Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– Послушайте, Алимов, – устало вздохнул следователь, – перестаньте. Вы же только самому себе делаете хуже. Вам грозит срок от восьми до пятнадцати лет…

– За что? – невозмутимо спросил Алимов. – Я ничего не знаю. Мне все это подсунули. А то, что, по вашим словам, есть свидетели, так пусть они мне это в глаза скажут. Да, я толкнул мальчишку, вот в этом и виноват. А на меня навесили черт знает что. Кстати, я не единожды писал жалобы прокурору, но почему-то…

– Они отправлены, – перебил следователь, – и разбираются. Санкцию на ваш арест суд дал. Вы задержаны с поличным, имеется свидетель.

– Но вы говорили – свидетели. Значит, остался один? Показания ваших постовых суд не учтет. А дамочка, сынишка которой грохнулся на перрон, может наговорить все, что угодно. И поверьте, гражданин начальник, суд меня оправдает и сразу освободит. А вы будете мне выплачивать десять тысяч европейской валютой за нанесение материального и морального ущерба, а также оплачивать мое лечение в больнице. Я выберу самую дорогую клинику.

– Ладно, – убирая бумаги в папку, буркнул следователь. – Значит, не желаешь себе срок уменьшить?..

Он надавил кнопку под крышкой. Вошел конвоир.

– Готовь Алимова, – сказал дежурный майор. – В СИЗО поедет. Давно пора. А то мы все перенервничали. Мало ли что он мог выкинуть. А домушника пока оставляют. Его, говорят, муровец в Москву повезет.

– Без конвоя? – удивился старший лейтенант.

– На самолете, наверное.

– И когда? А то надоел порядком.

– Когда нужно будет, тогда и повезут.

– Все отдали? – закуривая и дав прикурить Отмычке, спросил Ларионов.

– Ага, – выпуская дым, кивнул тот. – Ништяк, я один сижу. А то братва подумает, что я на ментов пашу. Хотя, наверное, и так уже базарок покатил: Отмычка в хате один, сигареты с фильтром шабит, хавает не баланду казенную. Да хрен я на них забил! Путный никогда не скажет, а остальные…

– Почему ты сразу не признался? – спросил капитан.

– Слышь, опер, эти побрякушки, которые вам Люсьен сдала, на пятнашку тянут. Не скажи вам, где я их хапнул, меня бы под пресс бросили и стали вышибать, где взял. Ведь не просто так вы за них уцепились. А мне за чужое похмелье ловить по-полному уж больно не хочется, своего девать некуда. Я домушник, а не спикуль драгоценностями.

– Понятно, – улыбнулся капитан. – А скажи, на Люсьен зло имеешь?

– Сначала – да. Думал, на кусочки разорву шлюху. Потом прикинул – сам ведь виноват. До этого дважды шкурье сдавало, ну и тут вышло. Так что сам Ваня с печки!.. – Отмычка с усмешкой махнул рукой. – Ей-то ничего не будет?

– Да вроде сначала пугали: кровь на этих побрякушках, и ей, мол, за укрывательство светит минимум червонец, – потом перестали. Она же не при делах.

– Она и не знала ни хрена. Потом уж я ей по пьяному делу рассказал. Расчувствовался, школьник. А этот Торба, значит, не в сознанку? Неужели мыслит, что за паровоза я с этими побрякушками срок тащить буду? Хрен ему на рыло! Я за себя отвечу, за другого шею под топор подставлять не буду.

– Верно рассуждаешь, – согласился Ларионов.

– А мне твое «добро» на это не надо, – огрызнулся Отмычка. – Мы с тобой на разных берегах реки, которая жизнью называется.

– Тоже верно, – улыбнулся капитан. – Только, знаешь, что-то у тебя не вяжется насчет кражи у Торбы. На кой хрен ты сюда-то приперся?

– Да надо было. Или вы мне хотите подвесить эту хреновину на шею и в омут? – Отмычка насторожился.

– Да что-то уж больно гладко у тебя получается. Обчистил Торбу, подарил кое-что подружке, а сам в Хабаровск поехал. Здесь как раз в тот день курьера с точно такими же украшениями взяли. Изготовитель один и тот же. И получается, что вроде как ты…

– Охренел, мент?! – заорал Отмычка. – Да ты думай, шевели мозгой, если она у тебя есть, конечно! Я домушник и никогда…

– Да ладно, – рассмеялся капитан, – я просто теорию развиваю.

– От такой теории и инфаркты у подследственных бывают, – угрюмо проговорил Отмычка.

– Да у тебя-то с сердцем все в порядке, – поддел его милиционер.

– А кто знает, ведь ни разу не проверял я эту штуку. Бывает, порой что-то сдавливает. В общем, иногда думаю – все, отходил Отмычка, пора на вечную стоянку отправляться. Потом вроде отпустит, и снова жить хочется. Ну а когда дело сделаешь и видишь в окно кабака, как менты носятся, на душе рай! – Он подмигнул капитану. – Правда, когда тебя увидел, понял: рай позади, впереди бог-прокурор и земной ад для грешников – зона. – Вздохнув, Отмычка снова закурил.

– А есть такие, кто вроде и доволен, что их взяли. Мол, зона – мать родная.

– Да только дураки так базарить могут. Воля – она и есть воля. За колючкой ты никто и звать тебя никак. Боишься, что сдадут ментам. Опасаешься шмона, если что-то ухапать сумел. В карты играешь – боишься. Выиграешь – опасаешься. Бывает, вместо расчета башку проломят или перо меж ребер сунут. Ментовни постоянно боишься. В общем, как разведчик, живешь сам на сам, а правила ничьи не нарушаешь. В зоне главное – человеком остаться, а это редко кому удается.

– А если бы я тебя отпустил, когда ты просил, вернулся бы?

– Сто процентов – да. Но к чему сейчас об этом базарить…

– Зачем ты в Хабаровск приехал? – в который раз спросил Ларионов.

– Просто так, – хмуро ответил Илья, – посмотреть эти места, вот и все.

– Ну, сейчас ты врешь. В общем, вот что, если там, куда ты рвешься, криминала нет, поедем вместе. Я что-нибудь придумаю, чтоб отпустили тебя со мной. На пару часов, не больше. Если решишься, то завтра, а скорее всего послезавтра поедем.

Отмычка внимательно смотрел на него.

– Слушай, – откашлявшись, заговорил он, – какой-то ты не такой. За тебя базар идет, что ты тот еще волкодав. А мне вот говоришь, что… – Отмычка помолчал. – Отвезешь, куда мне надо. Но ведь если стуканет кто, а в ментовке стукачей тоже полно, тебя же…

– А что это ты за легавого вдруг разволновался? – усмехнулся Ларионов. – Наоборот – ништяк. Тебе потом это в зоне зачтется. Ведь не западло у вас ментов подставлять.

– Не держи меня за шакала! – возмутился Отмычка. – Много и таких, как я. Они врага злейшего не сдают и не подставляют. А теперь ты скажи, только не вешай лапшу на уши, зачем тебе знать про мои дела в Хабаровске? Думаешь…

– Я тебе сказал, – перебил его капитан, – если просто что-то нужно тебе как человеку – едем. Решай сам.

– Гарика переводят в тюрьму, – сказала вошедшая в кабинет мужа Илина. – А насчет домушника ничего не известно. Вроде среди милиционеров ходит разговор, что москвич на самолете доставит его в Москву.

– А почему тебя домушник волнует? Это дела уже не наши…

– Но если в Москве возьмут Воеводу или кого-то из его людей, нас тоже арестуют. Ведь о нас молчать никто не будет.