Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор

Яркий синяк на его щеке подтверждал это. Коул успел привести себя в порядок за то время, что я была в отключке, но следы их первой с Рэйчел тренировки все еще были заметны: ссадины, отметины, медлительность движений из-за ноющих мышц.

– Ну, тогда просто постоишь рядом. Мне понадобится моральная поддержка.

Коул кивнул, и вместе мы спустились вниз, как два побитых неуклюжих пингвина. Я запнулась, проходя мимо окна, и внутри поднялась тревога: знакомые силуэты просвечивали сквозь витраж. С веранды доносились голоса, но от одного из них у меня закололо под ребрами.

Я остановилась у приоткрытой двери, вслушиваясь и собираясь с духом.

– Как тебе? – спросил Диего, который сидел напротив Рэйчел с красной керамической чашкой в руках.

Она держала такую же и подозрительно принюхивалась к содержимому. В воздухе витал терпкий аромат горького шоколада и специй – кардамона и гвоздики. В животе у меня заурчало так громко, что они чудом меня не услышали.

– На вкус как… – Рэйчел помедлила, сделав глоток и причмокнув, чтобы распробовать. – Грязь.

Лицо Морган, сидящей на перилах, вытянулось. Диего бросил на нее быстрый взгляд и подмигнул:

– Не слушай! Твое какао чудесно, цветочек. Все дело в рецепторах Рэйчел. – Диего отставил почти пустую кружку, облизывая перепачканный рот. – Я не смог восстановить твое прошлое тело, потому что от него давно ничего не осталось. Мне пришлось сделать тебе новое, буквально из палок и гов… – Диего осекся и покосился на любопытную мордашку Морган. – Короче, твое тело из кишок животных, переплавленного серебра и моей энергии. Когда иссякнет последняя – ты снова перестанешь существовать. Поэтому я решил не растрачивать силы попусту и вернуть тебе лишь три органа чувств. Так что извини, но домашней стряпней насладиться не получится…

– Переживу, – отмахнулась Рэйчел и тоже отставила кружку. – Только одна просьба: пожалуйста, зови меня Рашель. Я здесь ненадолго, но это имя мне привычнее. Насколько именно тебя хватит, кстати? То есть меня.

– Оставить с десяток новых синяков на непутевом атташе ты успеешь, как и вдохновить нашу красавицу Верховную. Вот и она, кстати.

Я вышла, оставив Коула позади. Диего повернулся ко мне, а Рэйчел – точнее, Рашель – вскочила с кресла. Она осталась такой же, какой я запомнила ее в ту злополучную ночь: карамельные волосы с солнечно-красным отливом, аквамариновые глаза и губы тонкие, как нити. Если бы не синева, которой отливала ее прежде смуглая кожа, я бы поверила, что она жива. На ней была моя одежда – дорогое жемчужное платье по колено, которое теснило ее в груди и бедрах. Она походила на воинственного льва, томящегося в плену из кашемира и ожидания: не зная, что делать, Рашель нервно заламывала руки, глядя на меня.

Я забыла, как дышать, медленно приблизившись.

– Идем-ка отсюда, цветочек, – позвал Диего Морган, уводя ее внутрь дома. В этот раз чувство такта не подвело его. – Нам с тобой еще учебой заняться нужно. А какао действительно класс!

На веснушчатых щеках Морган расцвел румянец, и она счастливо улыбнулась, очевидно, уже обретя в лице Диего нового друга. Следуя за ним, Морган мимолетно обняла меня, будто мы не виделись целую вечность.

Когда они скрылись за дверью, оставив нас с Рашель наедине, внутри у меня что-то надломилось. Веранда особняка еще не знала такой неловкой тишины, как эта, в течение которой я взирала на свою воскрешенную защитницу и отчаянно пыталась не разрыдаться.

– Здравствуй. – Рашель всегда хватало смелости на то, на что ее не хватало мне, поэтому и поздороваться она решилась первой. – Как ты себя чувствуешь? Я не хотела, чтобы наша встреча произошла… вот так. Я говорила им, что стоит подождать твоего возвращения, что ты должна одобрить это, прежде чем…

Я не дала ей договорить. Преодолела разделяющее нас расстояние в несколько шагов и обрушилась на Рашель с объятиями. От ее кожи веяло сырой землей и железом, а на ощупь она была жесткая и холодная, как фигура, выточенная изо льда. Я почти успела замерзнуть, пока обнимала ее.

Но когда сильные руки сомкнулись за моей спиной, все это перестало иметь значение.

– Моя маленькая Верховная, – прошептала она, утыкаясь носом мне в волосы. – Я не должна была оставлять тебя. Тогда мне казалось это наилучшим решением… Но теперь, по прошествии стольких лет, я вижу, что просто кинула тебя на произвол судьбы.

Я с трудом оторвалась от нее и шмыгнула носом. Лицо Рашель заплыло кровью: она бежала по щекам вместо слез, наполнив глаза. Болезненное напоминание, что передо мной стоит труп, сколоченный из магии.

– Сколько же ты дел наворотила, Одри, – вдруг щелкнула языком она, сощурившись. – Заключила с Джулианом сделку, отдала Вестники, позволила Авроре «заразить» тебя и склонить на свою сторону. Как ты допустила столько оплошностей?!

– Кто тебе рассказал?

– О, детка… Никто мне ничего не рассказывал. Я и так все знаю. – Голос Рашель смягчился. – Чем еще я, по-твоему, занималась в мире духов? Я дала клятву твоей матери и должна была исполнить ее любой ценой, в той мере, в какой могла.

Я не понимала, о чем говорит Рашель, пока она не показала мне мешочек с рунами, подбросив его в руке. Выточенные из кости, они служили мне верными советниками много лет, пока я, как думалось, не сломала их. Но теперь…

– Это была ты? – ахнула я, и лицо Рашель просветлело. – Ты все это время направляла меня через руны? Велела оставаться в Новом Орлеане, затем указала на Коула, а потом…

– Потом я взбесилась, – хмыкнула она. – И руны разлетелись, ударив тебя по лбу. Потому что ты никогда никого не слушаешь, кроме себя!

Я попятилась и села в одно из кресел. Оно качнулось назад, и мне показалось, что я проваливаюсь в никуда.

– «Руны молвят голосом духов», – вспомнила я старые слова Рашель, и она вложила мешочек мне в ладонь, показывая, что согласна. – «За моей спиной стоят десятки женщин нашего рода, Верховные, что были до меня, а скоро они будут стоять за спиной твоей». А это говорила мне мама. Значит, она тоже…

– Не совсем. Не все из умерших отказываются уходить, как я. Но духи… Мы видим все, что ты делаешь; все решения, что ты принимаешь; все дороги, которыми идешь.

Я напряглась и смущенно покосилась на Рашель. Поняв, о чем я думаю, она скривилась:

– Фу, Одри, нет! Я не про твою личную жизнь с Коулом. Духи умеют отворачиваться, когда это уместно. Хотя были вещи, которые я бы хотела развидеть…

– Я разочаровываю ее? – неожиданно вырвалось у меня. – Викторию… Маму.

Рашель подошла ко мне и опустилась на корточки. От этого ее суставы и кости скрипнули, как прогнившие половицы.

– Мы почти не виделись с ней, потому что я все время была здесь, но я уверена, что нет. Как ты можешь кого-то разочаровать, милая? Виви всегда гордилась тобой! Мы обе. Несмотря ни на какие твои ошибки. В конце концов, в этом возрасте их все совершают.