Только не для взрослых - Ида Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Настина замена.
Эта новость мне не понравилась, и было ясно, что Насте она понравится еще меньше.
После четвертой елки, проведенной в торговом центре, она, выступая, больше не стеснялась, слова не забывала и держалась совершенно раскованно. Со стороны – настоящая Снегурочка. Милая, улыбчивая, зажигательная. Весело играла с детьми и даже в одном месте пела. Ее фото с Дедом Морозом стали живыми и разнообразными. Она научилась позировать. И столь веселой прежде я Настю не видела.
– Рыжая Снегурочка – это почти как Снегурочка-афроамериканка, – сказала я Лёхе.
– Это вы про меня? – звонко выкрикнула Зоя.
Амелин прикрыл глаза ладонью.
– Ага, – ответила я, немного разозлившись. – На месте детей я бы в тебя не поверила.
Зоя босиком, в тонких эластичных колготках быстро вошла на кухню. На ней была коричневая расклешенная юбка ниже колен и объемный зеленый свитер.
– Я бы тоже в себя не поверила, но Лёха сказал: «Выручай», а я уже в прошлый раз отказалась.
– Цени, что я тебе первой предложил. – Лёха подставил ей щеку для поцелуя.
Она торопливо чмокнула его и оглядела стол с пустыми тарелками:
– А что у вас к чаю?
Но к чаю ничего не оказалось, и Тифон вызвался сходить в магазин. Зоя стала отказываться, однако он все равно ушел.
Следом собрались и мы с Амелиным.
– Не понимаю, что он с ней так носится, – сказала я, когда мы уже вышли на улицу. – Строит из себя принцессу.
Амелин укоризненно покачал головой.
– Я тебе сейчас кое-что скажу. – Он осторожно взял меня за руку. – Только, пожалуйста, не обижайся. Просто знай, что я тебя люблю даже такой.
– Даже какой? – Я попыталась высвободиться, но он был настроен игриво.
– Любой люблю. Только сейчас у тебя это опять.
– Что опять?
– То, о чем ты просила говорить, когда это происходит.
Выдернув руку, я остановилась, и несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза.
На его лице под капюшоном двигались тени.
– Зоя ничего из себя не строит. Ты просто ревнуешь.
– Что? – Я не поверила своим ушам. – Думаешь, я не понимаю, с чего это ты вдруг согласился туда пойти? Уж точно не потому, что ты такой дружелюбный и компанейский. Проверяешь меня, да? Наблюдаешь: что я скажу, как посмотрю. Типа испытание, да? И после этого заявляешь, что «опять» у меня?
Развернувшись, я зашагала дальше. Он поспешил догнать:
– Это я не тебя проверял, а себя. Хотел убедиться, что больше не переживаю по этому поводу так, как раньше.
– Ну и?..
– Переживаю, но вроде уже лучше. Хотя то, что ты злишься на Зою…
Мне пришлось снова притормозить. Во время разговора с Амелиным всегда нужно было оставаться начеку и следить за его мимикой. Одна и та же фраза могла означать совершенно разное.
– Я тебе сто раз говорила, что ревность – это самое бессмысленное переживание на свете. Либо тебя любят, либо нет. А если не любят, то никакой ревностью этого не исправить.
– Ошибаешься, – неожиданно твердо, будто ставя диагноз, произнес он. – Ты просто ничего по-настоящему не теряла.
– Неправда! Когда ты ушел из «Хризолита», у меня случилась паническая атака, и я чуть не задохнулась. По-настоящему! Я! Я, Амелин, чуть не умерла – не метафорически, а по правде. Физически. Как ты вообще мог со мной так поступить?
Эти слова возымели просто магическое действие. Он словно выдохнул переполнявшую его тревогу в виде облачка пара и прислонился лбом к моему лбу так, что оба его глаза слились в один.
– Ты же знаешь, что я сделал это ради тебя. Чтобы тебе было проще. И легче.
– Легче что?
– Легче выбрать кого-то лучше меня. – Он чуть наклонил голову, и один глаз разъехался на два асимметричных. – Я очень старался поступить благородно. Это ведь так называется?
Я почувствовала, как пульсирует его сердце. Этот разговор в различных интерпретациях на протяжении всей осени мы повторили уже много раз. Но Амелин до сих пор никак не мог окончательно успокоиться.
– И как я должна была об этом узнать? Если не считать выходку в душе, ты не устроил ни одной душераздирающей сцены. – Я отодвинулась.
Из-за перекошенных, как на картинах Шагала, глаз начинала кружиться голова.
– Я пытался быть, как ты говоришь, нормальным.
Он взял меня за руку и засунул ее в карман своего пальто, но в ту же секунду мои пальцы нащупали нечто металлическое и очень холодное. Потянув, я выудила оттуда Лёхины наручники.
– Нормальным?
– Это не я. – Он рассмеялся, явно не ожидая их увидеть. – Клянусь. Хочешь, отнесу назад?
– Ладно. – Я взяла его под руку и повела в сторону метро. – Если скажешь, что ты увидел на картине, можешь оставить эту игрушку себе.
– Нет, пожалуйста, загадай другое условие.
– Это что-то стыдное?
– Для меня – да.
– Тогда я тем более хочу знать.
– А вдруг это очень сильно стыдное?
– Чем стыднее, тем любопытнее.
– Ты жестокая и совсем меня не жалеешь.
– Ни капли. К нам сегодня психолог на общагу приходила. Рассказывала, что люди, подвергшиеся в детстве насилию, склонны к виктимному поведению и мазохизму.
– Так я и знал. Мила говорила, что ты только изображаешь святошу.
– Сердце матери, Амелин, не обманешь.
Он снова достал наручники и многозначительно покачал их на пальце.
– Еще немного – и ты вынудишь меня ими воспользоваться.
Наша шутливая перепалка грозила вот-вот перерасти в очередную маленькую баталию, как неожиданно Амелин сдался.
– Ладно. Ты имеешь право знать обо мне все. Но я тебя предупреждал. – Он немного помедлил, решаясь. – Это деньги. На картине со счастьем я, Тоня, увидел деньги. Представляешь, какая я, оказывается, посредственность и какое у меня ничтожное счастье. Это, наверное, самое стыдное, что я узнал о себе за всю жизнь.
– Глупости. Что в этом стыдного? Всем людям нужны деньги, а тебе особенно.
– Но счастье! Оно никак не может измеряться деньгами. Это же очевидно.
– Картине лучше знать.
– Может, они все-таки ошибаются, эти картины?
– Не ошибаются. Просто все остальное для счастья у тебя уже есть.
Глава 14
Никита
Сначала я решил позвать Настю к Лёхе на дачу, куда он нас с Тифом возил прошлой осенью.
Большой уютный загородный дом. Лёхины родители уезжали оттуда в ноябре и до весны не появлялись, поэтому Лёха постоянно приглашал туда своих подружек.
Подумал, что было бы здорово, если бы мы с ней поехали вдвоем. Пожарили бы шашлыки, погрелись у камина и погуляли по заснеженному лесу. Могли бы