Как Бог съел что-то не то - Джудит Керр

И они с миссис Хеммонд пустились в длинные рассуждения о последствиях новых обстоятельств.

Чувство счастья, испытываемое Анной, нарастало с каждой новой порцией джина – до тех пор, пока она не оказалась словно целиком упакованной в широченную улыбку. Но Дикки взглянул на Анну, и стало понятно: надо что-то сказать.

– Мне так жалко вашу собаку! – произнесла она не слишком внятно.

И ее тут же захлестнула волна жалости к бедному псу, у которого вовремя не вывели глистов. Дикки ответил ей благодарным взглядом.

– Т-тревожусь немножко, – сказал он и начал рассказывать, что пес потерял аппетит и его шуба выглядит не так красиво, как раньше.

(«Какая еще шуба?» – Анне пришлось напрячься, чтобы понять: речь идет о собачьей шерсти.) Дикки не очень уверен в компетентности Уилсона. Потом речь пошла о лошадях, затем – о коровах. Сегодня довольно трудно найти людей, которые могли бы как следует ухаживать за животными.

Он сидел – в новой форме, погруженный во все эти проблемы, а Анна слушала, и кивала, и думала, какой же он замечательный, и как здорово обедать в «Клэридже» с маршалом Военно-воздушных сил, и как хорошо, что немцы напали на Россию: теперь они не вторгнутся в Англию.

Уходя, маршал поздравил Дикки: какая у него очаровательная девушка! И это тоже было замечательно. И довольно забавно. Но самое забавное случилось потом.

– Ма, – сказал укоризненно Дикки, – этот человек – третий в Военно-воздушных силах Англии. Почему он зовет тебя Башмаком?

– Он всегда меня так называл, – ответила миссис Хеммонд, удивляясь вопросу. – С тех пор, как нам было по пять лет и мы вместе занимались танцами. Я вечно наступала ему на ноги.

Это так рассмешило Анну, что она никак не могла остановиться.

– Боже мой, – сказала миссис Хеммонд, – мы напоили девочку!

Она заказала для Анны чашку черного кофе, а потом довезла ее до станции подземки и велела завтра не приходить на работу до полудня.

– Приношу извинения твоей маме! Что касается русского фронта и нового звания Дикки…

Окончание фразы потерялось, и Анна вдруг заметила, что миссис Хеммонд формулирует мысли не так ясно, как обычно.

– В любом случае, – крикнула миссис Хеммонд, не очень ловко забираясь в машину, – мы провели чертовски приятный вечер!

* * *

История с маршалом авиации казалась Анне смешной и после того, как влияние джина сошло на нет. Она сказала об этом Максу, когда они снова увиделись.

На дворе стоял июль, и Макс все мрачнел и мрачнел. Летние каникулы близились к концу, и ему не хотелось возвращаться к учительской работе. Но на все его обращения с просьбами вступить в Вооруженные силы приходили обескураживающие ответы.

В наземную армию и Военно-морские войска запрещалось принимать людей с иностранным гражданством. Военно-воздушные силы были относительно новой структурой, и на них это правило не распространялось. Но туда все равно не брали иностранцев. Макс уже почти перестал на что-то надеяться, но, услышав имя главного маршала авиации, навострил уши.

– Если бы я поговорил с ним! – сказал он. – Как ты думаешь, миссис Хеммонд могла бы меня представить?

– Я спрошу у нее, – с некоторым сомнением ответила Анна.

Но миссис Хеммонд действительно могла многое.

В следующий понедельник Анна объяснила ей ситуацию, и миссис Хеммонд в присутствии Анны тут же позвонила маршалу авиации, пролагая себе путь сквозь заслоны из секретарей, адьютантов и личных ассистентов, как корабль, разрезающий килем волны.

– Джек, – сказала она. – Есть один выдающийся молодой человек. Я прошу тебя встретиться с ним. Ты можешь с нами пообедать?

На другом конце провода о чем-то спросили.

– Я думаю, это прекрасно, – ответила миссис Хеммонд.

Затем последовали обмен мнениями о войне, сообщение о Дикки, который получил в командование свой первый боевой эскадрон, шутки по поводу танцевальных занятий – и наконец беседа закончилась смехом и необъяснимым выкриком «Ату!».

– Сделано! – заявила миссис Хеммонд. – Мы с Максом отправимся обедать с Джеком.

Встреча должна была состояться примерно через две недели, и Макс очень нервничал. В оставшееся время он решил узнать как можно больше о самолетах, и его ученикам пришлось писать бесконечные самостоятельные работы, пока он штудировал характеристики всех возможных моделей – от «Тайгер мота» до «Мессершмитта» – и учебник по летному делу для полной картины.

Папа поощрял его в этих занятиях:

– Маршал авиации ожидает встретить хорошо информированного человека.

А мама отказывалась даже предполагать, что могут возникнуть какие-то трудности.

– Этот главный маршал, конечно же, сделает для тебя исключение! – заявляла она, чем сильно раздражала Макса.

– Откуда ты знаешь? – вспыхивал он. – А если нет? Я даже не знаю, что мне тогда делать!

Анна могла только надеяться на лучшее. Она понимала: если Макс не поступит в Военно-воздушные силы, это будет конец света.

За несколько дней до назначенной встречи Анна паковала в конторе шерстяные вещи. Среди них оказался свитер летчика, и она держала его в руках, гадая, придется ли Максу когда-нибудь носить такую вещь. В этот момент вошла миссис Райли, на лице – мрачная озабоченность.

– Ужасные новости, – сказала она.

– В чем дело? – спросила Анна. По радио ничего такого не передавали.

Миссис Райли сокрушенно всплеснула руками.

– Бедная миссис Хеммонд! Бедная, бедная миссис Хеммонд! Еще вчера она была совершенно счастлива – как ребенок!

Миссис Райли обычно драматизировала любой пустяк, и Анна, не ожидая услышать ничего серьезного, раздраженно спросила:

– И что случилось?

Ответ миссис Райли заставил Анну остолбенеть:

– Вчера самолет ее сына разбился.

Дикки! Анна вспомнила его милое, простое лицо. Он так беспокоился о коровах и лошадях… И это даже не был боевой вылет – просто тренировочный полет. Мотор заглох, и самолет потерпел крушение. Вся команда погибла. Мистер Хеммонд получил это известие накануне после полудня (Анна к этому времени уже отнесла на почту посылки) и приехал за миссис Хеммонд – чтобы забрать ее домой.

– Это их единственный сын, – сказала мисс Клинтон-Браун, появившаяся следом за миссис Райли.

Анна попыталась что-то сказать, но ничего не приходило ей в голову. Что можно сказать о смерти простого скромного человека?

– Он был гордостью эскадрона! – миссис Райли попыталась придать ситуации возвышенный характер.

Но это совершенно не соответствовало действительности, и всем стало только хуже.

Оставалось только делать обычные дела. Пожилые дамы почти не разговаривали, пока их машинки прострачивали швы – туда-сюда, туда-сюда, – как будто большее количество пижам могло помочь миссис Хеммонд справиться с ее утратой. Анна решила аккуратно уложить оставшуюся пряжу и только к середине дня вспомнила о Максе. Что теперь будет с ним?