Смертельный конкур - Марина Серова

– А Оля потом пришла на манеж, – проинформировала меня девочка. – Леша убежал, ну она его не поймала.

– Она упала, что ли? – прояснила я ситуацию.

– Ну да, – пожала плечами девчонка. – А Оля вечно падает, она со всех лошадей летает. Ирина Викторовна даже не знает, кого ей давать. Она в первый раз зимой упала, и с тех пор постоянно падает, мы уже привыкли.

Прямо Белый Рыцарь из «Алисы в Зазеркалье», подумалось мне. Тот тоже любил летать через своего коня. Как там говорится? «Снова упал – только не духом, а как всегда, головой».

– Что же произошло потом? – Мне стало интересно послушать окончание захватывающей истории. Ребенок обрадовался, что нашел благодарного слушателя, и, совершенно забыв про плачущую мамашу, снабдил меня новыми сведениями.

– Ирина Викторовна сказала Оле, чтоб она села на Анкера. Анкер – он худой такой, молодой, ему всего три года. Оля не хотела – Анкер вообще никогда ее не слушается. Тогда тренер велела мне слезать с Тарифа и сесть на Анкера. Оле Тариф нравится, она вроде на нем когда-то занималась, даже галопом ездила и не падала! Но я ей сразу сказала, что он дерется, а Оля, наверно, не слышала…

Из дальнейшего рассказа девочки, обогащенного эпитетами и пояснениями касательно характеров лошадок, я составила себе следующую картину: Оля, видимо, довольная, что наконец-то ей повезло и она нормально поездит, стала залезать на тарифовскую спину. Коня почему-то никто ей не держал, и когда одна нога девушки оказалась в стремени, Тариф внезапно встал на дыбы. Оля не смогла удержаться и скатилась прямо под передние копыта коня. Тариф же опустил ногу, при этом наступив на упавшую девчонку. Но, как я поняла, никто Олю не растоптал, по крайней мере, я себе вообразила весьма жуткую картину, когда бешеная лошадь втаптывает в землю павшего всадника. К счастью, такого кошмара на манеже вроде бы не произошло…

Повествование словоохотливой девчонки прервал звук открывающейся двери. Мы, все трое, уставились на вновь вошедшего. Им, а точнее ею, оказалась тощая, долговязая девчонка в каске, одетая в черные спортивные штаны, которые обтягивали кривоватые худые ноги. Лицо девчонки было все в грязи, а под глазом красовался большой лиловый синяк.

«А это еще что за персонаж?» – пронеслось в голове у меня. Хотела бы я знать, каким образом это ходячее недоразумение получило такой знатный синяк…

Девчонка проковыляла к столу – она, вдобавок ко всему, сильно прихрамывала на одну ногу, – и опустилась на свободный стул. Вытащила пакет – наверно, со сменной одеждой, – стала в нем копаться, не обращая внимания на наши недоуменные взгляды.

– А мы думали, ты умерла! – вновь заголосила толстая тетка. До меня дошло, что это и есть та самая Оля Краснова, последовательница Белого Рыцаря из сказки Льюиса Кэрролла.

– Да нет, ничего особенного, – хмыкнула девчонка, потирая щеку. Достала маленькое зеркальце, обозрела свою чумазую физиономию и присвистнула:

– Ого, какой синяк! Что же я маме скажу…

– На тебя же Тариф копытом наступил! – не унималась встревоженная мамаша. – У тебя кости целые? Переломов нет? И как ты вообще жива осталась, после такого-то?..

– Да что мне будет, – махнула рукой тощая девчонка, как мне показалось, едва ли не весело. И добавила, чуть ли не с гордостью: – Это уже мое десятое падение, юбилейное! С Тарифа я впервые летаю, даже удивилась – думала, с него упасть невозможно! Я на конюшне этой только с Бомбея не падала, со всех остальных – по разу точно, а с некоторых и по два!

– Ничего себе! – искренне поразилась я. – И продолжаешь заниматься верховой ездой? Может, тебе выбрать другой вид спорта, побезопасней?

– Ну уж нет! – возразила та. – Я лошадей обожаю, ничем другим заниматься явно не буду!

Оля стянула штаны и присвистнула во второй раз: на ее правой ноге – видимо, куда наступил Тариф копытом – переливалась громадная, неровная ссадина.

– Хорошо хоть крови нет, – вздохнула Краснова. – По-моему, лучше уж синяк, чем рана!

Да, девчонка – явно оптимистка, заключила я про себя. Чудом жива осталась – и умудряется еще подшучивать над своими злоключениями. Я бы на ее месте и близко б к лошадям не подходила, хватило бы и первого падения. Хотя… может, потому, что я никогда не испытывала страсти к конному спорту? Взять те же боевые искусства – помню, на одной тренировке после неудачного падения я даже руку себе сломала, но все равно занятий не бросила. Мне и в голову не пришло оставить единоборства после очередной неудачи, поэтому я и считаю себя профессионалом в боевых искусствах.

– И что тебе тренер сказала? – полюбопытствовала я.

– Сказала, в церковь сходить, свечку поставить, – хихикнула Оля, а потом гордо прибавила: – Да мне всегда везет по жизни! Я как-то со сломанной рукой галопом скакала, вот было весело! В конном походе упала неудачно, мне гипс даже наложили. Но ничего, и с одной рукой ездить можно, в фильмах-то всякие герои на полном скаку мечом размахивают, а я что, хуже их? – И, осторожно натягивая короткие джинсовые шорты, взглянула на убитую горем тетку, ободряюще улыбнувшись ей: – Да не парьтесь, я в порядке! Хотя на сегодня, пожалуй, больше на лошадь не полезу. Завтра приду!

Я оставила учениц обсуждать происшедшее, а сама отправилась на манеж. За этими рассказами совсем забыла, что собиралась допросить Жанну, а судя по всему, сейчас она не одна, а ведет уроки на пару с незнакомой мне Ириной Викторовной. Наверно, последняя занимается с новичками, а Жанна муштрует участниц предстоящих соревнований.

Но, к величайшему моему разочарованию, Лебедевой на манеже я не обнаружила. Знакомых мне учениц Жанны тоже не было – в центре, рядом с метровым препятствием, стояла молодая женщина лет тридцати и спокойно давала указания шагающим в разных направлениях двум наездницам. Как я догадалась, это и были Женя и Наташа, остальные ученицы из группы начинающих. Жене на вид лет двадцать пять, а Наташа, наверно, была постарше меня. Молодые женщины на шагу дружелюбно переговаривались, скорее всего, обсуждали инцидент с Олей. Группа новичков мне нравилась намного больше, чем Жаннины спортсменки: они казались не злобными, не завистливыми, как юные участницы соревнований. Да и тренер выглядела куда миролюбивее, чем Лебедева: говорила мягким, спокойным голосом, не командовала, точно генерал ротой солдат. Похоже, если б я по-настоящему ходила на ипподром заниматься, меня определили бы в эту группу.

Я осторожно перелезла через перекинутую балку, закрывающую вход на манеж, и подошла к инструктору. Та оглянулась, поздоровалась со мной и спросила, по какому я делу.

– Мне нужна Жанна Константиновна, – сказала я. – У меня должно быть занятие в десять, я опоздала, хотела спросить у нее, когда можно поездить.

– А ее нет, – сообщила мне Ирина Викторовна. – У вас же есть телефон, позвоните ей, договоритесь. Я не могу вам точно сообщить, когда она приедет.

Отсутствие Жанны меня насторожило. Я почувствовала смутную тревогу за Марину – что-то не нравится мне внезапный отъезд инструктора…