Бездна - Анатолий Махавкин

Круглый, как и прежде, обходил всех, помогая влезть в лямки рюкзака и правильно распределять груз. Проделав ту же операцию с моей ношей, он на несколько секунд задержался, прикрыв руки своим коренастым телом, и быстро засунул пистолет мне под брючный ремень. При этом на его лице расплылась невероятно широкая усмешка, словно он проделывал какую-то безумно забавную шутку.

– Надеюсь, ты умеешь им пользоваться, – сказал он, дружелюбно похлопав меня по плечу. – Думаю, эта штуковина тебе ещё потребуется. Как и граната.

Гранату у меня действительно не отобрали. То ли посчитали, будто я потратил её на тот злополучный колодец, то ли просто забыли. Скорее – последнее.

У нашей цистернообразной пещеры оказалось два выхода. Один выходил в мокрый зал, а второй оказался завален огромным валуном, и его теперь предстояло откатить в сторону. Сил пришлось приложить немало. Восемь человек с огромным трудом сдвинули замшелый булыжник, кажущийся частью стены. Какие-то лоснящиеся тысяченожки бросились во все стороны, и на некоторое время все из нашей группы оказались поглощены топтанием огромных мерзких насекомых, похрустывающих под каблуками. Уцелевшие разбежались, спрятавшись в глубоких трещинах стен. Не знаю, сколько их уцелело, но остаться здесь ещё на одну ночёвку я не рискнул бы.

Избавившись от насекомых, мы смогли довести дело до конца, и булыжник с грохотом рухнул на пол, освобождая проход. Луч фонаря осветил стены узкого коридора и упёрся в глухую стену.

– Ну и куда дальше? – осведомился Зверь у Теодора.

– Опусти луч, – скомандовал тот, следуя взглядом за пятном света, ползущим по стене.

Как обычно, он оказался прав: в полу зияла чёрная дыра.

– Там спуск, – пояснил Теодор, оборачиваясь ко всем остальным, – горка, подобная гладкому жёлобу, и некоторое время вы будете очень быстро скользить вниз. В самом конце спуска находится глубокая яма, поэтому на финише вам придётся каким-то образом снизить скорость. Рекомендую упираться подошвами в края жёлоба. Если кто упадёт в яму, покалечится или убьётся, а это в общем-то равносильно – калека не сможет продолжать путешествие. Будьте осторожнее.

Все несколько замешкались перед тёмным отверстием, ведущим в обещанный жёлоб: всё-таки страшновато нырять в угольно-чёрную яму, где может притаиться кто угодно. Даже Зверь очень долго не решался подать пример, а лишь светил фонарём, пытаясь пробить мрак, скрывающий неизвестность. Наконец великан засопел и, набычившись, начал медленно спускать ноги в отверстие. Стоило Зверю отпустить руки, и его тело молниеносно пропало из вида. Послышался слабый шелест, стихающий с каждой секундой. Следующим в яму нырнул Теодор, только проделал это намного увереннее, чем предшественник. Швед пошёл третьим, причём его лысина, поросшая короткой свиной щетиной, блестела в свете фонарей от покрывающего её пота. Не могу сказать, что я был менее мокрым, но, надеюсь, это не выглядело так омерзительно.

– Кто следующий? – осведомилась Вобла. – Думаю, жребий кидать не будем. Короче, хватит трахать мозги, ныряйте!

Ближе всего к ней находился зомбеобразный Юрик, и, не говоря ни слова, женщина согнула его в три погибели и зашвырнула в отверстие. После этого повернулась ко мне, поскольку я стоял следующим.

– Всё понял, – сказал я, поднимая руки вверх и подвигаясь к дыре. – Не стоит утруждаться, силы нам ещё пригодятся.

– Ты никак трахаться со мной собрался? – поинтересовалась Вобла и, развеселённая этой мыслью, расхохоталась. – Давай уже, лезь.

