Краткая история Европы - Джон Херст

Следующий после времен Карла Великого масштабный проект по восстановлению классической латыни относится к эпохе Возрождения. Мыслители Ренессанса с презрением относились к Средним векам среди прочего потому, что за это время латынь деградировала и вобрала в себя множество народных элементов. Они же стремились писать на латыни великих классических авторов. Петрарка, один из первых мыслителей Возрождения, в поисках копии писем Цицерона изъездил всю Европу. Отыскав их, он сочинил собственное письмо, адресованное Цицерону, – на идеальной латыни. Аристократы, представители высших общественных слоев стремились получать образование на латыни – и не потому, что это был язык церкви и богословских споров; они стремились научиться читать классиков и писать на латыни золотого века римской литературы. Вплоть до двадцатого века латынь лежала в основе среднего и высшего образования. Мне самому нужно было сдавать латынь для поступления. Университетские выпускные церемонии долгое время проводились на латыни, в академическом мире до сих пор пользуются латинскими терминами, связанными с учеными степенями: ad eundem gradum – с той же ученой степенью, cum laude – с почетом, summa cum laude – с наибольшим почетом, honoris causa – почетный доктор (досл. «ради почета»)[12].

Латынь была главным средством общения для образованных мужчин Европы (женщины латынь не учили). Она играла роль общего языка, помогала налаживать социальные связи, служила своего рода шифром, которым они могли воспользоваться при необходимости. В английской Палате Общин выступающий вполне мог произнести крылатую латинскую фразу, не переводя ее. Если вы не понимаете, о чем идет речь, значит, вам тут не место. Непечатная лексика из сферы интимных отношений могла быть зашифрована с помощью латыни, чтобы простые люди, читавшие разные сочинения, не понимали, о чем идет речь, и не развращались. Как только в книге появлялось что-то «интересненькое», она начинала говорить с читателем на незнакомом ему языке. В английском языке до сих пор сохраняются следы этих практик: слово гениталии [genitalia], обозначающее половые органы, взято из латыни. Также и слово pudenda – это прекрасный пример латинской емкости и пуританского отношения к сексу: оно также используется для обозначения половых органов, преимущественно женских, буквально же означает «постыдные вещи».

В эпоху Ренессанса одновременно с возрождением латыни шел и другой процесс: вернакулярные языки постепенно обретали статус полноценных. Первая причина этих изменений – изобретение книгопечатания в 1450-е гг. Поначалу издатели печатали только классических авторов, однако спрос на них был довольно ограничен. Тогда они начали издавать книги на народных языках (или переводы на них классиков), благодаря чему их аудитория существенно возросла. Шекспир, который, как говорят, плохо понимал латынь и еще хуже – греческий, сумел прочесть «Сравнительные жизнеописания» Плутарха только благодаря переводу Томаса Норта, изданному в 1579 г., когда великому драматургу было всего пятнадцать лет. Отсюда он позаимствовал материал для пьес «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра». Вторая причина усиления роли вернакулярных языков в обществе – это популярность идеи протестантов XVI в. о том, что каждый человек должен читать Библию для себя, а потому ее нужно перевести на народные языки.

Первоочередной задачей Лютера был перевод Писания на немецкий. Таким образом, значение латыни для протестантов резко упало. Она перестала быть языком сакральной сферы.

Тем не менее многие интеллектуалы продолжали писать на латыни, поскольку это было удобно: сочинение на латинском сразу, без перевода становилось достоянием образованных людей по всей Европе. Коперник, впервые поместивший Солнце в центр Вселенной, Кеплер, сформулировавший законы движения планет, и Ньютон, увенчавший своими трудами Научную революцию, – все они писали на латыни. Однако после XVII столетия ученые и философы стали издавать свои сочинения уже на родных языках, и, чтобы они могли достичь широкой аудитории, их нужно было переводить.

Впрочем, есть исключения. До сих пор не потерял актуальность один из самых поздних цветов латинской учености – система называния растений, разработанная шведским ботаником Линнеем в XVIII в. Латынь он учил в школе, читал на ней труды Аристотеля, посвященные естественному миру, и потому разработанная им система предусматривает двойное (по роду и виду) наименование растений именно на латинском. Часто в такое название входит имя его первооткрывателя, приобретающее латинскую форму. Например, Джозеф Бэнкс, ботаник из знаменитого экипажа Кука, увековечен в названии одного австралийского кустарника с так называемыми «бутылочными ершиками», который носит имя бэнксии.

Итак, на заре христианства общим языком всей Западной Европы была латынь. Она стала языком церковного управления, богословских споров, символов веры и христианского богослужения. Конечно, латинский не имел того статуса, которым обладал арабский язык в среде мусульман. Для них он был священным языком, на котором говорил пророк Мухаммад. Иисус же проповедовал на арамейском, а слова его записали на греческом – общепринятом языке восточного Средиземноморья того времени. Языком Ветхого Завета был древнееврейский. И в то же время латынь объединяла всех христиан. Она оставалась языком католического богослужения вплоть до Второго Ватиканского собора (1962–1965), который разрешил службу на национальных языках. Однако папские энциклики по-прежнему издаются на латыни. Например, Humanae vitae (1968; «… человеческой жизни»[13]) – знаменитая энциклика папы Павла VI, в которой сформулирована позиция Церкви по вопросам контрацепции и абортов. Некоторые убежденные католики продолжили вести службу на латыни, почти что подпольно. Нынешний папа более благосклонен к идее использования латыни в католических кругах[14].

Как видим, латынь умирала очень долго – как и идея о Римской империи.

Вам понравятся простые люди. Они грязные, они плохо выглядят и плохо пахнут, потому что недоедают, страдают от болезней и изнурения. Они замучены и истощены физическим трудом, которым вынуждены заниматься при любой погоде. Почему же они должны вам понравиться? Потому что за судьбой простых людей очень легко проследить; они занимаются одними и теми же вещами столетие за столетием. Практически все они выращивают пищу.

Для разговора о народных массах нам не понадобится временная шкала. Вместо нее я привожу график с крайне незначительными колебаниями. Он демонстрирует долю населения, напрямую или опосредованно участвующего в производстве пищи, в течение полутора тысяч лет. Иными словами, помимо крестьян, сюда входят люди, живущие в сельской местности и обеспечивающие сельское хозяйство всем необходимым: колесные мастера, кузнецы, рабочие. Приведенные на графике цифры – это результат довольно грубых подсчетов. Как видим, в Римской империи примерно 90 % населения жило в деревне. И хотя там были крупные города, в первую очередь сам Рим, проживавшие в них люди составляли лишь 10 % населения империи. Зерно для горожан поставлялось из сельской местности, однако зерно – это тяжеловесный продукт, и перевозить его по суше на далекие расстояния было крайне невыгодно. В Рим оно поступало из Египта морским путем, поскольку это был самый дешевый вид транспорта в то время. На более поздних этапах существования империи власть в Риме раздавала хлеб за свой счет, чтобы народ не бунтовал. Тогдашний Рим можно уподобить современным городам в странах третьего мира – он был настоящим магнатом, неспособным, однако, обеспечить достойную жизнь стекавшимся сюда народным массам. Поэтому вместе с бесплатным хлебом римские власти предлагали народу регулярные зрелища в Колизее. Римский сатирик Ювенал писал, что власть в городе держится за счет «хлеба и зрелищ».