О чем молчат мертвые - Лаура Липман

– Я не знаю… – Дэйв покосился на Мириам, но она не отвечала, если вопрос не задавали конкретно ей.

– Разумеется, если это навредит следствию, можете не отвечать, – добавил журналист.

– Нам поступали звонки. Не вымогательства, нет. Они больше были похожи на… на насмешку. Непристойные телефонные звонки, хоть и не в привычном смысле этого слова. – Дэйв почесал подбородок, давно покрывшийся густой щетиной, и взглянул на Чета. Тот сидел нахмурившись. – Знаете, может, не стоит об этом? Полиция установила, что это был какой-то сумасшедший. Он не знает ни нас, ни девочек. Ничего стоящего.

– Конечно, – ответил сотрудник «Бикона» и сочувственно кивнул. На вид ему было лет сорок или около того. Он служил военным корреспондентом во Вьетнаме и долгое время работал в зарубежных офисах своей газеты: в Лондоне, Токио и Сан-Паулу. Он приехал первым и сам торопливо сообщил им всю эту информацию. Его заслуги должны были успокоить Дэйва, гарантировать, что их история передавалась в руки одного из самых квалифицированных писателей штата. Но Дэйв не мог избавиться от мысли, что репортер таким образом успокаивал и себя самого. Исчезновение двух девочек имело мало общего с войнами и внешней политикой. А сам этот журналист был похож на пьяницу. На носу ярко выделялись кровеносные сосуды, а щеки выглядели нездорово красными.

– А еще одно требование выкупа – из «Уор Мемориал Плаза», – полиция так и не установила, кто это был? – спросила репортерша из газеты «Лайт», миниатюрная и смелая девушка. Судя по короткой прическе, придающей ей сходство с эльфом, и мини-юбке, она совсем недавно закончила колледж. «Спортсменка», – подумал Дэйв, заметив ее мощные подтянутые икры. Он сам начал бегать с первого января. Не то чтобы он заранее запланировал с Нового года начать заниматься спортом – просто утром его разбудил какой-то бесплотный голос, и он, надев кроссовки, отправился в Ликин-парк. И теперь он уже с легкостью мог осилить миль пять и добегал до летнего особняка, построенного одной богатой семьей неподалеку от балтиморской железной дороги. Бежать приходилось мимо старой церкви, где, как верили девочки, обитали привидения. Однако пробежки больше нравились ему в самом начале, когда было тяжело и приходилось сосредотачиваться на каждом вдохе и выдохе. Теперь же, когда он достигал так называемой спортивной эйфории за считаные минуты, мысли уносили его далеко назад, к тем солнечным дням, которые Бетани проводили всей дружной семьей, а потом, рано или поздно, они возвращались к тому роковому дню.

– Нет… Я… нет… послушайте, никаких новостей нет, – пробормотал Дэйв. – Мне очень жаль. Прошел год, но ничего нового мы не узнали. Простите. Мы согласились на эту встречу, потому что надеемся, что ваши статьи смогут нам помочь. Возможно, кто-то их прочитает и что-то вспомнит… Простите.

Мириам посмотрела на мужа, как бы говоря: «Перестань извиняться». Он так же одним взглядом ответил ей: «Перестану, если сама начнешь с ними разговаривать».

Репортеры, казалось, ничего не заметили. Или они уже знали? Может быть, Чет рассказал им – не для протокола, конечно же – все их семейные тайны, а затем убедил их, что они не причастны к исчезновению девочек? Дэйв уже почти желал, чтобы вся правда всплыла на поверхность. Отчасти он знал, что Мириам ни в чем не виновата. Где бы она ни была в тот день – на работе, или здесь, на Алгонкин-лейн, или в долбаном мотеле, – она все равно не смогла бы спасти девочек. К тому же он сам основную часть дня провел в баре, хотя потом все-таки смог взять себя в руки и подъехать к моллу за девочками всего с пятиминутным опозданием. Его грудь до сих пор сжималась от боли, когда он вспоминал, как злился на них за то, что их так долго не было. Через сорок пять минут он обратился за помощью и до сих пор с огромной признательностью вспоминал полного охранника, который ходил с ним по проходам и успокаивающим басом говорил: «Может быть, они поехали домой на автобусе. А может, задерживаются в одном из магазинов. Или их подвезли родители друга или подруги, а они решили, что успеют домой вовремя, чтобы позвонить вам на работу».

