Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор

– Виктор… Что ты делаешь?

Ружье, ведомое ее желанием, медленно повернулось и уперлось Агате в грудь. На руках Виктора вздулись вены. Он рычал, упирался ногами в пол и пытался опустить ружье, но не мог. Агата закрыла лицо руками, пятясь к камину.

– Послушное стадо овец, воспевающее свою мнимую добродетель, – прошипела Тюльпана, и в ее злости таилось нечто такое личное и болезненное, чего мне было не понять. – Помощники приютов, сиделки, учителя воскресных школ… Вы всегда выбираете места, где живут те, кто слабее вас, кто не может дать вам отпор. Стекаетесь туда, как акулы на свежую кровь… Но посмотрите, что с вами сейчас! Как легко я, шлюха Сатаны, управляю вами двумя. Для этого мне даже не нужна Библия, как вашему пастырю. Ну и где же сейчас ваш Бог? Почему он не спасет вас от меня?.. Бам!

Пальцы Виктора легли на курок. Он вздрогнул, ожидая услышать выстрел, но Тюльпана лишь глумилась, посмеявшись, а затем позволив Виктору выронить ружье. Он застонал и обмяк на полу, не устояв на ватных ногах. Его лицо усеяли градины пота. Агата рухнула рядом: обхватила себя руками и начала молиться, раскачиваясь, как умалишенная.

– Вы… – прошептал Виктор. – Ведьмы!

Тюльпана закатила глаза и шевельнула запястьем. Дуло ружья заскрипело, вдруг накалилось и согнулось в бараний рог, будто сделанное из пластилина. Потом оно подскочило, и приклад ударил Виктора в нос с такой силой, что брызнула кровь.

– Оружию не место в руках фанатиков, – равнодушно бросила Тюльпана и развернулась, двинувшись к выходу. – Смотреть противно. Закончи здесь сама. Я и Морган подождем снаружи.

Я не знала, как именно должна «закончить» все это, но в груди, как и у Тюльпаны, горел праведный гнев. Я смотрела на Агату, жмущуюся к Виктору, который пытался остановить кровотечение из носа. Оба, напрочь забыв об инстинкте самосохранения, смотрели на меня с обжигающей ненавистью и презрением.

– Вы всего лишь глупые люди, – прошептала я и, шагнув к ним, наклонилась: – Ваша дочь – агнец божий. Она не порождение зла! А вот я… я – да. Не вздумайте преследовать нас или искать. И не вздумайте запирать дверь перед носом Морган и наказывать ее, если она решит вернуться. Иначе… я вырежу ваши сердца и принесу их в жертву Сатане. И никакие молитвы вас не спасут.

Агата нервно икнула, а я развернулась и вышла.

– Про Сатану было мощно, – ухмыльнулась Тюльпана, уже докуривая сигарету: она, несомненно, все подслушивала. – Может, Шамплейн пора сменить культ?

Я передразнила ее и робко улыбнулась ничего не понимающей Морган, которая сидела на ступеньке. Тревожно поглядывая на дом и дергая лямку рюкзака, она попыталась узнать:

– А родители…

– Они в порядке. Я наложу на них заклятие забвения, как только ты этого захочешь. А пока пусть поразмыслят над своим поведением. – Я взяла Морган под руку и потащила следом за Тюльпаной к кромке зеленеющего леса. – Сейчас будет твой первый полноценный ритуал! Тебе понравится.

Морган стоило усилий не оглядываться на дом, и, когда тот скрылся за деревьями, она грустно вздохнула. Надеясь, что телепортация настолько поразит ее, что отвлечет от грустных мыслей, я достала из кармана джинсов кусочек соляного мела и помогла Тюльпане начертить пентаграммы на трех тополях, которые стояли друг напротив друга, образуя треугольник. К тому моменту, когда мы закончили, солнце почти село, окрасив небо в винный цвет.

