Острова среди ветров - Дэвид Карлайл

Было ясно как день, что Ньюман с Кимором отправили ее на заслуженный отдых, сделав все, чтобы она не смогла заниматься никакой научной работой. Но Лили была решительно настроена убедить их в том, что на пенсию она пока не собирается.

Все утро понедельника она провела у телефона и переговорила со своими подругами Мари и Джорджией. Они тоже были экологами и изучали разные виды загрязнения окружающей среды, одна — во Франции, другая — на Украине. Ни в одной из этих стран не наблюдалось никакой мутации деревьев. Похоже, эпидемия не распространилась дальше Шварцвальда. Пока, во всяком случае.

К полудню Лили вышла из дома, вооружившись ноутбуком и сумкой с пробирками для биологических образцов, и направилась к церкви. Это было высокое, повидавшее виды здание с желтоватыми стенами и железной крышей в форме купола. Вокруг него рос сад, приютивший небольшое кладбище: всего несколько поросших травой мраморных плит. Здесь Лили и нашла Франца, сосредоточенно выдергивавшего сорняки.

— Лили Карлайл! Добрый день! — с широкой улыбкой приветствовал ее юноша.

— Здравствуй, Франц? Как работа?

— Еще полчаса, и все на сегодня.

— Может, потом составишь мне компанию? Мне надо собрать образцы для изучения «удара топора».

— Я уже закончил, — ответил Франц, вскакивая с земли и вытирая руки о рабочие штаны. — Пойдем прямо сейчас. Сорняки подождут до завтра.

От радости Лили с трудом сдержалась, чтобы не обнять его. Дело в том, что ей не выделили транспортного средства — ни какой-нибудь захудалой машины, ни даже велосипеда. Она могла рассчитывать только на энтузиазм Франца и его пикап.

Юноша вошел в церковь, чтобы предупредить пастора, и через пару минут был полностью в распоряжении Лили.

— Сначала зайдем куда-нибудь поесть. Я такая голодная…

— С удовольствием.

Плошадь Донауэшингена была уставлена рыночными прилавками. Лили и Франц нырнули под один из больших тентов и заказали крупному официанту с большим животом колбаски с черным хлебом и яблочный сок. Лили быстро расправилась со своей порцией и ждала, пока Франц закажет и съест еще немного колбасок. Потом она наконец увидела его пикап: фургон, которому было не меньше двадцати лет, и кузов, доверху наполненный садовым инвентарем.

— Куда едем? — спросил юноша, заводя машину.

— Куда скажешь. Мне нужны деревья, пораженные эпидемией, чтобы собрать образцы и сделать пару снимков.

Франц на секунду задумался, потом сказал:

— Вчера я показал тебе Донауквелле, мифологический исток Дуная. А сегодня повезу тебя к его настоящим истокам, туда, где сливаются Бриг и Брегах. Это не очень далеко отсюда. Я заметил там несколько больных берез. Некоторые из них заражены давно, другие только начинают мутировать: у них ствол разрублен только в верхней части, но боюсь, этим все не ограничится.

— Поехали.

— Потом можно будет спуститься южнее, до Офтердингена, в Шварцвальде. Это километрах в ста. Ехать довольно долго.

— У меня масса свободного времени.

— Тогда в путь.

Пикап резко тронулся с места и вскоре выехал из города.

1 ТЕРМИДОРА 2251 ГОДА. ЧЕРНЫЙ ЛЕС.

47є 57ґ С. Ш., 8°29′ 3.Д., 706 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

Капитан Конрад давно и прочно обосновался во всех его снах. В своих кошмарах Лоренцо видел, как играют мощные бицепсы капитана и напрягаются грудные мышцы, как правило готовясь нанести удар кулаком или невроплетью. Лоренцо слышал крики, в ужасе узнавал голос своего отца, испуганно вздрагивал и просыпался. Чтобы понять, что это был не сон.

Они уже десять дней сидели в тюрьме в лагере Сферы. Лоренцо предпочел бы потерять счет дням, но один из охранников, офицер элитного подразделения с волосами, заплетенными в длинную косичку, напоминал им каждое утро: «Сегодня 24 мессидора, и вы по-прежнему с нами». «Сегодня 25 мессидора, и вы снова здесь, с нами».

С 22 мессидора, с того дня, когда их схватили, Лоренцо не видел больше старого Слинта. Капитан Конрад то утверждал, что убил его, то говорил, что отпустил, наградил старика такой вот премией за сотрудничество со Сферой. «И вы тоже окажетесь на свободе, если согласитесь помочь нам».

Их мучители не использовали таблетки боли. Они прибегали к более утонченным орудиям пыток, чтобы довести узников до полного изнеможения. Днем капитан Конрад выводил их на воздух и при помощи своей Силы сейджина оплетал их галлюцинациями: им виделись Урзак, мама Лоренцо перед смертью. Потом капитан вдруг начинал избивать их и снова пользовался Силой, чтобы оставлять истязаемых в болезненном незнании, откуда и когда придет следующий удар.

Иногда Конрад напрямую спрашивал их о компьютере и о том, что он называл «делом Карлайл». Иногда заходил издалека, вдруг выходил из себя из-за палочек лозоходцев, найденных у Жозе, хватал их и орал: «Это вот так вы, куски птичьего помета, надеетесь приблизиться к Всеобъединяющему? При помощи этих богохульных приспособлений?»

Лоренцо и Жозе давно готовы были во всем признаться, они уже сознались во всех преступлениях, которые пришли им на ум. Они не могли сделать лишь одного, именно того, что было нужно Конраду: расшифровать данные, содержавшиеся в ноутбуке. Жозе пытался сделать это несколько раз под бдительным взглядом капитана, но у него ничего не вышло. Программистам Сферы удалось взломать первый пароль, который появлялся на экране при включении компьютера, но внутри его все данные были закодированы никому не ведомым и совершенно нечитаемым шифром. Это означало, что Лоренцо и Жозе никогда не смогут удовлетворить капитана Конрада. И никогда не будут освобождены.

…Так прошло десять дней. 1 термидора Лоренцо и Жозе и взаперти в своем темном вагоне, служившем им камерой заключения.

— Папа, — тихо позвал юноша.

Жозе не ответил, но Лоренцо знал, что он не спит. Он слышал, как отец хрипит от боли где-то рядом с ним.

— Папа, — повторил он, — они нас не выпустят отсюда. У нас нет никакой надежды.

— Надежда есть всегда, мой мальчик.

Услышав отца, Лоренцо похолодел от ужаса: Жозе говорил слабым и каким-то клокочущим голосом, будто весь рот у него был полон крови.

— Папа, может, нам пора… уйти со сцены.

Во время своих скитаний они много говорили об этом: любой охотник за водой понимал, что рано или поздно он может оказаться в безвыходном положении, и Лоренцо знал, что, даже не имея ничего, кроме собственной одежды у него есть, как минимум, десять способов покончить с собой. Он мог, например, сделать лезвие из пуговицы или удушить себя полоской ткани.

— Никаких «уйти со сцены». Пока, — ответил Жозе. — Может, нам еще повезет. Еще не вечер.