Доверившись словам охранника, словно они были обещанием, а не предположением, Дэйв бросился к своему «Фольксвагену» и поехал домой, полный уверенности, что девочки уже ждут его там, но дома была одна Мириам. Было странно увидеть жену, желая обличить ее, но все же оставить без внимания факт ее измены, который вдруг стал казаться таким малозначительным. Мириам оставалась на удивление спокойной, набирая номер полиции. Она без лишних уговоров согласилась остаться дома на случай, если девочки вдруг появятся, а Дэйв поехал в молл, чтобы продолжить поиски. В семь вечера они все еще были уверены, что дочки вот-вот придут. Трудно описать, в какой момент это ожидание, эта надежда покинула их. И все же отсутствие окончательного ответа давало фантазии Дэйва возможность свободно придумывать разнообразные концовки. История была похожа на сюжет мыльной оперы – так почему и концовка не могла быть такой же? У девочек одновременно случился приступ амнезии, и тогда эксцентричный миллиардер из Греции забрал их целыми и невредимыми в свой баварский замок. Почему бы и нет?

Как бы ни нагрешила его жена, именно Дэйв разрешил им поехать в молл, и хотя Мириам снова и снова уверяла его, что он ни в чем не виноват, он все равно продолжал винить во всем… ее. Он был отвлечен, встревожен. Тогда ему казалось, что его беспокоил бизнес, но, оглядываясь назад, мужчина понял, что дело было в их браке. Подсознание подавало ему знаки, которые он был не в состоянии понять. Если бы он тогда был более сосредоточен, более внимателен к своим дочерям, то понял бы, что им слишком рано давать такую свободу. Но Мириам сбила его с толку.

Дэйв не чувствовал вины перед Баумгартенами, которых полицейские подвергли бесконечным допросам, после того как Мириам призналась в связи с Джеффом. В конце концов, Тельма Баумгартен заходила в его магазин около трех часов дня, а оттуда до молла было не больше трех миль. А мотель, где Мириам была со своим любовником, как оказалось, был еще ближе. Но Дэйв ненавидел Тельму даже больше, чем Джеффа. Джефф трахал его жену, но миссис Баумгартен… миссис Баумгартен со своей идиотской записочкой решила обвинить в этом Дэйва. Маленькая жирная наседка. Если бы она сама почаще удовлетворяла своего мужа, может быть, он оставил бы Мириам в покое.

– За это время были какие-нибудь подозреваемые? – спросила девушка из «Лайт», и Дэйв посмотрел на Чета, мысленно спрашивая разрешения или даже побуждения рассказать им все о Баумгартенах. Следователь едва заметно покачал головой. «Ты только мутишь воду», – говорил он Дэйву каждый раз, когда тот настаивал рассказать людям все, – абсолютно все, – мотивируя это тем, что каждый кусочек правды имеет для них огромное значение. Только правда может помочь ему узнать, что случилось с дочерьми. А чем больше людей знало все в подробностях, тем больше помощи Дэйв мог получить с их стороны. Может быть, миссис Баумгартен специально кого-то наняла. Или, может, Джефф организовал похищение их детей, чтобы заставить Мириам продолжить с ним отношения, но что-то пошло не так. «Чистая совесть – чистое сердце, – утверждал Дэйв, – и рано или поздно нам за это воздастся. Мы должны рассказать людям правду, а там будь что будет».