Кодекс врача - Алексей Викторович Вязовский

коробочку леденцов и ручку с логотипом. Странно, что он мне не попытался сунуть это барахло. Или еще не придумали завлекать копеечной халявой? Причем размер премии не озвучивается и в договоре прописан не будет. А потом ищи-свищи. Нет, молодцы. Наглость – второе счастье. Наверное, подумали, что тут кустарь придумал лекарство, за десять тысяч удавится.

– Вы, господин… – я пододвинул визитку, – Айпфенбаум, приехали только озвучить коммерческое предложение, или у вас есть право заключать контракт?

– Я обладаю самыми широкими полномочиями, – горделиво сообщил немец. Даже плечи расправил.

– Контракт на пять лет, только Европа, сто тысяч рублей в год, плюс пять процентов от продаж. Авансовый платеж в размере половины суммы оплаты за первый год при подписании документов, остальная сумма – в течение календарного года, ежемесячно, равными частями. Финансовая отчетность предоставляется по первому требованию. Других условий я не приемлю.

– Послушайте! – Айпфенбаум встал и сжал кулаки. – Да что вы о себе возомнили? Какие сто тысяч? Проценты? Двадцать три тысячи рейхсмарок, и вы довольны! Вы еще будете диктовать условия? Да вы должны быть счастливы, что такая компания…

Я подошел к двери и сказал секретарю:

– Жигана пригласите. Срочно.

Немец почуял что-то неладное. По крайней мере, ни угроз, ни величия в его голосе не было, когда он спросил:

– А кто это?

– Специалист по переговорам. А вот и он, – показал я на стоящего на пороге великана. Тот жутко улыбнулся, даже меня проняло.

– Звали, Евгений Александрович?

– Вот этого господина выведите на улицу, пожалуйста. Калечить не надо. Проследите, чтобы он у нас ничего не забыл.

– Я и сам уйду! Варвары! – закричал немец, когда Жиган схватил его за воротник.

– Да ты не переживай, барин, – успокоил Айпфенбаума мой шеф службы безопасности. – Сказано «не калечить», значит, целым уйдешь.

Глава 13

«ТИФЛИСЪ. Пожаръ в домѣ Рейтера, на Головинскомъ проспектѣ, как выяснило полицейское дознанiе, произошелъ отъ того, что дѣти, играя во дворѣ, пустили зажженную ракету, которая попала въ конюшню Абгарянца. Убытокъ отъ пожара опредѣленъ приблизительно въ 5,000 р.»

«КУРСКЪ. Какъ сообщаетъ мѣстный Листъ, около трехъ часовъ пополудни на Московской напротивъ женской Прогимназiи паломникъ, идущiй со Святой Зѣмли съ пальмовою вѣтвью въ рукахъ, вдругъ съ криками „Въ тягости, въ тягости! Ждать ноября!“ свалился въ падучей. Прохожiе, понявшiе о комъ рѣчь, съ восторгом восприняли благую вѣсть, оказали помощь и срочно доставили заболѣвшаго къ врачу.»

Я отложил утренние газеты, зевнул. Похоже, императрица наконец забеременела. Не только психи в падучей об этом галлюцинировали, но и аристократы тоже сплетничали. Куда ни зайди – на скачки, в клуб, ресторацию, – везде бла-бла-бла про царицу. С животом она или еще нет? Почему плохо себя чувствует? Будет ли наследник мужского пола или фальстарт? В газетах свирепствовала цензура, но, как говорится, на каждый роток не накинешь платок – слухи ходили. Особенно всех интересовало, почему царицу возят в инвалидном кресле. Меня, как большого специалиста по оным, регулярно допрашивали. Что там может быть и как лечить? Класс, да? Я Александру Федоровну в глаза не видел, анамнез не собирал и анализы не брал, а меня уже допрашивают. Как же… Восходящая звезда московского медицинского небосклона. Лечит наложением рук все, кроме родильной горячки у мужчин.

Впрочем, кое-какая «звездность» начала проявляться. Стоило мне спуститься в кабинет, один за другим пришли еще два «Айпфенбаума». Англичанин от «Бичема» и австрияк от компании «Мерк». Причем оба уже знали не только про стрептоцид, но и про манжету тонометра, и про зеленку. Естественно, хотели патенты. Были вежливы, постепенно увеличивали сумму предложения. Тоже посланы в пешее эротическое путешествие. Оказались умнее немца – ушли на своих двоих без вовлечения в процесс Жигана.

История с торговыми представителями показала: новые лекарства и приборы становятся популярны. И пока большие игроки думают, неповоротливо вращая сложные бюрократические механизмы, всякая мелочь пытается сорвать банк. Купив монопольные права, тот же «Дортмунд вельт» не собирался производить ни одного миллиграмма лекарства. Думаю, Отто надел бы еще более представительный костюм и пошел бы по настоящим фармацевтам – пытаться впарить препарат за сумму, сильно превосходящую первоначальные вложения.

Надо поставить фильтр на пути вот таких гениев маркетинга, а то мы на одних пирожках для них разоримся. Пусть оставляют свои коммерческие предложения у секретаря, а тот, улыбаясь, будет обещать: «Мы с вами свяжемся». Или что сейчас произносят вместо «когда рак на горе свистнет»?

* * *

Сразу после торговых представителей я принял доклад от Моровского. Все хорошо, количество вызовов растет, в стационаре занято больше половины коек. Новые бригады наняты, и граф катался на Рогожскую заставу – смотреть дом под новую подстанцию. Даже сам поторговался с владельцами.

– Вот папочка с вариантами. – Вацлав передал мне документы на дома: дескать, уже пора делать выбор и принимать чье-то предложение. – На полях карандашом – мои пометки.

– Спасибо, изучу. – Я тяжело вздохнул, понимая, что вторая подстанция снова загоняет нас в финансовую яму, из которой мы только-только выбрались. Но и не расширяться нельзя – количество вызовов растет изо дня в день.

Обсудили работу хирургов. Операции – большей частью аппендэктомии. Ну и прочее, по мелочам – «кружок штопки и шитья». Скорая работала и как травмпункт.

– Что еще, Вацлав Адамович? – спросил я, когда уже вроде бы все обсудили, но граф продолжал мяться, незаметно для себя вытирая ладони о халат.

– У нас… можно сказать, уникальный случай, Евгений Александрович! – решился он.

Ага, зашугал я его до нужной степени, боится, но в меру.

– Рассказывайте. Если это не связано с выпадением трех мизеров подряд во время вчерашней игры в преферанс.

– Позавчера ночью был доставлен пациент Хромов, пятидесяти лет, с проникающим ножевым ранением живота, по вызову из Мясницкой полицейской части.

– С Хитровки, что ли?

– Оттуда. Нам предлагали доставить его в Орловскую лечебницу, но мы решили…

– А что, там уже оперировать начали? – удивился я.

Лечебница существовала в доме Хитрово, и там пытались оказывать медицинскую помощь хитрованам. Но настолько я помню, с натяжкой это заведение тянуло на фельдшерский пункт. Там числилось пять, что ли, коек «для оперативных больных», но с приходящим врачом, который принимал аж целых четыре часа, с десяти до двух…

– Наверное, решили, что понадобится священник из Смоленской церкви… – скупо улыбнулся Моровский. Пошутил, значит.

– И что больной? – спросил будто нехотя, но на самом деле мне очень интересно, чего натворили мои сотрудники без указующего перста и ехидных комментариев.

– Мною и Никитой Егоровичем была проведена верхне-срединная лапаротомия с целью ревизии брюшной