Я осторожно опустил ноги и, нащупав твёрдую гладкую поверхность жёлоба, разжал пальцы, которыми держался за край отверстия. Не успел я это сделать, как моё тело с бешеной скоростью устремилось вниз. Не знаю, кто и чем полировал этот камень, но он оказался выглажен почище, чем поверхность идеального зеркала. Глядя на мелькающие стены, я с трудом удерживал внутренности, пока сорванная крыша пыталась сообразить, как же я буду тормозить.

Внезапно закрытая труба превратилась в тот самый обещанный Теодором жёлоб, который неизвестно на чём держался. Я скользил над бескрайним воздушным пространством, и лишь в тысячах километров подо мной блестел слабый свет. От этого настолько захватывало дух, что некоторое время я не мог дышать вообще. Скорость была невероятной, и, когда навстречу мне метнулась каменная стена, я даже не успел испугаться. В мгновение ока я провалился в тёмную дыру, ощутив заметное уменьшение скорости спуска. Но всё равно, куда там американским горкам! Я понял: как заработаю кучу денег, открою здесь парк аттракционов. Для выживших – скидки.

Спустя несколько минут я вновь вылетел на открытое пространство, но в этот раз всё было намного скромнее – пещера высотой метров пятьдесят. Я летел от потолка к полу, где в конце жёлоба чернело отверстие означенной ямы. Около неё стояли те, кто спустились раньше меня.

– Тормози! – крикнул самый высокий из них, приложив ладони рупором ко рту. – Тормози, твою мать!

– Как? – спросил я сам у себя. – У тебя тормоз, ты и тормози.

Оказывается, жёлоб не весь был выглажен до зеркального блеска – верхняя часть его бортов состояла из обычного шероховатого камня, вполне пригодного для упора ногами. Так я и сделал.

Под свист стираемых подошв скорость тотчас упала до минимума, и завершал я путь в темпе гоночной черепахи. Это позволило мне, перевалившись через край жёлоба, спрыгнуть на пол рядом с предательской ямой. При воспоминании о жутком провале, куда запросто можно было улететь, меня передёрнуло.

Я поднял голову и посмотрел на видимую часть жёлоба, поразившись тому, как эта хрупкая конструкция умудряется оставаться целой, не имея никаких поддерживающих её колонн. В этот момент из дыры в стене с оглушительным воплем вылетел человек и на огромной скорости устремился вниз. Зверь замахал руками и приказал и ему тормозить. Однако Кошкарёв (а это был он), видимо, пребывал в состоянии полного офигения и не сделал ни единой попытки снизить скорость. Пробормотав пару неизвестных мне, но, несомненно, интересных выражений, Зверь подступил к краю ямы и протянул свою мощную руку. Вопль Кошкарёва перешёл в оглушительный визг. Очевидно, он понял, куда ему предстоит шлёпнуться. Я подошёл к дыре и оценил её глубину – метра четыре, не меньше. Вполне достаточно для сворачивания шеи. Визг достиг ультразвуковой ноты и оборвался, когда Зверь ухватил педика за куртку и под треск рвущейся материи отшвырнул его на пол. После этого гигант поморщился и брезгливо отёр ладонь о штаны, точно коснулся чего-то омерзительного. Очухавшись, Кошкарёв поднялся, ощупывая драгоценное тело в поисках переломов и громко поскуливая.

– Ну зачем мне эти деньги? – всхлипывая, бормотал он. – Сидел бы себе в лаборатории… Дёрнул меня чёрт! Такие унижения… Я ещё разберусь!

– Ладно, ладно, дорогуша, не плачь, – негромко сказал Швед, подступая к нему и похлопывая по заднице, – сегодня вечером я тебя утешу. Ты ведь этого хочешь, я знаю. – Он захохотал, но, уловив раздражённый взгляд Зверя, елейно улыбнулся.

Кошкарёв ничего не ответил, но его взгляд был намного красноречивее каких бы то ни было слов.