Флейта гамельнского крысолова - Мария Спасская

– Быстрее закрывайте крышку, пока они на вас не бросились! – поторапливал лекаря хозяин корабля. – Не думаю, что Катарина обрадуется новым питомцам, но полагаю, что и перечить вам не станет.

Пока Фридрих, прихрамывая, обходил корабль, удостоверяясь, что все в порядке, лекарь ожидал рядом со сходнями. Спрятав свою ношу за пазуху, толстяк плотно запахнул полы бараньего кожушка, опасаясь, как бы грызуны не околели до того, как окажутся под его пытливым ножом.

До глинобитного дома под соломенной крышей, что примостился в тупике Портовой улицы, лекарь-цирюльник почти бежал, позабыв про благородный порыв поддерживать хромоногого пациента под ручку на случай, если тот поскользнется. Капитан Шварц был не в претензии. Он тоже повеселел, удостоверившись, что с кораблем все в порядке и что его помощник и в самом деле подготовил судно к зиме так, как если бы он сам был рачительным хозяином и заботился о своей драгоценной собственности.

Распахнув дверь, Виталиус вбежал в дом, впустив облако морозного пара, в которое тут же погрузился отрабатывающий посреди комнаты приемы жонглирования Леопольд. Склонившаяся над очагом Катарина взволнованно замахала на Виталиуса руками, приговаривая:

– Куда в одежде прямо в комнаты? Раздевайтесь у дверей!

– Не могу, – отмахнулся лекарь, вихрем проносясь в свою комнату. – Зверьки замерзнут!

– Какие зверьки? – тут же подскочил к Виталиусу мальчик, побросав шарики и с любопытством поглядывая на котелок, извлекаемый гостем из-за пазухи.

– Крысиный Лев и его приятель, – приоткрывая крышку и заглядывая внутрь посуды, отозвался толстяк.

Следом за Леопольдом в маленькую комнату устремилась и Катарина. Вытирая руки о передник, она в уме готовила мягкую, но убедительную отповедь постояльцу, притащившему в их дом не какого-нибудь замерзающего котенка, а – о ужас! Крыс!

Комната, в которой некогда жила сама Катарина и которая тогда напоминала монастырскую келью, теперь походила на лабораторию практикующего алхимика.

Расставленные на полках, здесь высились ряды склянок с фильтрами и эликсирами. В углу, не в том, где у стены подпирали потолок стопками сложенные книги, а в другом, противоположном, расположился прокоптившийся от частого использования анатор[7]. На грубо сколоченном столе блестели змеевики перегоночных аппаратов, рядом с которыми выстроились ряды чисто вымытых реторт – естествоиспытатель тщательно соблюдал чистоту позаимствованного в замке Вольтерштан оборудования.

Сдвинув к стене реторты, Виталиус выложил на стол свой трофей, осторожно снял с котелка крышку, и из глубины посуды, неодобрительно зыркая по сторонам бусинками глаз, сразу же выглянуло несколько крысиных голов.

– Вот так чудо! – прыгая вокруг стола, приговаривал Леопольд, удивленно рассматривая диковинную зверушку.

Мальчик тронул пальцем пищащий клубок из тринадцати сросшихся хвостами крыс, беспомощных настолько, что ни одна из них не могла сделать ни шагу, продолжая так и сидеть в мешковине на дне котелка.

– А где же Крысиный Лев? – рассеянно бормотал Виталиус, сунув руку в гнездо и вороша тряпицу. – Ах, незадача! Все-таки сдох.

Толстяк бережно вынул окоченевшее тельце крысы внушительных размеров и осторожно уложил на край стола. Катарина отпрянула, испуганно перекрестившись, однако ничего не сказала, видя, с каким восторгом маленький Лео смотрит на спутанные крысиные хвосты оставшихся в котелке животных.

Припозднившийся капитан, по дороге заглянувший на радостях в кабачок, был встречен возгласами сына:

– Папа, папа ты знаешь, кто у нас есть? Крысиный Король!

– А Льва разве нет?

– Лев сдох, а Король остался!

И, пока Фридрих Шварц при помощи Катарины отстегивал свой протез, укладывался на тюфяк и даже вздремнул в ожидании ужина, Лео возился со зверьком, щекоча ему многочисленные брюшки и гладя спинки.

Лошадь лекаря-цирюльника пала в конце апреля. Смерть гнедой омрачила радость от наступившего тепла, тем более что денег на покупку новой лошади у толстяка не было – за зиму Виталиус изрядно поиздержался, и одноногий капитан мало чем мог ему помочь. Без лошади нечего было и думать, чтобы отправиться в путь. Капитан успокаивал врача тем, что после первого же выхода в море он ссудит Виталиусу денег и тот сможет купить себе лошадь.

В море Фридрих был готов отправиться хоть сейчас, но частенько заглядывающий в дом Шварцев веселый говорливый Вильгельм Руст на все вопросы капитана отвечал, что заказов от купцов на перевозку грузов не поступало, но вот-вот что-нибудь должно подвернуться. Пока же Шварцы жили на то, что приносил в дом Виталиус. Время от времени за лекарем-цирюльником присылали занедужившие бедняки из ближайших кварталов, и врач, прихватив свой чемоданчик, отправлялся на вызов, возвращаясь с мелкой монетой в кармане, которую тут же отдавал Катарине, с тем, чтобы женщина сходила на рынок и купила еды на всю семью.

Как-то утром женщина отправилась за покупками, и, вернувшись ближе к полудню, с порога заговорила, опуская тяжелую корзину на земляной пол:

– По всему городу только и разговоров, что о нашествии крыс! Это какое-то безумие!

– А чему удивляться? – Толстяк многозначительно надул щеки, посмотрев на хозяйку. – Люди думают лишь о прибыли, которую получат, запродав зерно по двойной цене. В соседних городах случился неурожай, после зимы жители пухнут от голода, зато гамельнцы собрали много пшеницы, которую и придержали до лучших времен. Амбары ломятся от зерна, так почему бы оголодавшим крысам не поживиться за их счет?

– Фридрих не сказал, куда ушел? – спросила Катарина, окидывая тревожным взглядом пустующее кресло у очага и накрытый одеялом тюфяк, но не находя на привычных местах мужа.

– Сказал. Герр Шварц отправился к купцам, осведомиться насчет заказов. Он хочет сам поговорить со своими постоянными клиентами, не полагаясь на помощника, так что, возможно, скоро у вас появятся деньги, которые ваш муж, хозяйка, ссудит мне на покупку лошади. Впрочем, и у меня наклевывается недурная работенка. Только что приходил старый Аухшвиц, тот, который трудился мясником до той поры, пока не ослеп.

Постукивая перед собой палкой, старик Аухшвиц пришел этим утром к лекарю-цирюльнику с жалобами на боли в горле и лающий кашель, но врача больше заинтересовала мутная пленка на его невидящих глазах.

– Давно это с вами? – внимательно изучая белесые зрачки пациента, поинтересовался Виталиус.

– Чтобы не соврать, на Рождество три года будет, – припоминая, поскреб подбородок слепец.

– Хотите снова видеть?

– Это невозможно, – отмахнулся старик. – Меня смотрел лучший доктор Гамельна герр Штруде, он сказал, мою слепоту нельзя вылечить.