Платформа - Роджер Леви

Но эти крысы выглядели довольными. Может, это юристы, подумал Бейл. Он ни разу в жизни не видел недовольного юриста.

Бейл уснул, почти проснулся, снова уснул, проснулся.

Он знал, что состояние у него не из лучших. Бейл прокрутил в памяти все произошедшее. Он должен был умереть. Каждый раз, закрывая глаза, он видел ребро той руки, приближавшееся к его переносице, точно в конце тренировочной симуляции, перед тем, как она сообщает: «Неверный выбор. Вы погибли. Начать заново?»

Может, он прошел через «ПослеЖизнь». Возможно, так и ощущается возвращение с той стороны? Может быть, прошли десятилетия.

Нет. Никто бы не стал голосовать за возвращение паксера. По крайней мере, с такой историей, как у Бейла.

Он задремал, опять проснулся, снова задремал.

В конце концов разговор завязал парень с клеткой на голове. Осторожно перекатившись на правый бок, чтобы оказаться лицом к соседней койке, Бейл внимательно рассматривал странную конструкцию. Он никогда ничего подобного не видел. Травма шеи или спины, предположил он. Парень не двигался. Возможно, он был трупом, хотя для трупа у него было многовато гостей.

– Эй, – сказал труп. – Ты меня слышишь?

Он говорил так, словно у него заложило нос.

– Слышу, – отозвался Бейл. – Ты долго спал.

– Я не назвал бы это сном, – пришел ответ, тихий и дрожащий.

– Ну, это лучше, чем альтернатива.

– Я не жалуюсь. Ты ведь Марус Бейл? Из Пакса? Я – Таллен. Эррел Таллен. Ты в курсе, что спас мне жизнь?

– Это когда? – У Бейла раскалывалась голова.

– В канализации. Не помнишь?

– Нет.

– Говорят, если бы ты от него отстал, у него хватило бы времени меня прикончить. – Последовала пауза, истолковать которую у Бейла не получилось, а потом Таллен добавил: – Я думал, что ты можешь умереть.

– А. – Теперь было понятно, почему их положили рядом. – Я тоже так думал, Таллен. Слушай, я о тебе ничего не знал, я тебя даже не видел. Если думаешь, что тебя спас я, – ты ошибаешься. Это фишка медиков, они кладут людей вместе, как будто между ними есть что-то общее. Идея в том, что мы скорее выкарабкаемся, если между нами будет связь. Типа, я так горжусь тем, что сделал, а ты… – Он умолк, зная, что не должен этого говорить. Он и так слишком далеко зашел. Парень этого не заслуживал.

Но Таллен сухо закончил за него:

– А я чувствую слишком большую благодарность и вину, чтобы позволить себе загнуться после того, как тебя из-за меня чуть не убили.

– Что-то типа того, – сказал Бейл. – Но, как я уже говорил, я не знал, что ты там был. Я даже не знаю, как остался жив.

– А давай я все равно скажу спасибо?

– Давай. – Бейл попытался звучать искренне. Ему не нравилось лежать здесь с этим человеком. Он не собирался с ним сближаться. Не хватало еще подцепить чувство вины за то, что тот оказался в таком вот состоянии, хуже, чем мертвый.

Позже, после еще нескольких приступов сонливости, Бейл заметил:

– У тебя много друзей, Таллен.

– Нет. У меня много заинтересованных во мне людей.

– В смысле?

– Оказалось, что моей страховки было недостаточно, чтобы это покрыть. Мне могли позволить умереть. Но сочли перспективным. Потратили на меня кучу денег. Хотя по ощущениям не скажешь.

Рейзер простояла несколько минут, глядя, как он спит, прежде чем прошептать:

– Бейл?

А потом она увидела, как он причинил себе боль улыбкой.

– Ты представляешь, насколько хреново выглядишь? – сказала она. – Я думала, ты умер.

– Я тоже так думал.

– Тебе больно?

– Уже не очень. Сколько я тут лежу?

– Давно. Больше недели. Обычных посетителей к тебе не пускали. И не поверили, что я твоя сестра или жена.

– А теперь пускают?

– Нет. Я сказала, что я твой адвокат.

– И они поверили?

Рейзер улыбнулась.

– Я могу быть очень убедительна.

– Тогда убеди их меня выпустить.

– Как твой адвокат, я не стала бы этого рекомендовать. По-моему, ты недостаточно хорошо выглядишь. – Она взглянула на соседнюю койку. – Но он выглядит намного хуже. Что с ним стряслось?

– Вроде как я спас ему жизнь. Но по его виду не скажешь, да?

Она долго смотрела на неподвижное тело.

– Ты уверен, что он жив? Не похоже, что дышит. Что это на нем?

– Спроси у него.

Она повысила голос и спросила:

– Вам больно?

Сосед пробормотал:

– Я узнаю ваш голос. Не могу повернуть голову.

Рейзер подошла, склонилась над ним и резко выдохнула:

– Таллен.

Она сделала шаг назад и вновь посмотрела на него. Как же она не догадалась?

– Красный бар, – сказала она. – Мы там говорили. Помнишь? Последние несколько вечеров я тебя там искала. Никто не знал, где ты. Я должна была догадаться. Разве у тебя нет друзей, Таллен? Хоть кого-нибудь? Тебе больно? Мне позвать врача? – Ее сердце бешено стучало, и она не понимала, почему. Рейзер вспомнила фразы, которыми они обменивались, и выражение его лица. Ее вопросы каким-то образом придавали ему энергии. Он не просто на них отвечал. Он обдумывал ответы и задавал собственные вопросы и был зачарован ходом ее мысли. Таллен удивил ее, а ведь прошло уже много времени с тех пор, как Рейзер чему-нибудь удивлялась. В нем было что-то, сходное с Бейлом, но в то же время и противоположное. Странная чуткость.

– Я тебя помню. Устал. Буду спать.

Бейл, поморщившись, протянул руку и коснулся ее предплечья. Рейзер оглянулась и сказала:

– А я бы поверила, что ты спас ему жизнь. Ты – это что-то, Бейл.

Он, похоже, не представлял, как ей ответить, а Рейзер не знала, почему от этих слов у нее перехватило дыхание. Из-за отваги Бейла или из-за шока оттого, что она увидела здесь Таллена?

– Тебе рассказали, что случилось? – спросила она, помолчав.

– Кажется, нет. Я не все помню.

– Он убил десять человек. Одиннадцатого ты спас. – Она оглянулась на Таллена. Странное совпадение. Но в жизни таких было полно. В ее жизни, по крайней мере. Рейзер коснулась щеки Бейла и сказала: – Впрочем, одиннадцатым чуть не стал ты сам. Он был психом. Он мертв.

Она мягко отстранилась от него и встала, глядя в проход.

– Кажется, они только что обнаружили, что я не адвокат. Увидимся, когда тебя выпустят.

Бейл посмотрел ей вслед, потом закрыл глаза и представил ее профиль в тот момент, когда она говорила с Талленом. То выражение на лице Рейзер, когда она его узнала, – это было не просто удивление.