Закат в Лиссабоне - Чингиз Абдуллаев

Дронго подумал, что известная меланхоличность португальцевотчасти как раз вызвана географическим положением страны на карте мира, гдеона, окруженная со всех сторон извечно враждебной Испанией, вынужденаобращаться лицом к Мировому океану, имея в течение последних трехсот лет вкачестве союзника такую страну, как Англия.

История европейских держав, некогда выступавших на первыхролях, а затем превратившихся в небольшие, ничем особо не примечательныестраны, сама по себе достаточно показательна. Распавшаяся австрийская империяГабсбургов выродилась в небольшое государство Австрию, в которой памятникадмиралам в центре ее столицы вызывал лишь насмешки, — Австрия уже не имеласобственного выхода к морю. Страна вынуждена была объявить о своем вечномнейтралитете, и некогда воинственные австрийские генералы стали просто добрыми,милыми старичками, фланирующими по улицам тихой Вены.

Считавшаяся в Средние века ведущей европейской державойШвеция потеряла почти все свои владения в Европе, и после поражения в битве приПолтаве ее экспансия на Восток была остановлена. Постепенно Швеция превратиласьв обычную европейскую страну с таким же вечным нейтралитетом и с гражданами,обладающими всем известным спокойным и мирным нравом. Времена викингов прошлинавсегда. Вместо них появились «шведская модель социализма» и даже «шведскаясемья», как символ свободы и раскрепощенности.

Революция в Нидерландах в конце шестнадцатого века сделалаэту небольшую страну одной из европейских держав, способных даже ксоперничеству с Англией из-за господства на море. Но уже через несколько вековНидерланды становятся вассальными владениями Наполеона, а затем превращаются вскромное государство, которое более всего известно тюльпанами, свободныминравами и трудолюбием своих граждан, отвоевывающих у моря каждый сантиметрсуши.

Однако некоторые страны в силу своего географического,исторического и культурного наследия так и не смогли смириться с отведенной имнезначительной ролью в Европе. Даже проигравшая две мировые войны ирасчлененная Германия не превращалась во второстепенную державу, несмотря навсе усилия победителей. Даже потерявшая мировую империю и сжавшаяся до границодного государства Великобритания не стала страной, оторванной от Европы ивытесненной из мировой политики. Даже уступившая первенство английскому языку,постепенно вытеснившему французский с первой позиции в мире, Франция незахотела ни в чем другом уступать своей извечной соседке на другой сторонеЛа-Манша. Не довольствуясь лишь неоспоримым лидерством в мировой моде, этаобладающая бесценным культурным и историческим наследием страна тоже несогласилась оставаться рядовым европейским государством без амбиций. Совсемдругое дело — Португалия. Потеряв все свои завоевания и превратившись вмаленькую бедную страну на краю Европы, она обрекла своих жителей лишь наострые переживания по поводу несправедливостей судьбы. Воспоминания с прежнемвеличии, когда небольшая метрополия владела почти половиной земного шара,продолжали жить в сознании каждого поколения португальцев. Ведь именнопортугалец Васко да Гама открыл европейцам новый путь в Азию, обогнув Африку, иименно португалец Магеллан, пусть даже и на испанских кораблях, совершил первоев истории человечества кругосветное путешествие. И хотя в Севилье, куда пришелединственно уцелевший от этой экспедиции корабль, стоит памятник капитану дельКано, португальцы всегда помнили, что этот подвиг совершил их земляк.

Автобус остановился на стоянке перед отелем, и делегатыначали выходить, весело обсуждая предстоящий ужин. Кобден покинул салон однимиз первых. Дронго, выйдя сам, снова помог спуститься женщинам, постаравшись приэтом встать так, чтобы его макушка не была видна сверху. Зулмира, спускаясь,взглянула на него и насмешливо спросила:

— Как вам понравился ваш спутник?

— Он очаровательный и приятный человек, — попыталсяулыбнуться Дронго.

Боль в голове стала просто нестерпимой. «Кажется,последствия удара будут еще долго сказываться», — подумал он и протянул рукушедшей следом Эстелле. Тонкие прохладные пальцы коснулись руки Дронго. Эстелласочувствующе подмигнула ему, она виделa, как ее подруга все время смеется надДронго. Втроем они направились в сторону отеля. Дронго пришлось улыбаться,отвечая на вопросы. Но тут к ним подошла Луиза и обратилась к обеим женщинам напортугальском языке. После чего они поспешили в отель впереди всех прибывших.Россетти громко разглагольствовал, что этот отель часть итальянской истории.Дронго шел не спеша, намеренно отставая основной группы, заметив, что Кобденуже давно вошел в отель. А еще он заметил, то за ним самим внимательнонаблюдает Чжан Цзинь. Но голова разболелась до такой степени, что Дронго былоне до китайца, один раз он даже пошатнулся. К нему подошел «Пьеро».

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, с тревогой глядя наДронго. — Мне кажется, вам лучше вернуться к себе.

— Иногда и мне так кажется, — пробормотал, морщась от болиДронго. — Что там с нашим вьетнамцем?

— Его пока не нашли. Нет в номере.

— Если мы его упустили, это будет моя последняя операция вжизни. Мне больше не доверят ловить даже мышей, — заметил Дронго.

— А меня в лучшем случае переведут читать лекции нашимстудентам, — в тон ему заявил напарник, — если вообще оставят в разведке. Никтоне поверит, что, имея в своих руках столь важного свидетеля, я позволил егоубить и не узнал, кто стрелял. Да еще дал им шанс едва не убить вас. Менянаверняка выгонят из органов даже без пенсии.

— «Приятная» перспектива, — согласился Дронго. — Тогдавыходит, что вся операция группы «Сервала» была придумана только для того, чтобыударить меня по голове. Вы в это верите?

— Не очень.

— И я не верю. Их было двое, акция явно спланирована. Онидолжны были меня похитить и узнать нужные сведения. Пистолет с глушителем ясноуказывает, что они сделали бы со мной после этого.

— И мы вспугнули «Сервала», — закончил «Пьеро». Онобернулся. Следом за ними, отставая на несколько шагов, двигался Чжан Цзинь.Было заметно, что он  пытается вслушиваться в их разговор, хотя они говорили нарусском.

— Он понимает, — не разжимая губ, произнес «Пьеро» ипоспешил уйти вперед.

Не следовало допускать, чтобы кто-то слышал, что он говоритпо-русски. Трудно было бы объяснить, откуда южноамериканский врач РаульБельграно так хорошо знает русский язык. А вот Дронго мог не скрывать своегознания. В конце концов, в Баку даже после обретения независимости не закрывалишкол и университетов на русском языке. Единственной страной, транслирующей трироссийских телевизионных канала в полном объеме и экспортирующей все основныероссийские издания, оказалась его родина. В Азербайджане русский языктрадиционно считался вторым основным, и здесь невозможно было найти человека,не умеющего говорить на этом языке. Дронго замедлил шаг и позволил китайцупоравняться с ним.