Душа собаки. Как и почему ваша собака вас любит - Клайв Д. Л. Винн

Домой я вернулся с яркими впечатлениями о том, насколько разными могут быть эти два вида. Полученные впечатления наложили отпечаток на наши обсуждения с Моникой и Бриджит возможности проверить, какую роль играют гены синдрома Вильямса в совершенно разном поведении этих животных.

Очевидно, нам нужно было выйти за рамки тех впечатлений, вызванных энтузиазмом собак и волков по отношению к людям, которые я получил в Научном центре изучения волков. В идеале нам следовало использовать простой и быстрый тест, который мог бы количественно оценить способность собак и волков к межвидовой привязанности таким образом, чтобы можно было провести научное сравнение. Это позволило бы понять, какую часть своей способности к привязанности к другим видам собаки приобрели самостоятельно и сколько ее они унаследовали от своих предков, волков.

Для этого существовало множество потенциальных тестов, но я понял, что мы уже выполняли один тест, который дал именно то, что нам нужно. Я вспомнил, как наша подруга Марианна Бентосела из Буэнос-Айреса продемонстрировала мне и Монике то, что стало одним из моих любимых экспериментов.

На открытом пространстве человек сидел на стуле в центре круга диаметром один метр. Она приводила собаку на две минуты, а затем засекала, сколько времени та проводит в кругу. В Волчьем парке мы позже провели этот эксперимент на волках.

Волки, которых Марианна тестировала в Волчьем парке, хотя они и часто виделись с незнакомыми людьми, не проявляли особой склонности к общению с кем-то, кого не знали. И проводили внутри круга примерно по 30 секунд из каждых двух минут с человеком-другом. Собаки же проводили больше времени с незнакомым человеком, чем волки с тем, кого они знали всю жизнь. А уж если на стуле в круге сидел тот, кого собака знала, то она оставалась рядом с ним все отведенное время.

Моника и ее студенты провели второй, очень простой тест на тех же волках в Волчьем парке и на собаках в Орегоне. Она дала им обычный пластиковый пищевой контейнер с небольшим кусочком сосиски. Чтобы сделать задачу максимально легкой, через крышку была пропущена толстая веревка, так что любой зверь при желании мог легко открыть ее.

Здесь в контексте проблемы, вставшей перед собакой и волком, мы увидели тот дополнительный интерес к социальным контактам, имеющийся у собак. Он выражается в том, что в трудных ситуациях человек воспринимается ими как помощник.

После этого мы обратились к нашей коллеге и специалисту по генетике Бриджит фон Холдт. Моника отправила генетические образцы (мазки с внутренней стороны щеки) собак и волков, участвовавших в этих поведенческих тестах. Предполагалось, что Бриджит удастся установить, могут ли различия между собаками и волками в этих тестах, которые она ранее назвала следствием недавней эволюции собак, быть обусловлены генами синдрома Вильямса.

Процедура генетического иссследования сложна, но вопрос, который мы задавали, был простым, хотя и глубоким. Изучаемые нами собаки и волки различались по своему поведению. И — по своим генам. Существовала ли связь между неодинаковыми уровнями поведенческой активности на социальные навыки и генами тестируемых животных?

Хотя у меня и имелись определенные надежды, я не был уверен, что мы сможем найти прямую связь между простыми паттернами поведения, такими как обращение к человеку за помощью, и самым базовым уровнем биологии — генетическим кодом. И когда Бриджит сообщила нам по электронной почте о том, что чрезмерный интерес собак к людям был связан с тремя генами, относящимися к синдрому Вильямса, я был так же взволнован, как и несколькими годами ранее, когда мы с Моникой обнаружили, что волки способны следовать человеческим жестам. И вот мы здесь показываем, что именно выделяет собак в природе, — секрет их успеха у нас.

Бриджит продемонстрировала, что один из генов («поэтично» названный WBSCR17) подвергался интенсивному отбору во время недавней эволюции собак. Другими словами, он изменился во время одомашнивания. Анализ показал, что для этого и еще двух генов, известных как GTF2I и GTF2IRD1, за разные уровни общительности, обнаруженные у собак и волков, отвечали отдельные формы.

Наряду с этой основной демонстрацией генетических изменений у собак на пути к становлению вида, отличного от волков, в ходе исследования было сделано еще два интересных открытия. Первое: разные породы собак обладают разными версиями этих трех генов, и способы их выпадения согласуются с типичными описаниями пород как дружественных или отчужденных.

Моника и Бриджит в настоящее время проводят исследование собак различных пород, чтобы попытаться получить более точную картину того, как генетические вариации могут привести к неодинаковым моделям проявления общительности у разных собак.

Вторым открытием является то, что предыдущие опыты на мышах, в которых экспериментально управляли генами, прямо продемонстрировали, что гены GTF2I и GTF2IRD1 участвуют в общении. И еще один интересный поворот: меньшая часть людей с синдромом Вильямса не проявляет преувеличенную общительность, которая обычно является определяющим аспектом этого синдрома. Они, как было доказано, имеют нормальные формы данных двух генов.

Все это подтверждает, что между нашими собаками и людьми с синдромом Вильямса есть родственные связи. Новое исследование Мии Перссон и ее коллег в Линчёпинге предполагает, что другие гены с еще более «поэтическими» именами BICF2G630798942 и BICF2S23712114 также могут играть роль в природе интереса собак к людям.

Данные гены у людей связаны с аутизмом. Аутизм — это синдром, характеризующийся сниженным, а не преувеличенным интересом к социальному контакту, но варианты гена могут иметь разные, даже противоположные эффекты у собак. Эта информация подкрепляет теорию, изо всех сил старающуюся найти связь между генами собак и их замечательными моделями поведения.

И хотя я был в восторге от участия в таком захватывающем научном проекте, меня беспокоило, что родителей детей с синдромом Вильямса может оскорбить наше открытие. Трудно принять, что между твоим ребенком и собаками есть генетическое сходство. Но, как оказалось, для беспокойства не было повода. Журналист, сообщивший о наших результатах, взял интервью у члена правления Ассоциации людей с синдромом Вильямса Соединенных Штатов. В своих комментариях она сказала: «Если бы у этих детей были хвосты, они бы ими виляли».

В научной литературе типичная модель поведения людей с синдромом Вильямса называется гиперсоциальность или крайняя общительность. Это отражает тот осторожный язык описания, который я использую в своих научных работах, где часто встречаются такие слова, как «принадлежность», «поиск контактов» или «общительность», при характеристике реакции собак на людей.

Эти слова обозначают специфическое поведение, которое можно объективно измерить. Я вижу, как собака плачет, когда ее оставляют одну без близкого человека. Вижу энергию, с какой она приветствует знакомого: ее низкую посадку, прыжки в попытке лизнуть своего человека в уголок рта. Я могу измерить то, что делает собака, чтобы утешить человека, который ей кажется расстроенным.