Любовь властелина - Альберт Коэн

— Нет, спасибо, — грустно ответил месье Дэм.

— Тогда поднимись к себе и попробуй заняться чем-нибудь полезным.

Бедняжка медленно поплелся по лестнице и попытался найти утешение в туалете первого этажа.

Сидя безо всякой цели на краю унитаза, он складывал вдоль раз за разом лист туалетной бумаги, пока не получился маленький японский веер; обмахиваясь им, он попытался развеять свое унижение. Наконец он пожал плечами, встал и вышел, вскинув руку в фашистском приветствии.

— Пойдем, надо поспешить, — сказал Адриан. — Обрисуй мне ситуацию, чтобы я мог спокойно уехать. Так сказать, сориентируй.

— Ну что, в гостиной и столовой сделана генеральная уборка, полы навощены и закрыты. Марта везде пропылесосила, даже картины. То же самое в коридоре, в общем везде, где пройдет наш гость. Марта тщательно вымыла все хрустальные бокалы и тарелки с золотой каемочкой, те, из лееберговского наследства, дедушкины. Подносы и все столовое серебро начищено. Я сама проверяла. В общем, все готово, только на стол еще не накрыто, но это сделает мастер экстра-класса, у него свои маленькие хитрости. Столовую я закрыла на ключ. Ее надо будет открыть, когда мастер будет здесь, Папуле я запретила это делать, а то он там опять возьмется за старое и мне все перекурочит. Когда мы здесь закончим, в гостиной, я тоже запру ее на ключ.

— А туалет внизу? Вдруг ему захочется освежиться перед тем, как мы сядем за стол?

— Как ты думаешь, уж наверное я об этом подумала. Все сияет, раковина, краны, зеркало, фаянс — все просто безупречно. Я провела инспекцию и закрыла туалет на ключ, это означает, что мы для buen retiro[5]воспользуемся другим туалетом, а для умывания краном на кухне или твоей ванной комнатой.

— А полотенца в туалете поменяли?

— За кого ты меня принимаешь, дорогуша? Я повесила новые, еще ни разу не использованные, разглаженные утюгом, чтобы убрать лишние складки, и к тому же положила новое английское мыло, купленное специально по этому случаю, той же фирмы, что у ван Оффелей.

— Послушай, Мамуля, вот о чем я подумал. Хорошо ли будет, если он пойдет мыть руки в туалет внизу, где стоит унитаз, ведь это может его шокировать. Может быть, лучше предложить ему подняться в ванную комнату?

— Ох, Диди, о чем ты говоришь! На что же это будет похоже, если мы заставим его подниматься два этажа по лестнице, просто чтобы помыть руки? Послушай, все очень просто, над унитазом я повешу мою чудесную индийскую ткань, ну ту, расшитую серебром, его подарила наша дорогая Элиза, чтоб я сшила себе халатик. Унитаз будет прикрыт, и выглядеть все будет очень элегантно.

— Хорошо, я согласен, но послушай, не забудь вовремя открыть туалет, а? Будет ужасно, если перед его носом придется копошиться ключом в замочной скважине!

— Открою в четверть восьмого. Я на всякий случай поставила в кухне будильник. И никакого риска — Папуля будет все время на виду.

— А метрдотель придет вовремя, как договорились?

— С моей точки зрения, да. Я перезвонила сегодня утром в агентство, чтобы окончательно вбить им в голову, что мэтр экстра-класса должен быть здесь в половине шестого и ни секундой позже, чтобы он огляделся, накрыл на стол по всем правилам и все такое прочее.

— А этому мэтру можно доверять?

— В любом случае это всего лишь лакей. Но агентство известное, мне его рекомендовала наша дорогая мадам Вентрадур. На всякий случай я сказала Марте, чтобы она следовала за ним по пятам, а то мало ли, все же столовое серебро.

— А что владелец ресторана?

— Ужин принесут в шесть часов. Они собирались принести его не раньше семи, но я сказала в шесть, а то вдруг придется с ними ругаться, если они будут опаздывать. Их лучший повар привезет все на машине и проведет здесь все приготовления до самого последнего момента, разогреет, приготовит соусы. Я перезвоню им в четыре, чтобы напомнить: ровно в шесть, а не в пять минут седьмого! Я тут даже составила маленькое расписание и повесила его в своей комнате.

— Отлично, мне теперь все ясно. Только одно маленькое замечание, если ты позволишь. Кроме того, что ты поставила будильник на семь пятнадцать, надо завести еще два, твой и мой. Один нужно поставить на полшестого, а другой на шесть. Так мы сразу обнаружим, что два этих типа не пришли вовремя, и позвоним.

— Согласна, дорогуша, это прекрасная идея. Слышишь? Ох ты мой, он ведь опять зовет! — («Ох ты мой» было ханжеским камуфляжем «Бог ты мой» всуе.)

Они подняли головы. Месье Дэм, втискиваясь в накрахмаленную сорочку, стонал как узник в темнице: «Я не могу вылезти из рубаски, она везде приклеилась!» Совершив несколько драматических телодвижений утопающего пловца, белёк наконец сумел выпростать голову и, радостно улыбаясь, извинился «сто помесал». Но спустя несколько минут, когда Адриан уже открывал входную дверь, чтоб ехать в город, он снова начал призывать на помощь: «У меня не полусяется пристегнуть воротнисек! Это потому, сто я растолстел!»

— Послушай, дорогуша, — вполголоса сказала мадам Дэм. — Одной заботой станет меньше, если он будет заранее готов и не будет всех этих трагедий в последний момент.

— Ладно, и я тогда еще зайду к Ариадне, взгляну, проснулась ли она.

— Мужайся, мой родной, будь сильным. Я собираюсь прилечь, поздно для сиесты, но, что делать, надо, это мой долг, ведь сегодня мне понадобятся все силы, на мне же лежит такая огромная ответственность, которую мне бы так хотелось разделить с твоей дорогой супругой. Но, в конце концов, надо же уметь с радостью жертвовать собой и любить несмотря ни на что, — заключила она с ужасающей ангельской улыбкой.

Преисполненный усердия месье Дэм в тесном смокинге стоял но стойке «смирно», чтобы облегчить дело Адриану, который пытался застегнуть ему накладной воротничок. Это было не так-то просто. Возведя очи горе, маленький старичок бормотал про себя: «Ох, попадись мне этот изобретатель накладных воротниськов!» Он выгибался в нужную сторону в таком искреннем порыве, что задел горшок с цветами, который упал и разбился. Спешно оба мужчины бросились убирать следы преступления. Она наверняка ничего не услышала, ведь горшок упал на ковер. «Что это там разбилось наверху?» — закричала мадам Дэм. Месье Дэм решился ответить, что он случайно опрокинул кресло, а потом обратился к Адриану, который вновь атаковал воротничок, с давно мучившим его вопросом: следует ли ему поклониться гостю до того, как он будет ему представлен?

— Нет, только когда я вас друг другу представлю.

— А низко кланяться или слегка?

— Только слегка.

— Я себя знаю, — пожаловался месье Дэм, держась притом прямо, как палка, чтобы облегчить работу Адриану. — Я так разволнуюсь, когда его увизу, сто не смогу удерзаться и сразу ему поклонюсь. А главное, я надеюсь, что во время поклона или там, сказем, застольного разговора этот проклятый накладной воротнисек не лопнет. Потому что все зе мне тозе надо поддерзивать застольную беседу. Осторозно, ты меня удусис!