Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– А что насчет самого Барона говорят? – спросил Цыган. – Менты его на поводке держат или…

– Он сам кого хошь на поводок посадит. Он же три года назад о себе заявил. Убрал тут парочку заершенных. С ворьем, которое в городе заруливало, быстро добазарился. И в сопках его парнишки воду мутят, все под себя подгребли. Да еще Тайга с ним. А у того, считай, все там схвачено. В общем, на Барона многие зуб точат, но он на всех хрен забил. Тут один фраер столичный нарисовывался, вот ему Барон в ноги кланялся. Видать, хозяин, и…

– Погоди, Пряник, – остановил его Цыган, – что еще за фраер московский? Когда он приезжал?

– Пару месяцев назад. Его с Бароном на реке видели. Рыбалку, видать, любит. А больше и не светился нигде. Но тут шакалы Барона все обложили, и что странно – менты тоже. Такое чувство, что тот, из столицы, птица высокого полета и все у него схвачено.

– А выглядит как?

– Да хрен его знает. Его только издалека кто-то из братвы видел. А базар от кого-то из парней Барона пошел. Сам понимаешь, кто к Барону в шестерки попал, сразу из себя строят.

– Понятно, – кивнул Цыган. Дотронувшись до сережки, поставил на стол бутылку коньяка.

– Е-мое, – Пряник взял бутылку, – французский. Кучеряво живешь, Цыган. А эту хреновину на кой вставил? – Он взглянул на сережку.

– Я в натуре цыган, – ответил тот.

– Понятно, – недовольно проговорил мускулистый длинноволосый блондин. – Значит, дело на грани ханы. Зря я, выходит, вернулся.

– С тобой-то как раз все и наладится, – сказал Леонид. – А вот в тайге дела пошли не так – Кнута с парнями перебили.

– Кто? – зло спросил длинноволосый.

– Суслик со своими приятелями.

– Так, и где они?

– Тайга их где-то недалеко от поселка потерял…

– А что с Алимовым решили?

– А что решать? Убирать его надо, но не получается. Меня уже заверили, что он труп. Сохатый бабки взял, а сейчас говорит – никак не выходит. Ну и полечили его немного мои гориллы. Может, кончить его?

– За Сохатого блаткомитет влезет.

– Да плевал я на этих блатных. Сейчас надо думать, как Алимова убрать. Тут еще проблема есть, но это пока терпит. Да и москвичи сами, думаю, разберутся. Хотя звонили и говорили…

– Ты про домушника? – перебил блондин.

– А ты, Палач, неплохо информирован, – усмехнулся Леонид. – В общем, если он доедет до столицы, у наших сбытчиков будут большие неприятности. Он почистил Молдаванина, а бабу, которой этот вор подарил сережки и еще какие-то цацки, забрали в милицию. Она назвала вора. Его и взял здесь какой-то муровец. Он из-за Бешеного тут уже неделю трется. Поэтому Сохатый сказал, что не выходит ничего. И менты не те пошли, всех, кем пользовался, повышибали. Те, кто вроде вначале клюнул, потом отказались. Что делать, не знаю. А тут еще Суслик потерялся. Раз они пошли на то, чтобы Кнута убрать, значит, теперь, если не смогут выбраться, будут защиты у ментов искать. Словом, все гораздо хуже, чем можно предположить. Появился еще один деятель где-то рядом и тоже вроде этим же занимается.

– Так он и мог Алимова ментам сдать, – сказал Палач.

– Алимов сгорел по собственной дурости. К сожалению, получилось, что кретина мы задействовали в таком деле, как доставка. Ты ведь предупреждал – пожалеем об этом, так оно и вышло.

– С Зубром ты говорил?

– Илина разговаривала. Он тоже заверил, что все будет как надо. Но похоже, это только слова.

– Ясно. Ладно, будем спасать тонущий корабль… А Алимова необходимо убирать? Насколько я знаю Гарика, он не идиот и скорее всего будет идти в отказ.

