Только не для взрослых - Ида Мартин

телефонов и Интернета, без возможности все время оставаться на связи, обмениваться впечатлениями, новостями, голосовыми сообщениями, картинками, писать друг другу забавные глупости и придумывать локальные мемы.

Когда-то давно влюбленные довольствовались письмами, идущими до адресата по несколько месяцев. Что же это была за любовь?

Но ведь она была и, наверное, до сих пор есть, просто я о таком ничего не знаю. Потому что, как по мне, любить – означает быть чем-то общим и абсолютно неразделимым, как бурлящий химический сосуд, в котором не прекращаются реакции: тепловыделения, энергообмена, замещения и восстановления.

Любовь – это когда, встретившись в половине седьмого вечера в метро, можно не спрашивать «Как прошел день?» и не интересоваться настроением, а начать разговор так, будто с самого утра вы не расставались ни на минуту.

Подошел поезд. Мы впихнулись в вагон. Духота стояла невыносимая. Пахло влагой, потом, грязью и усталостью.

– Я сегодня из десяти заданий только семь успела сделать. И два с такими тупыми ошибками, что Андрей Олегович посмеялся надо мной и я разорвала вообще все на мелкие клочки. Не сдержалась.

– А он что?

– Да ничего, попросил их собрать и больше не приходить в таком настроении, а то он меня боится.

– Отлично его понимаю. – Амелин достал наушники, протянул один мне: – Хочешь?

Я взяла, и мы стали слушать «Космонавтов нет», но на словах «Я тебя отпускаю в прошлое» музыка булькнула, стихла, а потом снова продолжилась.

Амелин достал телефон. На экране висело сообщение:

«Лида: „Что ты решил?“»

Мы переглянулись.

– Кто такая Лида?

– Та девчонка, которая хотела оставить меня у себя дома, когда за город ездили. Помнишь, я тебе рассказывал?

– И что же ты должен решить?

– Зовет в гости.

– Понятно. А ты?

– Я ничего. Думаю, как аккуратнее объяснить, что это невозможно.

– Тебе приятно, что она влюбилась в тебя?

– Всем приятно, когда в них влюбляются.

– А вот и нет. Я терпеть не могу такое. Ужасно оправдываться за то, что не можешь ответить взаимностью.

– В меня в восьмом классе влюбилась девочка из параллели. Это было очень странно. Я проучиться в той школе успел всего пару месяцев, а она приходила на переменах к нашему классу, вставала у стены и просто смотрела. Я делал вид, что не замечаю, но мне было приятно, хотя она была совсем несимпатичная.

– Все с тобой ясно. Тогда поезжай.

– Вот глупенькая. – Он прижал мою голову к себе, и оставшуюся дорогу мы просто слушали музыку.

Так же молча вышли на его станции, дошли до лестницы и успели подняться примерно до середины, как вдруг передо мной возник человек.

Я прямо-таки врезалась в него. Шла вся в музыке и мыслях об этой Лиде. И тут зеленая куртка милитари перед глазами. Я так резко отшатнулась, что чуть не опрокинулась назад. Хорошо, Амелин успел подхватить, а тот, в кого я чуть не врезалась, крепко сжал мой локоть с другой стороны. Я подняла глаза и обомлела.

Уж кого-кого, а Тифона я меньше всего ожидала увидеть. По идее, он был в армии, и Лёха иногда передавал от него приветы.

– Здоров. – Тифон, довольный произведенным эффектом, широко заулыбался.

Амелин растерянно пожал ему протянутую ладонь:

– Неожиданно.

– Сам до сих пор поверить не могу.

– Короче, пацаны. – К нам подлетел Лёха.

Правую руку он почему-то держал в кармане, но левой жестикулировал активно.

– Вам туда лучше не ходить сейчас. Честно. Там полный трындец. Сами еле ноги унесли.

– Привет. – Из-за плеча раздался голос Никиты.

Мы все стояли посередине лестницы, и людям приходилось нас обходить.

– Последние пару недель там такое постоянно, – сказал Амелин.

– Но не такое. – Тифон многозначительно усмехнулся. – В общем, если не хотите попасть под горячую руку, к Тёме лучше пока не суйтесь.

Лёха развернул Амелина за плечи:

– Поехали с нами.

– А вы куда? – спросила я.

– Куда-куда? К Тифу, конечно.

– А Тиф не против? – спросил Тифон.

– Да забей, – отмахнулся Лёха. – Его обычно никто не спрашивает. К нему все просто так приходят.

– Я тебе сейчас дам «так». – Тифон ухватил Лёху за шкирку и сделал вид, будто собирается спустить с лестницы.

Но тут подошел поезд и все помчались к нему.

Влетели и заполнили собой все пространство. Громкие разговоры, тычки, смех. Скучать с этими ребятами никогда не приходилось. Понятное дело, катализатором был Лёха, рядом с ним и серьезный Тифон, и благообразный Никита становились оболтусами. Сейчас парни были страшно взбудоражены, и весь вагон слушал их реплики.

– Даже не парься, – кинул Лёха Тифону. – Я когда с Шиловой попал, шаг в сторону не мог ступить.

– Надо было тебе бандану надевать, – сказал Никита. – Тогда бы не запалили.

– Да чего уж теперь. – Тифон тяжело вздохнул. – Обидно, пипец. Но я все равно этих конченых потом выцеплю. Я же злопамятный.

– Да ну, шваль, – поморщился Лёха.

– Ясное дело, шваль, но ситуация вышла беспонтовая.

Поезд качнулся, Лёха по инерции вскинул руку, чтобы удержаться за поручень, и тут что-то громко звякнуло о металл. Я не поверила своим глазам.

На Лёхином правом запястье болтались наручники.

Лица пассажиров вытянулись. Тифон и Никита заржали в голос. Лёха ойкнул, но, сообразив, что уже засветился, руку не убрал.

– И что? – выдал он, обращаясь ко всему вагону. – Каждый имеет право на самовыражение.

Амелин потянулся ко второму браслету и сделал вид, что собирается пристегнуть его к поручню. Лёха в ужасе отшатнулся:

– Ошалел?!

– Где взял? – заинтересовался Амелин.

– Еле вырвался от сексуальной маньячки, – с гордостью объявил окружающим Лёха.

Поезд остановился на моей станции, а мы с Амелиным так и не обсудили, что делать дальше.

– Дай посмотреть, – попросил Амелин. – Я настоящие ни разу не видел. Тяжелые?

– Ага, – кивнул Лёха. – Но руками все равно не трогать, пока не сниму. Знаю я вас, шутников.

Дернув Амелина за рукав, я кивком указала на раскрывшиеся двери.

– Разве мы не поедем к ребятам? – простодушно спросил он.

Я была удивлена:

– Заметь, не я это предложила.

Из-за того, что Костик думал, будто я влюблена в Тифона, он мог начать ревновать даже при одном упоминании о нем. Теперь же сам предложил пойти к нему домой, и это настораживало.

Тысячу раз я убеждала его, что никакой любви нет, однако восхищения Тифоном не скрывала никогда. Было в нем то, чего я не встречала ни в ком из знакомых парней: твердая, безоговорочная внутренняя сила. Такая, что от одного взгляда возникала дрожь в коленях и казалось, будто ты уже опрокинут на лопатки. Он был неразговорчив, прямолинеен и решителен. А тело его выглядело как картинка из Интернета: