Прозрение. Том 1 - Кристиан Бэд

он почитал свято. Я отследил последние перемещения в секторе, и пара-тройка зацепила меня вполне.

Если попрошу комкрыла развеять мои сомнения — вряд ли он откажет. И не развеянным останется тогда только спецоновский след Мериса.

И нечего от меня прятаться, вот так-то.

В стабильном почти настроении я вломился в изолятор… и тут же понял, что это была за «женщина».

Линиаена не очень-то изменилась. Родив двух детей, она осталась угловатой и нескладной, и даже губы не потеряли детскую пухлость. Телом я до сих пор помнил её всю.

Она лежала на кровати, не в капсуле, а значит, угрозы жизни уже не было. Насупленный полуторагодовалый пацан стоял рядом с матерью, вцепившись в край её белой рубашки.

Девочку Лиина держала на руках. Изголовье кровати было приподнято, а эйнитка вполне умеренно бледна, видно, Дерен у нас и в медицинском плане способный.

Уставившись на девушку, слона я заметил лишь краем глаза, но мне хватило: за неширокую спину Вальтера Дерена прятался Брен.

Причинность, говорите? Ну-ну.

Это ж надо вот так переплести события. Линиаена должна была умереть в маленькой деревеньке посреди джунглей. Но Айяна подкинула причинности мои гены, и та не захотела расставаться с ними. В результате Брена потеряли над Джангой, а потом Дерен нашёл его вместе с девушкой.

Айяна получила своё — живую послушницу, искупившую, наверное, какой-то свой грех, и моего прямого потомка по крови. Двойной бонус, как ни крути. Вот же хитрая, что б её дакхи съело.

Стоп. Пацану полтора. Два года и три месяца назад… Я же видел на днях эту дату! Судя по документам, именно тогда Брен написал второй рапорт о переводе на Юг, и его почему-то не завернули, как первый. А ведь должны были завернуть. Ну какой из него «южанин»?

Ну, Айяна, ну мать её, тёмную, вместе с её причинностью!..

Я посмотрел на сына. Белобрысый, крепкий такой кабанчик взирал на блудного отца угрюмо и безо всякого пиетета. Попробуй сунуться к нему — тут же и заорёт.

А вот в три месяца ребёнок ещё плохо различает своих и чужих. Я поулыбался малой, дождался ответной гримаски и протянул руки. Потом ещё поулыбался. Девочка поиграла-поиграла глазами и пошла. Мягкая, теплая, пахнущая молоком и медикаментами. И тут же потянулась обратно к матери. Я отдал.

Губы у Лиины задрожали, и радужка стала влажной. Она держалась, но почти плакала.

— Господин капитан! — закукарекал, выныривая из-за Дерена взволнованный слон. — Господин капитан, её нельзя возвращать на Джангу. Она родом с Кьясны, из эйнитской общины!

То ли я не знаю.

— Не ори, сержант. Тебе мало суток карцера? Заработаешь ещё, — бросил я, почти не глядя на братца. Вот уж у кого на лице шла война эмоций — хоть картину с него пиши…

Лиина смотрела на меня, и я всё читал по её глазам. Она ласкала взглядом моё лицо, косилась на Брена. Она чувствовала. Сердце не обманывало её.

Брен не понимал, что тут и без него тесно. У парня снесло крышу. Хоть и временно, но на этот момент — совершенно. Правильно говорил Мерис: гормональная фаза любви — страшная штука.

— Господин капитан!..

— Ещё на тон ниже… — оборвал я его.

Кабанчик и так уже набычился. Вот если он заорёт — он нас точно перекричит.

— Господин капитан… Мы… То есть я… То есть, мне сказали, что вы…

— Что женщин и детей я глотаю живьём? Обманули. Варю. Что вы суетитесь, сержант? Девушка практически здорова, дальше без вас разберёмся. За вашу самодеятельность карцера, на мой взгляд, достаточно. Или есть возражения?

— Я… Мы… Извините, господин капитан. Понимаете, когда-то у меня был брат. Он погиб здесь, на Юге. Вы немного… Извините, я…

Похожи мы с ним, ага. С погибшим.

Я посмотрел на Лиину. Она кивнула. Слёзы стекали тонкой струйкой и мочили подушку у щеки.

Я тоже кивнул.

Она поняла и протянула мне дочку.

В коридоре я нагнал Дерена.

— Закончишь эту историю. Женщину с детьми переправишь в эйнитскую общину на Кьясне. Бойцу добавишь от меня ещё сутки карцера. Потом отпустишь в увольнение на грунт на две недели, пусть пелёнки постирает.

Дерен посмотрел на меня внимательно — он тоже мог уловить генетическое сходство, не опираясь на внешность. Родство крови читают иначе, чем по чертам лица.

Пришлось уточнить:

— Ты понял меня?

— Да, господин капитан. У вас есть ко мне вопросы по сути инцидента?

— В карцер бы тебя тоже, но ты мне нужен. Распорядись здесь и шагом марш спать! Через два часа полетишь со мной!

— Я, господин капитан, если разрешите… — Дерен захлопал глазами: потерял мысль, но не от лишней вежливости, а от усталости.

— Иди-ка ты спать прямо сейчас, я сам проинструктирую Гармана.

— Ничего, господин капитан, это ерунда, сейчас пройдёт, — Дерен несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. — Должен вам сообщить, что предполагаю, куда улетел генерал Мерис.

Я так и врос в палубу. Ой, что-то вырастет нехорошее из нашего Дерена, если и дальше так пойдёт. Мне, оказывается, ещё свезло, что я был тупой, хоть и ранний. А этот — ещё и догадливый. Надо смотреть, чтобы не пристрелили.

— Он, скорее всего… — Дерен сделал ещё вдох, справился с головокружением и договорил. — Это моё предположение, но всё-таки посмотрите последние сводки по Э-лаю. Мне кажется, это важно.

История одиннадцатая. «Алайский джокер»

Э-лай и окрестности

Генерал Виллим Мерис любил казаться дотошным, но недалёким служакой. О том, что у него с изнанки, мог догадаться лишь тот, кто хоть раз пытался вытащить из старой запруды замшелое бревно.

В цветущей нездоровой воде бревно срастается с соседними корягами густой бородой тины. Вот так и Мерис уже сотню лет обрастал агентами и на своей, и на вражеской территории. И сейчас ему не составляло труда дернуть за нити реальной, а не мифической паутины. Хоть поиски нужного человека и отняли у него несколько драгоценных часов.

До инаугурации Ингваса Имэ оставалось около двух суток, когда безномерная спецоновская эмка состыковалась с красавцем-септимом Содружества — среднетоннажным торговым судном «Дайм», перевозившим йилан и пряности путями чаще всего неправедными.

Хозяин судна, Лэмуэл Стокий, уже покинул корабль, доверив управление узаконенному сыну Элэму.

Именно Элэм имел причудливые и странные связи с алайскими контрабандистами. Он же и угостил генерала Мериса роскошным квальти в пылающих чашах.

А когда генерал покинул гостеприимный «Дайм», на борту по случайности остался один из его бойцов — высокий улыбчивый блондин по фамилии Шэн. Просто забывчивость, ничего личного.

* * *

Когти побелели на закостеневших от ярости пальцах Хаджун-ама.

Мерзавка! Невоспитанная тварь, избалованная разжиревшим отцом! В четырнадцать лет он разрешает ей посещать торм и жевать личи! А теперь хочет купить живую игрушку! Воистину дом Септа превращается