Жизнеутверждающая книга о том, как делать только то, что хочется, и богатеть - Дэнни МакАскилл

В конечном счете мы с Дэйвом разработали технику, которую назвали «тест-топотом». Это совершенно безбашенное занятие предполагало, что мы ходим по крыше или какому-нибудь выступу и стучим по нему ногами. Сначала мы топали легонько, носком. Как только мы понимали, что стоим на более-менее стабильной поверхности, мы подпрыгивали и обрушивались вниз с такой силой, на какую только были способны, молясь при этом, чтобы все не обвалилось и не погребло нас под собой. Джордж и Джон были с нами (в качестве «экспертов по здравоохранению и безопасности») и помогали с некоторыми техническими сложностями, которые возникают во время съемки в заброшенном населенном пункте; они налаживали рампы и линии до начала райдинга. Часто они подпирали раскиданным там-сям мусором потолки в зданиях: для этих целей они использовали все подряд, от стальных балок до сооруженных из камня и рухляди башен.

Нам и другую помощь тоже оказывали. По прибытии в Аргентину мы познакомились с одним механиком, который в дальнейшем помогал нам с починкой, – это был местный чувак по имени Ману. Он, помимо прочего, являлся также нашим переводчиком, пока мы оставались в городке Кархью, где на тот момент проживали некоторые бывшие жители Вильи-Эпекуэн. Мы рассчитывали, что Ману поможет нам наладить связь с ключевым персонажем для истории про Вилью-Эпекуэн – легендарным Пабло Новаком. Судя по всему, Пабло по-английски не знал ни слова, но он был слишком важной фигурой в повествовании, крайне необходимой нам для видео. Когда случился потоп, Пабло помогал соседям загрузить вещи в машины. Он жил на козьей ферме, до которой вода не дотянулась. Его имущество находилось в безопасности, но он не собирался безучастно наблюдать за тем, как все вокруг терпят бедствие.

Пабло обладал тем, что принято называть харизмой. У него было грубое смуглое лицо, морщинистый лоб и седые волосы, выбивавшиеся из-под кепки. Для своих 83 он выглядел довольно неплохо. Те фотографии с ним, на которые можно набрести в Сети, как правило, представляют три сценария: Пабло на затасканном велосипеде для покупок, Пабло, идущий по пустынной улице (в сопровождении пары собак) и Пабло, потягивающий мате – традиционный южноамериканский кофеиносодержащий напиток, который пьется из странного, напоминающего курительную трубку, сосуда калабаса. Он мне потом рассказывал, что этот напиток заваривается из листьев – прямо как чай. Когда я впервые попробовал мате в Кархью, мне пришлось сделать над собой значительное усилие, чтобы не выплюнуть это. Мои вкусовые рецепторы подверглись настоящему артиллерийскому обстрелу.

Пабло мы впервые повстречали во время первых дней своего пребывания в Аргентине. Это произошло, когда мы ехали в пикапе в Вилью-Эпекуэн. Он появился из ниоткуда. Через окно я увидел вдалеке неясно бредущую фигуру. Это был он, Пабло, направлявшийся в нашу сторону на своем старом велосипеде, а рядом с ним бежала собака – все было точно как на тех фотографиях. Перед ним шло стадо коз. Я смотрел на него, постепенно исчезающего из виду, и думал о том, встретим ли мы его снова.

Нам очень повезло, следующая встреча с ним состоялась спустя 48 часов. Мы с Дэйвом искали подходящие локации для райдинга и вдобавок проверяли различные здания и сооружения на наличие смертельного риска, проводя наши тесты топотом на бетоне. Я осматривал внутренние границы, постигал устройство помещений и расположение стен. Таким образом, у меня складывался явный путь, по которому я мог пройти, однако случалось и такое, что терракотовая плитка, покрывавшая большинство здешних домов, чуть не обваливалась на меня. Соль из лагуны сделала все настолько хрупким, что каждый раз, когда я впервые проезжал через новое здание, у меня было такое чувство, что оно вот-вот обрушится.

И вот мы снова наткнулись на Пабло. Он был на своем старом веле, который выглядел так, словно большую часть последнего десятилетия провел под водой. Пабло стерег коз, водя их гурьбой из одной части деревни в другую. Увидев нас, он резко затормозил ногами (велосипедный тормоз был сломан). Стоя на осыпающемся выступе, я улыбаясь поглядел на него; Пабло ответил любопытствующим взглядом.