– Иди сюда, – подозвала я Морган, встав по центру и вытерев ладони о джинсы. – Не бойся. Просто закрой глаза.

Она покосилась на исчерченные мелом стволы деревьев, но подчинилась. Тогда я взяла ее за руку и приободрила улыбкой, дожидаясь, когда Тюльпана закончит свой рисунок и тоже встанет рядом.

– Ауч! Что опять?!

Я едва успела просунуть пальцы в сжатую ладонь Тюльпаны, как ее ногти вонзились в меня так глубоко, что заискрило в глазах.

Не говоря ни слова, чтобы не встревожить Морган, Тюльпана кивком указала мне на лесные заросли. Пока она на одном дыхании бормотала заклятие перемещения, я вглядывалась в вечерние тени и пыталась понять, что так ее напугало.

Там, в густой роще, развевалась длинная бежевая юбка с бахромой на подоле. Водолазка, плащ, кожаные перчатки закрывали каждый дюйм ее тела – открытым оставалось только лицо, тонкое и прекрасное, с металлически-серыми глазами, как у меня, и в обрамлении светлых кос.

Ферн приветливо улыбнулась и помахала мне рукой.

– Ab uno loco ad alium, – расслышала я шепот Тюльпаны, и мы исчезли из Ривер-Хейтс.

Я распахнула глаза и вжалась в угол обеденного зала, в котором стоял сервированный на семерых стол. Сердце колотилось так сильно, что казалось, звук эхом разносился в тишине особняка.

– Ух ты, какой дом! – заворковала Морган, будто такое дальнее путешествие сквозь пространство и время ничуть не потрясло ни ее ум, ни внутренние органы.

Даже Тюльпану слегка мутило, судя по зеленому оттенку ее лица. Мы смотрели друг на друга, но обе хранили молчание – каждая думала о своем и не решалась высказать эти мысли вслух.

– Ох, как здесь грязно… Ну ничего! Я умею хорошо прибираться.

Взглянув на Морган, которая, преисполненная энергии, бросилась изучать соседние комнаты, я поняла, что с домом что-то не так. Помимо непривычно глубокой тишины я вдруг заметила следы хаоса: разбитые тарелки и вазы, разбросанные стулья и сырая земля, раскиданная по ковру.

«Зачем тебе это, парень? Весь дом будет вверх тормашками. Одри это не понравится…»

Я услышала гомон голосов, раздавшихся за окном, и бросилась к двери, пролетев мимо декоративного столика. На нем лежало бычье сердце, пронзенное длинной черной иглой и перемотанное моим красным шелковым шарфиком.

– Вставай, мальчишка! Ты правда думаешь, что я доверю тебе защищать ее, когда ты и минуту продержаться не способен?!

Шум борьбы. Грохот упавшего навахона. Бархатный дразнящий голос, выкрикивающий что-то на испанском – не то одобрение, не то издевка. Шелест страниц и дотошное ворчание, из которого я поняла, что проворачивать что-то до моего возвращения было дурной затеей.

Но главное – женский голос, пробудившийся из древних глубин моей памяти и черного, как смола, прошлого.

Я выбежала на крыльцо, и на миг меня ослепило красное солнце, заходящее за горизонт.

– Долго мне ждать? – прикрикнула Рэйчел, поддевая лежащего навзничь Коула носком сапог. Наши глаза встретились, и ее меч, висящий над его головой, медленно опустился. – Ох, ангел…

– Одри?.. Одри! Черт, Сэм, лови ее!

Это было последнее, что я услышала, прежде чем соскользнуть со ступенек крыльца. Слабость навалилась теплым кошачьим пузом, и весь мир залило тьмой.

Когда это случилось, никто из нас не был готов.

– Слишком поздно, Одри, – сказала мне Рэйчел, прильнув к дверному косяку и выставив перед собой заряженный «винчестер». – Достань книгу и спрячься. Он уже здесь.