Я бил «сталинских соколов». Лучший финский ас Второй Мировой - Илмари Ютилайнен

Вот так этот паренек и сумел спастись.

Он добавил, что его отец сказал, чтобы он при первом удобном случае бежал от безбожников.

Несколько дней во время вылетов мы не встречали противника, хотя испробовали буквально все уловки, чтобы заставить красных летчиков вступить в бой. Но либо они боялись, либо имели строгий приказ в бой не вступать. Даже если они замечали нас, то сразу поворачивались хвостом к нам и удирали на полной скорости. При таких обстоятельствах завязать бой было практически нереально.

10 августа я решил, что наконец-то встречусь с противником. Дело в том, что наша служба наблюдения заметила группу штурмовиков Ил-2 под прикрытием истребителей. Мы с моим ведомым старшим сержантом Пелтола встретили 5 Ил-2 в сопровождении 2 ЛаГГ-3 восточнее Сескара.

Мы сначала атаковали истребители, так как внезапности не получилось. Завязался маневренный бой, оба противника старались занять выгодное положение. А тем временем штурмовики Ил-2 улизнули. В этом смысле советские истребители выполнили свою задачу.

Воздушный бой истребителей быстро стал более напряженным, вскоре в схватку вступили еще 8 советских истребителей. Я заметил, как они приближаются, и предупредил Пелтола об этом.

Продолжая бой на виражах, мы начали постепенно набирать высоту, стремясь оказаться там, где находились новые противники. Но когда мы набрали 13 000 футов, эти новые 8 истребителей круто развернулись и полетели назад, к своей базе на Сескаре. То же самое сделали и первые два истребителя, с которыми мы крутили карусель. Мы почувствовали страшное разочарование, потому что нас провели, как дурачков.

Покружив немного на этой высоте, мы встретили еще 2 ЛаГГ-3, на которых набросились с новой энергией. Русские сразу оказались в сложном положении, потому что мы не собирались дважды поддаваться на одну и ту же уловку. После короткой стычки мой противник попытался удрать, но я вцепился в него, словно клещ. Моя пушка не работала, поэтому я стрелял только из двух пулеметов, стараясь попасть ему в водорадиатор, находящийся под брюхом самолета. Вскоре русский истребитель задымил и попытался совершить аварийную посадку на аэродром Сескара, но не дотянул до острова и разбился в море примерно в 3 милях от берега.

Я только начал набор высоты, как другой истребитель ЛаГГ позади меня полетел вертикально вниз и разбился в море. Вскоре после этого мы встретили еще 2 истребителя ЛаГГ и завязали с ними бой. Однако русские сразу бежали под прикрытие зенитных батарей острова. Никакого смысла дальше крутить в опустевшем районе не было, поэтому мы полетели домой.

В конце августа я получил небольшой отпуск, чтобы побывать на крестинах моего младшего сына. После церемонии крещения я отвел пастора в сторону, спросил, сколько я должен заплатить ему за службу. Он в резкой форме отказался даже обсуждать вопрос об оплате. Но спустя некоторое время он подошел ко мне и попросил вспомнить эту церемонию, когда я в следующий раз собью русский самолет. Я пообещал.

Отпуск пролетел незаметно в мирной обстановке летней деревни. Только что начался сезон охоты на уток, и я воспользовался случаем, чтобы опробовать свой новый дробовик. Мы охотились вместе с моим приятелем, местным полицейским. Результаты охоты подтвердили, что при мирной стрельбе по уткам тоже нужно брать упреждение, как и при стрельбе по вражеским самолетам.

31 августа, как раз в тот день, когда я вернулся из отпуска, наша эскадрилья «Брюстеров» ввязалась в жестокий бой возле Койвисто. Мы взлетели на трех «Мессершмиттах», чтобы помочь ей.

Но когда мы появились в районе боя, все уже закончилось. Лишь масляные пятна на воде показывали места, где несколько русских пилотов нашли место последнего отдыха. К несчастью, одно из этих пятен принадлежало самолету нашего товарища - старшего сержанта Лехтио.

От Сескара в район боя мчались два быстроходных катера, чтобы найти и подобрать уцелевших пилотов. Я посоветовал лейтенанту Лассе Пекури, командиру нашего звена, остаться южнее и кружить так, чтобы русские видели нас против солнца, потому был уверен, что они не отправят катера без истребительного прикрытия. Так и оказалось. Спустя некоторое время мы заметили под собой два истребителя Ла-5, они были словно поданы нам на серебряном блюде. Русские явно не подозревали о нашем присутствии.

Лассе атаковал головной самолет, а старший сержант Уркки Лехто занялся ведомым. Я остался вверху, чтобы прикрывать их.

К несчастью, Уркки промедлил с атакой, и ведомый противника атаковал Лассе, который гнался за русским лидером. Теперь сам Лассе оказался в опасности.

Я бросился на помощь на самой большой скорости, которую мог выжать из своего самолета, и в результате не сумел взять нужное упреждение. Лассе прострелил мотор своей цели и выходил из атаки с висящим на хвосте русским истребителем. А я к этому времени завершил разворот и тоже находился на этой же высоте. Русский истребитель подошел на расстояние 50 метров к Лассе, так как вписался внутрь его виража. Я продолжал гнаться за ним.

Русский пилот увидел, что я приближаюсь, дернул самолет вверх, а потом свалился в вертикальное пике. Маневр был проделан исключительно быстро, я в это время находился еще в 100 метрах. Я инстинктивно выстрелил, словно шериф в ковбойском фильме. Первая очередь прошла чуть впереди цели, но вторая попала точно в фюзеляж. Полетели куски обшивки, и самолет продолжил пикировать, волоча за собой хвост дыма, после чего упал в море. Катера даже не подумали идти к нему, они мчались к месту падения самолета, который сбил Лассе и который совершил вынужденную посадку на воду.

После посадки оружейники проверили боезапас, и оказалось, что я израсходовал всего 6 пушечных снарядов и 23 пулеметных патрона, то есть перезарядка даже не требовалась!

Я написал письмо пастору нашей церкви, который крестил моего сына, и описал этот бой. Через три дня я получил письмо, к которому была приложена фотография трех пасторов нашего прихода. Они благословляли меня и просили у бога защиты для меня в бою за нашу страну. Много раз позднее после особенно опасных стычек я вспоминал это короткое письмо наших пасторов.

Для нас снова начался период относительной пассивности. Если мы и взлетали, то в основном после ложных тревог. Один из таких эпизодов был особенно любопытным.

С наблюдательной вышки на Карельском перешейке позвонили нам, и сладкий девичий голосок сообщил, что над вышкой пролетел двухмоторный биплан со знаками Красного Креста. Это прозвучало довольно странно, но два истребителя все-таки были подняты в воздух. Они нашли только старый учебный самолет, совершавший дежурный облет разных аэродромов со всякими бумагами.

Мы позвонили девочке и сказали, что видели одномоторный самолет с большими финскими опознавательными знаками на крыльях и фюзеляже. Девушка ответила, что на крыле стоял еще один небольшой мотор, а на фюзеляже имелся красный крест. И лишь тогда мы сообразили, в чем дело. Этот самолет действительно имел под нижним правым крылом небольшой генератор с вертушкой для получения электричества, а на правом борту фюзеляжа действительно имелся небольшой красный крест, показывающий, где находится аптечка! Эта девушка обладала поистине орлиной зоркостью.