Брошенное королевство - Феликс В. Крес

— Хочешь поставить ее в безвыходное положение?

— Нет, это наверняка не удастся. Разве что у тебя есть идея, как прижать ее к стене?

— Я не хочу быть нелояльным по отношению к Арме, Рбит. Возможно, она пойдет с нами, потому что…

Он замолчал.

— Не будь наивным, друг.

— Я не наивен. Ты прав, ясное дело. Хотелось бы верить, что Арма нас поддержит. Но я не верю.

— И вполне справедливо. Если даже она встанет на нашу сторону, то не по мановению лапы. Глорм, о нелояльности нет и речи. Это моя сестра по крови, и твоя тоже. Я буду защищать ее от кого угодно до тех пор, пока она не откажет мне в дружбе. Но и тогда я не пойду против нее.

— Думаешь, она зайдет еще дальше?

— Не знаю, Глорм. Возможно, удастся сделать так, что, не поддерживая Арму и не требуя под держки от нее, мы все же сумеем избежать открытого конфликта. Возможно, наместница трибунала захочет править Второй провинцией, в то время как Крагдоб будет править Громбелардом? Ведь это не одно и то же. А подобное двойное правление может принести пользу обоим властителям.

— А если так не получится?

— Когда-то получилось.

— Но Арма может не захотеть возвращения этого «когда-то».

— Если не захочет, ей придется принять решение: с нами ли она или против нас. Она поддержит нас или нападет и ответит таким образом на вопрос, который я хочу ей задать. Но не сейчас, я уже говорил. Дадим ей немного времени.

Глорм молчал.

— А если она на нас нападет?

— Не понимаю, о чем ты спрашиваешь? Подругу и сестру я всегда буду защищать, бывшую подругу оставлю в покое. Врага убью.

Каждый, кто хоть немного знал котов, прежде чем задать самый пустячный вопрос, должен был несколько раз подумать. Глорм уже успел задать больше вопросов, чем Рбит принял бы от кого-то другого. И продолжал спрашивать, кот же отвечал без малейшего раздражения.

— Ты убьешь Арму?

— Мы возвращаемся в горы с мыслью о том, чтобы не убивать врагов?

Глорм снова помолчал.

— Врагов… Это проклятое путешествие, Рбит. Что мы, собственно, делаем?

— Громбелард впереди, Дартан сзади. Ты едешь вперед или возвращаешься?

— Впереди, сзади… И то, и другое позади нас.

— Ты говоришь как Тевена.

Крагдоб, сидевший до этого на корточках, выпрямился и отошел на несколько шагов в сторону, скрестив руки на груди.

— Тевена вернется завтра? — помолчав, спросил он.

— До полудня. Меня уже не будет.

— Идешь впереди?

— Да, встретимся в «Покорителе».

— Эта развалина еще стоит? Каким чудом?

Коту было все равно, каким чудом. Стояла, и все.

— Я распространил слухи, — сказал он. — Думаю, что в «Покорителе», а может, уже где-нибудь по дороге, на тебя набросится множество смельчаков, которым не по вкусу возвращение Крагдоба и Кобаля. Таким образом мы с самого начала избавимся от худшего сброда.

— В Громбеларде уже знают, что мы возвращаемся?

— Я приложил усилия, чтобы навлечь на твою голову все, что стреляет из арбалета и размахивает мечом. Глупцы набросятся на тебя, а умные перейдут под твое командование, во всяком случае, тебе не придется искать ни тех ни других. Они знают, что ты возвращаешься, и уже тебя ждут.

— Ты меня очень обрадовал.

— Думаю. Особо ты не перетрудишься, ибо умные, как обычно, предадут глупых, чтобы таким образом оказать тебе услугу и продаться на службу.

— Ясное дело.

— Если не найдешь меня в «Покорителе», то встретимся в Бадоре или Громбе. Ты приведешь армию, а у меня уже будут для нее какие-нибудь глаза и уши. Пока буду заниматься их поисками, заодно позакрываю разные любопытные глаза, которые не пожелают смотреть для тебя.

— Когда отправляешься?

— Сейчас. Попрощаюсь только с Деленом.

Глорм снова присел и коснулся мохнатого плеча.

— Будь осторожен, брат. Мне очень тоскливо было без тебя.

Большой гадб, которого боялся весь Громбелард, неожиданно перекувырнулся на месте, с молниеносной быстротой ударив в грудь мужчины лапами — но когти ни на мгновение не выдвинулись из подушечек. В следующий миг его уже не было. Сидевший на корточках великан бесшумно рассмеялся, взялся за нос двумя пальцами и какое-то время сидел в такой позе. Потом выпрямился, вздохнул, потянулся и продолжил прерванную прогулку среди плодовых деревьев.

Глорм опасался разговора с Тевеной по крайней мере так, словно она была его матерью, а он — непослушным сорванцом, который здорово набедокурил. Однако эта некрасивая женщина с капризным ртом умела укротить и осадить любого. Многие годы Басергор-Крагдоб мог проявить свое недовольство Армой, мог даже сурово на нее прикрикнуть. Она была лишь его подчиненной. Но в отношении Тевены он позволил себе подобное один-единственный раз. Шли годы, а он до сих пор при воспоминании о том событии чувствовал себя обруганным мальчишкой.

Сейчас он знал, что скажет ему Тевена. Она пришла, потому что он об этом попросил, но было совершенно очевидно, что она думает о предпринятой авантюре.

И тем не менее она ничего не сказала. Вообще ничего, ни слова.

Обильный и вкусный обед имел мало общего со вчерашним ужином, когда все говорили обо всем, обмениваясь шутками и едкими замечаниями. Хозяин не мог избавиться от ощущения вины, что бросает друзей; он поступил правильно и знал об этом, но на самом деле его поступок являлся всего лишь меньшим злом, ибо чьи-то надежды он вынужден был не оправдать — и не оправдал. Алия чувствовала себя в долгу перед своими гостями, хотя ничем не была им обязана. Наконец, сами гости — по крайней мере, главный из них — тоже чувствовали себя скованно, поскольку за прощальным (именно прощальным, увы…) столом не было общего «мы», только «вы» и «мы». Непроходимая граница, разделившая судьбы.

Глорм покинул дом старого друга — дом, которому втайне завидовал — с едва скрываемым облегчением.

Скверная дартанская дорога — собственно, почти тропинка — порой едва маячила среди травы; в этом краю не было хороших трактов, как в Армекте. Большие города связывались дорогами, но до таких деревень, как Делона, добирались по бездорожью. Отряд из четырнадцати всадников распался на группы и группки, рассеялся, из-за чего казался вдвое более многочисленным. Помрачневшая Энита нашла себе подругу в лице молодой телохранительницы Тевены; дартанские искатели приключений держались вместе, доверив слугам опеку над вьючными животными. Во главе отряда ехали два командира — поскольку, хотя никто этого не говорил, с первого мгновения было совершенно ясно, что каждое слово ее благородия значит без малого столько же, сколько слово Басергора-Крагдоба.