Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

– Уверен. Наверняка именно ее тень я видел в окне.

– А тень мужчины принадлежала графу? – продолжала допытываться Лидия.

– Полагаю, да. Он купил плащ для этой женщины, навестил мужчину по имени Рент на Джерси-стрит, и именно его видела служанка на заднем дворе. Он не действовал наобум, у него была какая-то цель, миссис Рен, можете быть уверены.

– Господи Иисусе! – устало вздохнула Лидия. – Я уверена только в том, что голова у меня гудит, как пчелиный улей. А кто такой этот Рент?

– Еще не знаю. Какой-то старик с седой бородой и скуфейкой черного бархата.

– Уф! – содрогнулась миссис Рен. – Марк тоже носил скуфейку, и от одной мысли о ней меня бросает в дрожь. Знаете, мистер Дензил, по-моему, вам следует надавить на Эрколе. Если ему известно, кто эта женщина, – а в противном случае он не купил бы ей накидку, – то должен знать и этого Рента. Полагаю, он может сообщить вам все эти сведения.

– Где он живет?

– В доме номер сорок по Маркиз-стрит, в районе Сент-Джеймс. Поезжайте прямо к нему, а я расскажу папе, какой он нехороший человек. Думаю, теперь отец не позволит ему приблизиться ко мне и на пушечный выстрел. Папа у меня честный человек, хотя и не Вашингтон.

– Предположим, я выясню, что это он убил вашего мужа… – произнес Люциан, вставая.

– Тогда линчуйте его на месте, – без колебаний отозвалась Лидия. – Всему есть предел, а убийство – это уже слишком!

Молодому адвокату было в некоторой степени даже отвратительно слышать, как миссис Рен хладнокровно приговорила своего бывшего воздыхателя к позорной смерти. Однако он уже знал, что сердце у нее жестокое, а натура – эгоистичная, посему не видел смысла в демонстрации собственного неудовольствия при проявлении столь явного отсутствия милосердия. Сама она теперь была вне подозрений и, очевидно, нисколько не беспокоилась о том, кто окажется виноватым, лишь бы только ей самой ничто не угрожало и ее репутация не пострадала. Люциан же, получив исчерпывающие сведения о ее передвижениях в ночь убийства, поспешно откланялся и направился на Маркиз-стрит с целью привлечь Ферручи к ответу за соучастие в ужасном преступлении. Однако графа не оказалось дома и, по словам прислуги, он должен был вернуться не раньше полуночи.

Дензил ограничился тем, что оставил ему записку с обещанием нанести визит завтра в полдень, после чего, кликнув извозчика, отправился из Сент-Джеймс в Кенсингтон на встречу с Дианой. Там он посвятил девушку во все подробности своих открытий и поступков, начиная с визита к миссис Бенсусан и заканчивая разговором с Лидией. Кроме того, он продемонстрировал ей плащ и рассказал, каким образом миссис Рен удалось отвести от себя все подозрения.

Диана выслушала его с величайшим интересом, а когда Люциан умолк, несколько мгновений молча смотрела на него. Откровенно говоря, девушка, невзирая на весь свой ум и здравый смысл, теперь попросту не знала, как оценивать сложившееся положение.

– Итак, мисс Рен, – сказал Люциан, первым нарушив молчание, – что вы об этом думаете?

– Похоже, миссис Рен действительно невиновна, – негромко ответила Диана.

– Даже наверняка! Свидетельство семьи Пегаллов, данное безо всякого принуждения, доказывает, что она не могла находиться на Женева-сквер или Джерси-стрит в Рождественский сочельник.

– Тогда мы возвращаемся к моему первому предположению, мистер Дензил. Лидия не принимала непосредственного участия в совершении преступления, а воспользовалась для этого Ферручи.