– Да мы помогаем ему в этом. Кроме двух вокзальных ментов, там было трое свидетелей. Три бабы, две проводницы и одна местная. Проводниц обработали. Их уже трижды вызывали, они говорят, что ничего не видели, а сдуру подтвердили слова милиционера. В общем, все как надо. А вот третья ни в какую. Ее сначала в открытую провожали, звонили и так далее. Она, сучка, к ментам нырнула. Те, сам понимаешь, на хрен ее послали. Но показания она дает против Алимова. В общем, вот ее придется…

– Это дело пустяковое. Ее мы быстро убедим отказаться. Так что, считай, все в порядке. Но тогда зачем убирать Алимова?

– Для верности.

– Но ведь все знают, что Гарик молчит. Здесь может получиться обратная реакция.

– Я думал об этом, но обуял страх, потому и решил убрать Алимова. В Москве вот-вот начнутся аресты, это имеет прямое отношение к нам. Вора, благодаря показаниям которого непременно возьмут Молдаванина, охраняет приехавший за Бешеным муровец. До домушника нам, судя по всему, не дотянуться. А смерть Алимова будет ему предупреждением.

– Нет, домушника хрен напугаешь. Им занимается МУР. Вор наверняка получит снисхождение при условии, что он будет сотрудничать с ментами. Его и убивать нельзя, тогда на Торбу навесят заказное убийство и он сдаст всех. Домушника надо убедить, чтобы он перевел стрелку на кого-то другого. Насчет Алимова решение принято, и его надо убирать. Рано или поздно свидетельницы признаются, что их пугали, и…

– Нет, свидетельницы не будут менять показания. В общем, если удастся за пару дней уговорить последнюю, то все будет нормально и Алимова освободят. Если же нет, то придется…

– Легче убрать свидетельницу, – перебил Палач.

– Нельзя. Тогда прокуратура наверняка уцепится за это и заставит двух живых дать показания. В общем, дело тонкое, и как лучше поступить, я не знаю. Да еще Суслик со своими… – Леонид взял сигарету.

– Тайга найдет Суслика, а я займусь свидетельницей. И вот что еще – я хочу знать о домушнике все. Главное – зачем он сюда приехал? Ментам он что-то говорил об этом?

– Нет. Хамелеон, кстати, почти не выходит на связь. А уж о встрече и думать нечего.

– Понятно. Но я с ним все равно поговорю, – усмехнулся Палач.

– Слава! – позвала брата Маша. – Ваню ты забрал?

– Да, – отозвался из комнаты Слава. – Мы с ним в зоопарк ходили. Потом на катере покатались.

– А я переволновалась. Ты хоть бы предупредил заранее. Я пришла, а мне говорят – был ваш брат и забрал Ваню.

– Но тебе ж сказали, – улыбнулся Вячеслав.

– Да, но все-таки я испугалась.

Брат помолчал, внимательно глядя на сестру, и спросил:

– Слушай, Машка, может, все-таки расскажешь о Ванькином отце?

– Да не знаю я, кто он, – опустив голову, тихо отозвалась Маша.

Глаза брата расширились от удивления.

– То есть не один был, что ли?

– Ты дурак! – вспылила она. – Я не знаю, чем он занимается. Живет где-то под Ярославлем. Говорил, что он шофер, таксист. Но что-то не верится мне. Зовут его Алексей Сотников, Алексей Михайлович. Старше меня на два года, не красавец, но мужчина в полном смысле этого слова. Я в Москву ездила к Таньке Аверичевой, помнишь, наверное, мою подругу. Она замуж вышла за военного, майора медицинской службы. Они уехали навестить мать Танькиного мужа в Каширу. Я одна осталась. Не удержалась и пошла по магазинам. Потом захотелось на метро покататься. Вот в метро с ним и познакомилась. Меня толкнули сильно, когда я из вагона выходила, а Леша подхватил. В общем, познакомились. Он меня вечером в ресторан пригласил. Пошла. А потом к Таньке домой его привела. Ну и жил он со мной неделю. Я ему свой адрес дала. Обещал, что обязательно приедет, в любви вечной клялся. Я, когда поняла, что беременна, написала ему. Три раза писала, а когда родила, телеграмму дала: поздравляю с сыном. И ничего… – Маша всхлипнула.