рода мегрельскими блюдами. Апофеозом желудочной вакханалии стал обсыпанный луком острый куч-мачи. В этот вечер в выбранном Вано ресторане от обилия неимоверно вкусной пищи мы чуть не получили заворот кишок.

* * *

Ток-шоу Эки Хоперия начиналось в одиннадцать часов вечера. При входе в студию, еле застегнув пуговицы на пиджаке, я еще раз убедилась в том, что вовремя ушла с телевидения. Теперь мне предстоит здесь появляться лишь в статусе респондента, что намного приятнее. Не зря говорят, что если хоть однажды ты переступишь порог этого учреждения, то до конца жизни останешься им очарованным, и, если не примешь решение вовремя уйти, оно тебя поработит и сделает своей тенью навечно. И в отчаянно бегущем времени не нагонишь улетевших лет, не склеишь разрушенную судьбу. Что тут поделаешь, неналаженная личная жизнь — судьба чуть ли не каждого второго телевизионщика. «Хорошо, что я не в их числе», — подумала я и незаметно трижды постучала по деревянному столу.

Увы, примета лоханулась…

…Тема ток-шоу, исходя из топ-ньюса, была ясной: мой альянс с «Национальным движением». Я подтвердила свои политические симпатии к этой партии и, в частности, к ее лидеру. Говорила о качестве собственной свободы и партийной непринадлежности. Лимит на каждый сделанный шаг, согласие или запрет от партийной ячейки — это не моя стихия! Мой корабль должен плыть совершенно независимо.

— Ты явно выросла политически, — позвонил после передачи довольный Миша. — И ребятам понравилась. Ты особенно не отказывайся от вступления в партию. У нас впереди далекоидущие планы, а ты — их часть. Да, кстати, как это ты умудряешься находить общий язык со всеми?

— Просто, говорю с ними на их языке.

— О'кей, потом объяснишь, и мы поработаем над этим вопросом, — сказал Миша и попрощался.

После тяжелого, насыщенного дня я направилась домой.

— Ну как, было сносно? — с порога спросила я мужа.