Любовь властелина - Альберт Коэн

— У ван Оффелей тоже анфилада из трех гостиных, — со скромной улыбкой прервала его мадам Дэм и глубоко, шумно вдохнула воздух носом.

— Да, ну и когда вошли в комнату, леди Хаггард села рядом с замом генсека и только и делала, что с ним говорила, прямо действительно ухаживала за ним, и представь себе, когда речь зашла о гроте в саду у Джонсонов, она предложила показать его ему. Что там происходило в этом гроте, я уж не знаю. Все, молчок! И потом, уезжая, она предложила отвести его в «Ритц» на своей машине, потому что он был без машины, может, в ремонте, хотя мне это кажется странным, все же «роллс — ройс». Что там между ними было, гм, я ни в чем не уверен, тайна, покрытая мраком. Да, я забыл, там был еще советник дипломатической миссии Румынии, он сидел слева от мадам Джонсон, а зам генсека справа. Ты видишь, в какие высшие сферы меня впустил мой ранг «А»?

— Да, дорогуша, — сказала мадам Дэм, в восторге от светского успеха своего приемного сына, но слегка уязвленная тем, что не может разделить с ним этот успех; ее не очень-то интересовали такие подробности из жизни высшего света, раз она там ни с кем не знакома.

— Ладно, хватит болтать. Скажи мне, Мамуля, тут меня вот что беспокоит. Бедняга Папуля после ужина такой грустный ушел в свою комнатушку, ты его все-таки зря так спровадила.

— И вовсе не зря, я ему очень даже мягко объяснила, что нам с тобой надо спокойно обсудить подготовку сегодняшнего ужина, я даже назвала его «мой дорогой Ипполит», так что все хорошо.

— Но он чувствует, что его отстранили от дел.

— И вовсе нет, у него же есть руководство по этикету. И правда, я совсем забыла тебе сказать, что сегодня утром он живенько отправился в город, чтобы купить себе книгу об умении себя вести, и даже меня не предупредил, обрати внимание, даже со мной не посоветовался! Этот месье хотел поставить меня перед фактом! Я знаю, что купил он ее на свои карманные деньги, но все же он должен был больше со мной считаться. Ну, я его, конечно, от всего сердца простила. Если бы хоть это его угомонило, а то ведь все утро, пока ты был во Дворце, он ходил за мной по пятам и зачитывал мне свою книгу, я, конечно, слушала вполуха, уж поверь мне, голова у меня была забита гораздо более важными вещами.

— Ну, в общем постарайся его тоже вовлечь в подготовку. Сегодня за столом он не проронил ни слова, он чувствует себя лишним, бедняга.

— Конечно же я его вовлекаю. Вот сегодня утром я отправила его ходить взад-вперед по коридору, ты же знаешь, ничто так замечательно не полирует паркет, как эти войлочные подошвы. Он был ужасно доволен, что может быть хоть чем-то полезен.

— Так. — (Он сопроводил этот четкий слог четким жестом настоящего мужчины, одним махом вытряхнув трубочку; госпожа Дэм обожала его в такие минуты. Да, ее Диди весь в нее, настоящий Лееберг. Но про себя она при этом отметила: надо приказать Марте помыть пепельницу, и пусть пропылесосит под столиком.) — Ну что, Мамуля, на чем мы остановились? Короче, наш гость приедет в семь тридцать. Надо мне было сказать ему в восемь.

— Почему?

— Ну, это как-то более шикарно. У Канакисов на ужин всегда приглашают к восьми, у Рассетов и Джонсонов тоже. Ты ведь понимаешь, я все же волновался, когда решился закинуть крючок про это приглашение. — Он мысленно похвалил себя за удачный образ. — Ну, как бы то ни было, тем хуже, сделанного не воротишь. Самое важное в этой истории то, что во всем отделе только мне удалось заполучить зама генсека к ужину. Ну, если еще только Веве, но я в этом вовсе не уверен. Да. Итак, расскажи мне в общих чертах, что уже готово и что еще надо сделать, короче, обрисуй ситуацию, чтоб я немного в ней разобрался, но только быстро, потому что уже половина третьего и мне еще кучу всего нужно купить в городе. Если бы я мог, я бы отпросился сегодня утром, но Веве в последнее время вечно недоволен. Ты ж понимаешь, он не может пережить мое повышение, и, кроме того, он еще видит во мне возможного претендента на его должность.

— Да, мой родной Диди, — сказала она, лаская его взглядом.

— Так что еще повезло, что сегодня после обеда я смог отпроситься, и, ты ж понимаешь, я не мог ему сказать, что мне нужно готовиться к ужину с замом генсека, потому что этого он мне бы уж точно не простил.

— Да, мой дорогой, конечно. Но какие тебе надо сделать покупки?

— Ну, например, свечи. Будем ужинать при свечах. Это сейчас так принято.

— Но, дорогуша, у нас же есть свечи!

— Нет, — произнес он непререкаемым тоном. (Он вновь зажег трубку и выпустил могучую струю дыма.) — Они же витые, это вчерашний день. Нужны простые, как были у Рассетов. — (У мадам Дэм стало каменное лицо, Рассеты никогда ее не приглашали.) — И потом, это еще не все, я хочу поменять бутылки с вином. Представляешь, Горетта прислал мне бордо тысяча девятьсот двадцать четвертого года и бургундское двадцать шестого. Это неплохие года, и он решил, что это вполне сойдет. Но я-то хочу потребовать сант-эмильон двадцать восьмого года, шато-лафит тоже двадцать восьмого и бургундское двадцать девятого, это самые лучшие, я бы сказал даже великие, года. — (Столь глубокая осведомленность появилась у Адриана недавно, он почерпнул ее из справочника вин, купленного накануне.) — Чем звонить, поеду-ка я сам туда и немедленно все поменяю. Они хотели меня надуть, но узнают, с кем имеют дело!

— Да, дорогуша, — выдохнула мадам Дэм, упиваясь мужественностью своего Диди.

— Еще нужны цветы.

— Но в саду полно цветов, я просто пойду и сорву!

— Нет, нужны такие цветы… сногсшибательные!

— Какие такие сногсшибательные, дорогуша? — спросила она, заботливо поправляя галстук своему герою.

— Я подумаю. Может быть, орхидеи. Или же кувшинки, которые будут плавать в плоской вазе посреди стола.

— Но это не будет выглядеть смешно, мой дорогой?

— На ужинах, которые дает леди Шейни, всегда посреди стола стоит плоская ваза, и в ней плавают кувшинки, Канакис мне как-то рассказывал.

— Его к ней приглашают? — спросила она, едва не зарычав, как тигрица.

— Да, — ответил он, кашлянув.

— Но он же не выше тебя по должности?

— Нет, но его дядя — министр. Это открывает ему все двери.

Оба замолчали, и мадам Дэм крутанула очередной раз свою висюльку, внезапно погрустнев при мысли, сколь жалкого мужа уготовила ей судьба. Она вздохнула.

— Ты не можешь себе представить, как же бедный Папуля был невыносим с утра, все ходил за мной и читал свое руководство. В итоге я его сослала в гостевую комнату, а сама закрылась в своей комнате, чтобы он оставил меня на время в покое. Но, может, он сумеет помочь тебе и выполнить какие-нибудь поручения? Правда, этот бедняга ни на что не годен, у него все получается наперекосяк. Ну что делать, даже без дяди министра ты смог продвинуться, своим собственным умом.

Она сняла пылинку с рукава приемного сына.

— Погоди! Не трогай! Я думаю!