– Нет, – решительно возразил Люциан. – Виновен итальянец или нет, миссис Рен об этом ничего не известно. Знай о его сопричастности, она бы ни за что не поехала со мной к «Бакстеру и К°», позволив мне выяснить, что именно Ферручи купил плащ. Не стала бы она и так легко сдавать возможного соучастника, как поступила сейчас с графом. О поведении миссис Рен можно сказать многое – признаю, оно весьма далеко от идеального, – но я должен заявить, располагая прямыми и недвусмысленными доказательствами, что она совершенно невиновна. Об этом деле ей известно не больше, чем ее отцу.

– Что ж, – заключила Диана, не желавшая слишком легко даровать мачехе прощение, – придется оправдать ее за недостаточностью улик. Как насчет Ферручи?

– А вот граф виновен, насколько я могу судить, – ответил Люциан. – Чтобы отвести от себя подозрения, ему придется предъявить такие же свидетельства, как и миссис Рен. Во-первых, он должен будет доказать, что в Рождественский сочельник его не было на Джерси-стрит; во-вторых, опровергнуть предположение, что именно он купил этот плащ. Но, учитывая показания служанки и продавщицы, это будет нелегко. Тем не менее, – добавил Люциан, вспомнив неудачу, постигшую его в случае с Лидией, – нельзя исключать, что он сможет это сделать.

– Как мне представляется, мистер Дензил, единственная возможность для вас узнать правду заключается во встрече с итальянцем.

– По всей видимости. Я увижусь с ним завтра.

– Вы возьмете с собой мистера Линка?

– Нет, мисс Рен. Мне уже многое удалось узнать без полиции, так что я надеюсь и дальше продвигаться вперед, пока их услуги не понадобятся для того, чтобы арестовать графа Ферручи. Кстати, я ведь до сих пор не видел этого джентльмена. Не могли бы вы описать его?

– О, что касается его манер, то они безупречны, – ответила Диана. – Он типичный итальянец, высокий, стройный, с оливкового цвета кожей. По-английски он, надо отдать ему должное, говорит очень хорошо: очевидно, получил весьма приличное образование. Глядя на него и разговаривая с ним, вы бы ни за что не подумали, что перед вами преступник, способный безжалостно расправиться с беззащитным стариком. Но если моего бедного отца убил не он, тогда я уже и не знаю, кто мог это сделать.

– Я встречусь с ним завтра в полдень, – произнес Люциан, – а после этого нанесу визит вам, дабы сообщить о нашем разговоре.

Это обещание подвело итог их деловому разговору, но Люциан с радостью задержался бы, чтобы просто поболтать с Дианой. Однако известия, которые он ей принес, настолько выбили девушку из колеи, что она была не в силах поддерживать фривольную болтовню. Голова ее сейчас была слишком занята воспоминаниями о покойном отце и отчаянными поисками возможности отомстить за него, и совершенно не было настроения поощрять устремления, которые, как ей известно, питал Люциан.

Таким образом, все намеки молодого адвоката пропали втуне. Его Дульсинея не нуждалась ни в нем самом, ни в его любезностях, и потому он вынужден был откланяться, оставаясь безутешным влюбленным, что было написано на его лице. Как сказал Шекспир, путь истинной любви никогда не бывает гладким, и Дензил и впрямь встретил слишком много препятствий. Но он утешил себя соображением, что, чем грандиознее приз, тем труднее его завоевать, и потому ему ничего не остается, как исполнить свой долг так, как надлежит истинному рыцарю.

Назавтра в полдень Люциан, вооружившись свидетельскими показаниями Роды и плащом, явился в комнаты на Маркиз-стрит, которые временно занимал граф Ферручи. Он застал итальянца не только готовым принять его, но и полностью осведомленным относительно плаща, о чем, как он честно признался, сообщила ему минувшим вечером Лидия. Кроме того, граф Ферручи был крайне возмущен и сообщил Люциану, что с легкостью опровергнет все выдвинутые против него обвинения. Пока он негодовал в типично итальянской манере, Дензил, не видевший ни малейшей возможности остановить его, пристально разглядывал своего оппонента.