Дух любви - Дафна дю Морье

С огромным облегчением, хоть и проклиная себя за свою неспособность вкушать радости домашнего очага, поднимался он на палубу «Джанет Кумбе» и выходил из Плинской гавани, вновь оставаясь наедине со своим морем и своими грезами.

В тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году родился второй мальчик, Альберт, а два года спустя третий, Чарльз.

Так исполнялось желание Джозефа иметь сыновей, хотя, к своему разочарованию, он обнаружил, что в столь раннем возрасте они ему почти неинтересны. Дома, в Плине, он бывал от силы четыре месяца в году, да и то урывками. А эти три мальчика, появившиеся друг за другом, были почти младенцами и тянулись к матери. Они побаивались большого, сильного человека с жесткими волосами и бородой, который щипал их за уши, щекотал им подбородки и разговаривал с ними таким низким голосом, что они боялись отвечать. Джозеф понимал, что, проводя в море столько времени, сколько проводит он, трудно ждать от детей, чтобы они видели в нем нечто большее чем обычного незнакомца. Ему бы хотелось ползать на четвереньках, играть с ними, переворачивать их, как щенят, освободиться при них от своей застенчивости. Но что-то его удерживало от этого; возможно, стеснительность и страх, что они не поймут его. Сьюзен здесь была плохим помощником. Она постоянно предупреждала детей, чтобы они не шумели при отце, говорила им, как много и тяжело он работает в этом жестоком море, чтобы у них был такой красивый дом. Вернувшись из плавания, отец любит спокойно посидеть и отдохнуть, говорила Сьюзен, и рассердится, если они будут беспокоить его своими глупыми играми и болтовней. Все, что отец делает, правильно, и, если они будут тихими, послушными детками, он будет доволен и станет ими гордиться.

По причине природной застенчивости Джозефа вкупе с неразумным, хоть и продиктованным наилучшими намерениями воспитанием Сьюзен дети росли в страхе перед отцом, разговаривая с ним, робели и ждали первой возможности убежать к матери, к которой были очень привязаны.

После чая Джозеф часто сидел в гостиной, слышал их голоса, и в нем просыпалось неодолимое желание позвать их к себе, посадить на колени – своих мальчиков, мальчиков Джанет. Когда он впервые подумал о женитьбе, о собственных детях, то хотел-то он, прежде всего, их любви, их дружбы.

Ему хотелось посадить их себе на спину и обойти с ними все холмы, все пляжи Плина, научить их водить игрушечные парусные лодки, хотелось увидеть, как от его похвалы светлеют их лица.

Конечно, они еще слишком малы, и им нужна только мать, думал он, и все же ему было больно оттого, что они никогда не подходят к нему по собственной воле.

– Дорогая, где дети? – как-то днем беззаботно спросил он Сьюзен. – По-моему, я весь день их не видел.

– Мне кажется, Джо, что они раздражают тебя своим шумом и болтовней, – ответила Сьюзен, откладывая рукоделье. – Ты ведь знаешь, что такое дети, когда они играют, их ничем не остановишь. Я послала их в сад, подальше от тебя, но я их приведу.

– Не беспокойся, Сьюзен. – Джозеф взял газету. – Им там и без нас хорошо.

– Вздор, дорогой, если ты хочешь видеть детей, они сейчас же придут. Они должны научиться исполнять желания отца, вот первое, что я всегда говорю им. – С этими словами Сьюзен выбежала из комнаты, и Джозеф услышал, как она, отводя мальчиков в их спальню, чтобы умыть и причесать, шепотом говорит им: – Отец хочет видеть вас в гостиной.

И Джозеф, который с удовольствием увидел бы, как они с грязными руками и чумазыми лицами бегут к нему, крича и смеясь – их языки еще недостаточно бойки, чтобы объяснить ему все, что они видели и делали, – стоял с трубкой в зубах спиной к камину, меж тем как Сьюзен вводила в гостиную двух крошечных мальчуганов с широко раскрытыми глазами.

Затем жена побежала наверх посмотреть, как там младенец, и он остался с этими двумя малышами, мучительно соображая, что им сказать.

Сердцу его ближе всех был старший, Кристофер – мальчик с хорошо сложенным тельцем, светлыми волосами и карими глазами, глазами Джанет.

Джанет знала бы, как обходиться с этими малышами: брала бы обоих за руки и отправлялась в поля, пускала босыми, с непокрытыми головами бегать в высокой траве, опускалась бы рядом с ними на колени – платье и волосы развеваются на ветру – и затевала бы какую-нибудь замечательную, сумасбродную игру.

И мысли Джозефа мгновенно перенеслись в eго собственное детство. Совсем малышом, не старше Кристофера, он бросился по пояс в воду, волосы падали ему на лицо, он дергал Джанет за руку, и они вместе кричали и смеялись над ее раздувшимися юбками и над положением, в котором оказались. Кристофер покраснел бы от стыда, если бы увидел волосы матери распущенными. С миром что-то произошло с тех пор, как он был маленьким. Возможно, оно и к лучшему, предположил Джозеф, вздыхая, но порой эта мысль вызывала в нем горькие чувства. Теперь же он стоял в собственной гостиной рядом с двумя малышами.

– Ну что, Крис и Элби, хорошо играть вместе? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно нежнее.

– Да, спасибо, папа, – серьезно ответили малыши.

– Хорошие ребята. – Не зная, как продолжить, Джозеф почесал голову.

– Ну что же, – после некоторой паузы сказал он, – если хотите, то можете играть прямо здесь и шумите сколько вам вздумается. – Он улыбнулся и сел. Может быть, они пойдут к нему на колени?

Дети не ответили и продолжали молча стоять у двери: они не знали, уйти им или остаться. Но тут вошла Сьюзен, и оба мальчика тотчас бросились к ней.

– Ну как, – сказала она, – вы хорошо ответили папе, когда он говорил с вами?

Малыши прижимались к ее руке, а Джозеф, удрученный и расстроенный, один сидел у камина.

– Покажите мне, как вы играете, – предложил он, слегка покраснев. Ему очень хотелось, чтобы Кристофер подошел к нему. Мальчики тут же исчезли и через минуту вернулись с игрушечным конем. Джозеф подумал о своей побитой молью тряпичной обезьяне, которую он всегда брал с собой в постель, пока ему не исполнилось двенадцать лет.

– Ах! – весело сказал он. – Я уверен, что это прекрасное животное. По-моему, оно может за одну минуту галопом доскакать до Плимута и обратно.

От удивления Кристофер снизу вверх уставился на отца и стиснул руку Элби.

– Это просто игрушка, – вежливо сказал он.

– Ах! Понятно. – Джозеф расхохотался, но тут же взял себя в руки, боясь, как бы сыновья не приняли его за глупца.

– Вот видите, – объявила Сьюзен, хлопая в ладоши, – какой папа смешной, он даже шутит с вами.

Дети сразу рассмеялись.

«Это ужасно, – подумал Джозеф, – я совсем не умею с ними обращаться». И он стал шарить в карманах.

– Вот этот славный блестящий пенни для вас обоих, – сказал он, затем наклонился и накрутил на палец локон Кристофера.

– Дорогие, сейчас же поблагодарите своего доброго папу, – воскликнула Сьюзен. – Интересно, найдутся ли где-нибудь еще такие избалованные дети, как вы?