Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева

Когда мы дошли до утесов, в которых, подобно раскрытым ртам, зияли пещеры, Нажабат предложила:

— Давай-ка проверим себя!

— Как это «проверим»?

— Я пойду одна к роднику, а ты будешь здесь меня ждать. Потом я буду стоять, а ты сбегаешь за водой.

— Мама ждет, Нажабат, некогда. Лучше завтра…

— Омардада говорит, что не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Лягушке обещали завтра дать хвост, вот она без него и осталась…

Нажабат не спеша направилась к роднику.

Я закрыла глаза и считала: раз, два, три… Когда же я наконец услышу шаги Нажабат?

Она вернулась.

— Иди теперь ты.

Сперва боязливо, потом все увереннее и увереннее шагала я по скользкой каменистой тропинке. Ай! Что это такое? Под скалой я увидела великана, он двигался мне наперерез. Я громко закричала. Мой испуганный вопль повторили скалы. Вмиг рядом со мной очутилась Нажабат.

— У тебя сердце заячье! — сказала сестра сердито.

— Да, оно чуть-чуть не разорвалось! Я увидела такого страшилу.

— Никого тут нет! Ты просто трусиха! Думаешь, мне не больно, когда я втыкаю в кожу иголку? Дома я покажу тебе мою руку, только смотри маме не проговорись, что я собираюсь уехать на фронт, а то она раньше времени будет волноваться.

Мне стало стыдно. Младшая сестра готовится на войну! Я вспоминала ее поступки, которым прежде не придавала значения. Как-то рано утром я увидела Нажабат, босиком бегающую по снегу. Я тогда ее расспрашивала, она сказала, что мне померещилось. Сколько раз она уходила ночевать к Омардаде, а теперь я узнала, что она одна бродила по лесу, карабкалась по скалам.

Дома Нажабат засучила рукава: кожа повыше локтя была в красных крапинках.

— На, воткни сюда! — протянула она мне иголку.

— Ты что, с ума сошла?

— В газете было написано, как фашисты одной школьнице загоняли под ногти иголки, а она молчала. Вот посмотри, — сказала она и поднесла иголку к руке.

Я зажмурилась и прикусила губу.

— И ты попробуй! — настаивала сестра.

— Нет! Лучше ночью снова пойду в лес.

— Правда? — крикнула она, и в ее глазах блеснула радость. — Теперь будем ходить за водой только по ночам. Сегодня пойдем со стороны дома Исы.

Я согласилась. Одержимость сестры меня пугала больше, чем ее мечта убежать на фронт. Я, несмотря на свою робость, не хотела оставлять ее одну. Три ночи подряд мы ходили к роднику потихоньку от мамы. Наши «прогулки» постепенно затягивались. Нажабат заставляла меня взбираться на скалы, лазить в овраги. Сколько разных ролей мне пришлось сыграть в эти ночи! Чаще всего я была немецким генералом, допрашивавшим партизанку Нажабат.

Вот и сегодня мы вышли из дому. По составленному днем плану нам предстояло вброд перейти реку и подняться к лужайке у подножья горы. Оставив меня там, Нажабат хотела одна побывать в заброшенном доме Шабагилава. Трусила я все меньше, но боялась за сестру. Все-таки она была младше, как бы с ней чего не случилось. На этот раз она быстро прибежала назад, запыхавшаяся и испуганная. Потянула меня за руку, я, спотыкаясь, побежала за ней. Вскоре мы оказались у двери заброшенного дома.

— Молчи, Патимат, — шепнула мне сестра.

— Что такое? — Я изо всех сил сжала руку Нажабат.

В доме плакала женщина. И вдруг я услышала противный голос Жамала:

— Перестань! Если ты сама ничего не понимаешь, слушай других.

— Ты меня обманул! — задыхаясь, говорила женщина. — Я опозорила себя, свой род, весь аул… Убей меня! Лучше умереть, чем смотреть честным людям в глаза. — Рыдания звучали сильнее.

— Кто она? — спросила я.

— Не знаю!

Не оглядываясь, держась за руки, стремглав мы побежали в аул. Во дворе нас увидела мама — она вышла из хлева с зажженной коптилкой в руках.

— Ходила смотреть, не отелилась ли корова. А где вы пропадали?

— Гуляли, — слукавила Нажабат. — Воздухом дышали…

Я боялась новых вопросов и сказала первое, что пришло в голову:

— Скоро отелится?

— Думаю, что совсем скоро. Поди, Патимат, подогрей воду.

— Скоро у нас будет свое молоко, сыр, масло! — хлопала в ладоши Нажабат.

До восхода утренней звезды бегали мы то в дом, то в хлев к корове.

— Моя белолобая, рогатенькая! — приговаривала мама, поглаживая ее по вздутым бокам.

Вдруг корова громко замычала.

— Скорее воды! — распорядилась мама.

Когда с помощью Нажабат я притащила полное ведро воды, дверь в хлев оказалась закрытой. Мы постояли в недоумении, но вскоре дверь распахнулась настежь.

— Посмотрите, какой славный теленочек, — сказала мама. Мокрый, лопоухий теленок, пошатываясь, стоял у стенки на тоненьких ножках.

— У него на лбу полумесяц! — крикнула Нажабат, нацеливаясь, как бы поцеловать его во влажный носик.

Утром, когда Асият проснулась, теленок, накрытый большой корзиной, грелся у очага.

— Асият, гляди! — я подняла корзину.

— Ой, теленок! — сестра быстро соскочила с постели.

— Теленок, теленок! — пританцовывала Нажабат.

— Дай аллах Омардаде, Халун и их сыну столько лет жизни, сколько шерстинок в шкуре теленка! — сказала мама.

— А мы-то забыли их обрадовать! Ведь теленочек родился у телки, что нам подарил Омардада! — Нажабат уже мчалась к ворогам. — Сейчас я скажу им, скажу о теленке!

X

Как рыба, скользкое

Сердце мое.

Чешуйками острыми

Колет оно.

Держи его крепче,

А если выскользнет —

Исчезнет, как в море,

Уйдет на дно.

* * *

В бумагу огонь не завернешь.

(Пословица)

За невеселыми холмами поднимались седые головы высоких суровых гор. Должно быть, им было скучно одним там, в вышине, и они порой роняли скупые, холодные слезы. Капли соединялись в ручейки, и вот на груди одного из великанов рождалась шумная река. Она с грохотом сбегала вниз, с разбегу ударялась о скалы, глотала небольшие валуны, с корнем вырывала и тащила за собой слабые, прицепившиеся к скалам кустики. Своенравная река думала, что все ей под силу. Но вот налетела она на крепкое ореховое дерево, не зная, как глубоко вошло оно в землю корнями, как широко раскинулись его ветви. С размаху ударившись о толстый могучий ствол, река отпрыгнула. Орех стоял недвижимо, ни один лист не дрогнул на ветке. Река, собрав силы, вновь атаковала дерево, и снова отпрянули усталые волны.

Я глядела на быструю горную речку, повторяющую свои наскоки, и вспоминала слова Омардады: «Дерево держат корни, а человека — люди».

У нас, школьников, сегодня экскурсия на строительство электростанции. Мы знаем со слов учителя, что скоро электростанция «войдет