Он, видно, решил, что мы немного не в себе. Пабло знал Вилью-Эпекуэн от и до. Он лучше, чем кто-либо другой, понимал, насколько может быть опасно шутить со всем этим мусором, пусть даже с самыми обычными предметами – с деревянными балками, например, из которых может торчать гвоздь, способный стать причиной серьезного ранения. После недолгого объяснения с нами через Ману он согласился дать интервью. Думаю, ему нравилась идея сделать хоть что-то хорошее для Вильи-Эпекуэн. Наш подход был куда лучше, чем у каких-нибудь документальщиков, которые принялись бы дотошно вынюхивать все подробности произошедшей трагедии.

Через несколько дней после этой встречи Пабло навестил нас, причем сделал это весьма запоминающимся образом. Мы с Джорджем тогда укрепляли старое здание: устанавливали в нем арматурные стержни, чтобы потолок не провалился. Внезапно раздался гулкий рев, отразившийся от стен. Я бросил взгляд на Джорджа; мы вышли наружу посмотреть, в чем дело. Это был Пабло. Он гнал к нам на своем внедорожнике, утопая в создаваемом им облаке пыли.

Ну и выходка это была! «Машина» Пабло – куча причудливым образом скрепленного между собой хлама – была настоящим зверем, словно бы прибывшим из вселенной «Безумного Макса». У нее отвалился глушитель, потому-то она так и ревела. Капот отсутствовал вовсе, на его месте была растянута тарпаулиновая ткань. Заводил машину наш герой, как выяснилось, отверткой. Пабло оказался мастером на все руки: когда позже мы пришли в его дом, представлявший собой сложную конструкцию из мусора и металлолома, он рассказал нам о том, как ему приходилось адаптироваться к новым условиям после наводнения.

«Нас начало подтапливать в 1980 году, – сказал он. – Лагуна начала переполняться. Со временем все становилось только хуже, и мы начали принимать меры. Четыре года мы боролись. Все было непонятно: иногда все шло хорошо, потом вдруг резко ухудшалось. Вот мы думали, что воды больше не будет, а ее уровень-то рос, да так, что в какой-то момент прорвало».

Пабло не собирался никуда уходить. Он родился в Вилье-Эпекуэн, он был сыном одного из основателей поселения. Он всю жизнь прожил здесь. «Эвакуация продолжалась где-то месяц, – рассказывал он. – Она началась 16 ноября 1985 года. 16 дней мы работали практически под водой. Время у нас в запасе было, если бы прорыв был чуть помощнее, мы бы ничего не сумели спасти. Все работали сообща, и в Кархью тоже, все работали плечом к плечу. Мы старались по возможности забрать с собой все, что только могли: в деревне осталось лишь немного казенного имущества, какие-то машины тоже – в общем, ничего особенного…»

Иногда воспоминать о произошедшей трагедии ему становилось слишком тяжело, и тогда он отводил глаза. Я знал, что голос Пабло придаст истории Вильи-Эпекуэн подлинную жизнь.

Никакого ощущения надвигающейся беды у меня не было, когда я решил спрыгнуть с вывески Matadero. Однако я все же ощутил некий страх, стоя наверху и видя перед собой четырехметровый пролет до крыши подо мной, осознавая, что в случае, если крыша все же обвалится, мне предстоит пролететь еще девять метров до земли. Мои колеса стояли на каменных буквах: переднее на букве D, заднее на букве E; ширина поверхности, на которой я стоял, от силы составляла полметра. Я прекрасно понимал, что если свалюсь с такой высоты, то выпаду из игры надолго. Джон стрессовал внизу во дворе. Он обеспокоенно смотрел на меня. Он снимал очень многих райдеров, принимал участие во многих безумных проектах, но чтобы он так переживал, я никогда не видел. Мы оба осознавали, насколько опасна исходная позиция (до другой стороны надписи было 13 метров), но его тревога не могла воспрепятствовать моему прыжку. Как только я увидел фотографию Matadero на своем ноутбуке, я сразу понял, что мне нужно тем или иным образом покорить его.