Ангел скорой помощи - Мария Владимировна Воронова

Пока он думал, стоит ли пожертвовать несколькими секундами, чтобы обернуться и оценить потенциал противников, позади послышалось быстрое, но легкое дыхание, и его обогнала Надя, очень непривычная в дерзких красных штанах и повязке на голове.

– Ого, неожиданно, – весело сказал Костя и решил держаться шагах в семи за девушкой, пока она не выдохнется.

Он не держал ее за серьезного соперника, но вскоре убедился, что Надя двигается технично, совсем не по-девичьи, дышит размеренно и, несмотря на высокий темп, уставать, похоже, не собирается.

Раньше он вообще не воспринимал ее как девушку. Работает такая серая мышь, кажется, зовут Надя, тихая, исполнительная, надежная, и этой информации было достаточно. В голову не приходило задумываться, какие у нее там ноги или грудь.

А сейчас выясняется, что ноги длинные, а талия такая тонкая, что он мог бы обхватить ее ладонями. И волосы не серые, а как осенняя листва под солнцем. Оказывается, Надя красивая девушка, хотя и непонятно, почему это для него важно и радостно.

Он так загляделся на нее, что чуть не забыл, зачем бежит, а Надя тем временем прибавила темп. Костя тоже поднажал, чтобы держаться на той же дистанции. Сзади усилился топот, видно, другие участники кросса решили, что пора начать выкладываться, ускорились, но пока не могли догнать лидеров гонки.

В таком порядке они прошли еще пару километров. До финиша осталось метров пятьсот, уже виднелось вдалеке растянутое полотно с соответствующей надписью, вокруг которого столпились болельщики и сошедшие с дистанции. Они махали и орали, болея за всех вместе и за каждого бегуна в отдельности, и крики перекрывали звуки репродуктора, так что с большим трудом можно было разобрать, как Лещенко поет про соловьиную рощу.

Пора было ускоряться. Прислушавшись к себе, Костя понял, что готов для мощного финишного рывка. Сейчас он без особого труда вырвется далеко вперед и одержит чистую и убедительную победу на радость отцу.

Обгоняя Надю, он заметил, что девушка устала, и энергии опередить его у нее точно не хватит. Что называется, не рассчитала сил.

В общем-то, организаторам следовало сделать отдельный забег для мужчин и отдельный для женщин, ибо при прочих равных дамы менее выносливые, чем кавалеры.

Но с другой стороны, это соревнование даже не среди любителей бега, а среди обычных людей, так что не считается. Если сравнивать Надю с тем же Владимиром Андреевичем, то она раз в двадцать спортивнее его. Все по-честному.

Костя еще немного разогнался, предвкушая красивый четкий финиш, но вдруг подумал, что для Нади эта победа может быть тоже очень важна. Конечно, не утешит, но вдруг хоть немного отвлечет от грустных мыслей, хоть на часик, а это уже плюс.

Естественно, победа в кроссе вообще ничего не значит и ни на что не влияет, но все равно выделит Надю из общей массы медсестер хоть на секундочку. Начальство ее запомнит, и при случае именно Надю порекомендуют на вакансию старшей сестры. Нет, это, пожалуй, так не делается…

Тут Костя понял, что просто ему очень хочется, чтобы Надя победила. Без всяких рациональных доводов и возможных карьерных перспектив.

Он сбавил темп. Секунд через пять Надя догнала его и, кажется, тоже притормозила в нерешительности.

– Бежим! – выдохнул он.

Несколько метров они прошли рядом, а перед самым финишем Костя сделал вид, будто споткнулся. К сожалению он, увлекшись Надиной победой, не заметил, что ему дышит в затылок аспирант кафедры сосудистой хирургии, Володя с какой-то красивой и необычной фамилией, тоже отличный бегун. В результате Костя пришел третьим, но это было неважно. Главное, он видел, как Надя под всеобщие крики первой пересекает финишную черту.

Он еще пробежал, постепенно сбавляя темп, походил, поделал дыхательные упражнения, чтобы насытить организм кислородом и разогнать молочную кислоту. На Надю старался не смотреть, сам не понимая почему.

Подождав, пока к финишу подтянутся последние участники забега, физруки вытащили откуда-то довольно хлипкий пьедестал из железных реек и объявили церемонию награждения.

Жалея, что не пропустил вперед еще хоть одного бегуна и не пришел четвертым, Костя покорно поднялся на самую низкую ступенечку этого ненадежного сооружения.

Пьедестал слегка пошатывался, и Костя следил, чтобы Надя не упала со своей первой позиции, но она норовила отодвинуться подальше. Наверное, боялась, что от нее пахнет потом, ведь бегунам не дали привести себя в порядок, но Костя и так ничего не чувствовал.

Все было хорошо, даже третья позиция на шатком пьедестале.

К награждению подошли серьезно, по-взрослому. На магнитофоне включили гимн, и Костя вытянулся по стойке «Смирно!». Он ценил такие моменты.

Многие его знакомые смеялись над традициями, отбывали их, как вынужденную повинность, а Костя любил подъем флага, и даже смотры строя и песни, ненавидимые всеми, нравились ему. В такие минуты он испытывал восторженное чувство единения с товарищами и вообще с людьми, тогда как обычно ощущал себя не просто одиноким, а обособленным, даже отчужденным.

Он осторожно покосился на Надю. Насколько ему было видно снизу, лицо ее было серьезным и торжественным. Она тоже вытянулась по стойке «Смирно!», как умела, плотно прижала к бедру кисть руки. Пальцы были тонкие, с обрезанными под корень ногтями.

После гимна выступил начальник академии, сказал, как отрадно видеть у сотрудников хорошую спортивную подготовку, поздравил победителей и закруглился, оставив сотрудников в восхищении и изумлении. Оказывается, выступление руководителя может не только вогнать в сон и дикую скуку, надо же…

Начальник кафедры физподготовки наградил их медалями, после чего победителей осторожно сняли с шатающегося пьедестала, и на этом официальная часть закончилась.

Костя пошел переодеваться в палатку. Воды, чтобы привести себя в порядок, не было, зато опытные ребята-подводники дали ему салфетку, смоченную спиртом. Не панацея, но все же лучше, чем ничего. Можно зайти в вагон метро без того, чтобы честной народ бросился врассыпную.

Выйдя из палатки, Костя огляделся. Официальная часть кончилась, но сотрудники даже не думали расходиться, рассредоточились группками на полянке. Из магнитофона лился какой-то тревожный рок, модный, но очень неподходящий сегодняшнему ясному дню.

Пройдя по дорожке, Костя убедился в том, что сразу подозревал – ни в одной из групп не нашлось места для него. Никто не окликнул, не позвал, мол, садись с нами, призер, бери чай и бутерброд и дай посмотреть медаль. Если он подойдет сейчас к родной кафедре, которая усиленно делает вид, будто его не замечает, то его, конечно, не прогонят, но рады не будут.

Костя отвернулся, якобы это он первый не заметил