Мятежная весна - Морган Родес

Ник поморщился. Теперь он смотрел в пол.

– Ты права. Прости, Клео.

– Да ладно, не извиняйся. Я лишь прошу, чтобы ты вел себя чуточку осторожней. – Клео глубоко вздохнула и медленно выдохнула. – Я мысли не допускаю о том, чтобы тебя потерять! Никогда и ни за что! Это ты понимаешь?

– Взаимно…

Теперь Ник улыбался.

– Что еще? – спросила она, не понимая причины. На ее взгляд, ничего веселого в их разговоре не было.

– Ты изменилась, Клео. Стала более упрямой… и сильной. – Его улыбка погасла. – Вот только силу эту выковала боль от потерь. Как бы я хотел взять эту боль на себя, чтобы тебе не приходилось страдать!

Клео испытала немалое искушение рассказать ему о кольце, но прикусила язык: как бы подобное знание не оказалось для Ника слишком опасным. Пусть аметистовый перстень останется ее тайной. По крайней мере до тех пор, пока она сама все его тайны не выведает.

– Пошли, – вслух сказала она. – Поедем в Ястребиную Бровь. Я попробую настоять, чтобы тебе, как моему личному телохранителю, было позволено находиться неотлучно при мне.

Эти слова вновь вызвали у него улыбку.

– Тебе может потребоваться защита во время примерки?

– А почему бы и нет? – ответила Клео и обнаружила, что, оказывается, сама еще не совсем разучилась улыбаться. – Не забывай: мне придется весь день провести в обществе королевы!

– Я очень плохо знакома с Ораносом, – говорила королева несколькими часами позже, сидя напротив Клео в тесноватой карете.

Впереди и позади королевского экипажа ехало верхом не менее дюжины охранников. Ник сидел на козлах, рядом с кучером: на время пути ему пришлось оставить Клео на произвол судьбы.

– В самом деле? – Клео выжала из себя вежливый ответ.

Поездка протекала в атмосфере неловкости: приходилось болтать о теплой весенней погоде, о зеленых пейзажах, расстилавшихся впереди, и прочей чепухе.

– Естественно, мы с Гаем включили Оранос в нашу поездку по Митике после венчания, – продолжала королева. – Отец Гая находил, что укрепление связей между нашими странами – отличная мысль. К сожалению, все так быстро кончилось… И если не считать того краткого визита сюда десять лет назад, на встречу с вашей семьей, я более не покидала Лимероса.

«И я жду не дождусь всех вас обратно туда взашей вытолкать», – подумала Клео.

– А как вы встретились с королем Гаем? – спросила она только ради необходимости как-то поддерживать разговор. На самом деле она предпочла бы вообще ничего не знать ни о королеве Альтии, ни об остальных членах этой жуткой семейки.

– Меня просто выбрали ему в невесты. Мой отец дружил с королем Давидом, отцом Гая. Наша семья была богата, а я хороша собой. Мы казались замечательной парой. – Королева сложила руки на коленях, ее лицо хранило безмятежное и торжественное выражение. – Понимаешь ли, милая, членам королевских домов приходится мириться с неизбежностью браков по расчету.

– Я знаю, – отозвалась Клео. Именно это ей усердно вбивали в голову с самого детства.

– Тебе также следует знать, что я очень люблю своего сына. На ком бы он ни женился, я лишь желаю, чтобы он был счастлив. И признаюсь, то, что Гай остановил выбор на тебе, вселяет в меня некоторую неуверенность.

– В самом деле?

Итак, не одной Клео была противна мысль о предстоявшем браке, но то, что королева пожелала в этом сознаться, было интересно уже само по себе.

– В моем собственном браке возникали… моменты некоторого напряжения, – выговорила королева, слегка переменившись в лице. – Однако я всегда делала все от меня зависящее, чтобы оставаться верной своему долгу. Вот уже почти двадцать лет я рядом с моим мужем и в светлые, и в самые темные времена. И даже если я бывала не согласна с какими-то его решениями… или действиями… я никогда не противоречила ему на людях. Я вела себя так, как надлежит порядочной королеве.

– Да, конечно, – с трудом выдавила Клео. Сама она – когда и если ей удастся заполучить назад свое королевство – подобным образом вести себя ни под каким видом не собиралась.

– Я не слепая, принцесса. И вижу, насколько трудно тебе пришлось, и поверь мне, я искренне сопереживаю потерям, которые ты претерпела из-за чрезмерной властности моего мужа. Но я хочу, чтобы ты усвоила одну очень важную вещь… И я говорю это от всей души и всего сердца, как женщина – женщине, также обреченной на немилое замужество.

Клео про себя подивилась ее тону: королева говорила мягким голосом, почти по-доброму.

– И что же это?

Королева Альтия подалась вперед и крепко взяла Клео за руки.

– Если ты причинишь боль моему сыну, я добьюсь твоей смерти. Понимаешь, милая?

Сказано это было негромко, но не распознать предупреждения было невозможно. У Клео холодок пробежал по спине.

– Я понимаю, ваше высочество.

– Ну и хорошо. – Королева, кивнув, выпустила ее руки. Потом выглянула в окошко. – О да, очень хорошо! Вот она, Ястребиная Бровь.

Клео, у которой сердце колотилось из-за неожиданно грозного предупреждения, тоже повернулась к окошку – посмотреть на город, который так хорошо помнила. Город, где проживало сорок тысяч оранийцев.

Ей всегда нравилось здесь. Такие краски! Так зрелищно! Раскрепощенные, жизнерадостные горожане – и, куда ни пойди, всюду музыка. Карета катила по улицам, вымощенным гладким, блестящим на солнце кирпичом. Лавки и таверны по сторонам переливались бронзой и серебром, крыши горели медью. Тенистые деревья, усеянные, как и положено по весне, пурпурными и розовыми цветами, сплетались ветвями, образуя над улицами душистые арки.

Клео полагала, что после воцарения Гая здесь многое должно было измениться. Музыка смолкнет, потускнеют краски… Клео не удивилась бы даже запертым ставням на окнах скромных домиков и богатых вилл.

Ничего подобного! Город выглядел почти как раньше. За одним исключением: повсюду торчали стражники в багряных камзолах. В толпе оранийцев они казались пятнами крови.

Король Гай желал править ее народом, пытаясь всех уверить, что на самом деле был добрым королем с незаслуженно скверной репутацией. Доверчивыми подданными, которым вдобавок есть что терять, управлять легче, чем теми, кого втоптали в землю и лишили всего, кроме причины поднять мятеж.

В общем, невзирая на усиленные меры безопасности, Ястребиная Бровь выглядела совершенно по-прежнему.

Клео следовало бы этому обрадоваться: ее народ страдал не так тяжело, как можно было бы ожидать при алчном короле-захватчике.

Только Клео не радовалась. Вместо радости глубоко в животе расползалась ледяная жуть.

Эта идиллия долго не продержится…

Сколько времени минует, прежде чем все переменится и здешний люд, беспечный и избалованный жизнью в роскоши и достатке, вздрогнет от боли и ужаса, ощутив безжалостную руку Кровавого короля? Ведь остались те, кто не пожелал принять новую власть; рано или поздно они сумеют причинить Гаю достаточно беспокойства, чтобы его гнев обрушился – нет, не на отчаянных смутьянов, а на невинных людей.