Трепет намерения - Энтони Берджесс

— …залезать под юбку,—добавил Алан.

— Иногда.

— Почему вы решили признаться—спросила Клара.

— Раньше или позже он бы все равно признался. По крайней мере—мне. Поскольку знал, что я все знаю. Выходит, вы отдаете свою судьбу в наши руки?

— В каком-то смысле, да. Мне нужна помощь. Теодореску сообщил обо мне советским властям, теперь легенда поможет, как мертвому припарки. За кого бы я себя ни выдал, они безошибочно найдут меня по несмываемому пятну на теле.

— Что за пятно? Родинка?—спросила Клара.

— Скорее, уродинка. Клеймо приговоренного к смерти. В свое время мне жестоко прижгли кожу. Эх, сколько у меня было таких приключений,—скромно добавил Хильер и съел бутерброд с огурцом.

— Подождите,—произнес Алан. Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор.—Никого, — сказал он, садясь на место.—Что за легкомыслие? Вы уверены, что каюта не прослушивается?

— Да, совершенно уверен, но сейчас не до этого. Мне необходимо сойти в Ярылыке. Следовательно, надо что-то придумать. Ведь меня уже ждут. И к тому же знают, что я знаю, что меня ждут. Меня будут искать среди пассажиров, там не допускают, что я попытаюсь сойти на берег. Знают, что я не дурак, но с другой стороны, знают, что я знаю, что и они не дураки. На корабле мне оставаться опасно, поэтому я сойду на берег.

— Но они тоже это понимают. Получается, что они все время на шаг впереди,—сказал Алан. — Что касается Теодореску, то я ему никогда не доверял. Что-то в нем не то. Хорош кораблик—одни шпионы.

— Ну, не преувеличивай.

— Кстати, есть одна вещь, которую мы до сих пор не выяснили,—сказал Алан.—На кого вы работаете? Откуда мы знаем, что вы наш шпион? А вдруг наши скрываются под видом врагов, которые вам угрожают? Или под видом милиционеров. За кого они себя выдают—неважно.

Он взял предложенное пирожное.

— Может быть, вы пытаетесь сбежать в Россию с секретной информацией и кто-то из наших собирается пробраться на корабль, чтобы убрать вас?

— Слишком сложно. Теоретически все это, конечно, можно раскручивать по спирали, поднимаясь все выше, пока на самом верху противоположности не сольются воедино, однако на практике происходит совсем иное. В Ярылыке проходит научный симпозиум, в котором участвует один британский ученый—по странному совпадению мы с ним когда-то вместе учились,—и мне поручено доставить его на нашем корабле в Англию. Так что в жизни все проще. Шпионаж здесь ни при чем.

Медленно жуя пирожные, брат с сестрой обдумывали то, что они услышали. Глаза Клары мягко светились, глаза Алана сверкали огнем. Он спросил:

— Чем мы можем помочь?

— Значит, вы мне верите?

Клара решительно кивнула. Алан же нарочито небрежно бросил:

— Верим, верим. По что мы должны делать?

— Я хочу, чтобы ты,—Хильер строго посмотрел на Алана,—прекратил кричать на каждом углу, что я шпион, — даже если заметишь в моем поведении нечто странное. Если мои действия вызовут у кого-то подозрения, то в твою задачу входит немедленно их рассеять. Я хочу, чтобы вы оба были рядом, когда я попытаюсь сделать то, что должен сделать, а именно сойти на берег. Возможно, вам придется отвлекать внимание. Я еще не знаю, каким способом вы мне сможете помочь. Но уверен, что ты, мой мальчик, способен придумать самые невероятные способы.

— Вы как будто цитируете одну из моих книжек,—нервно хихикнула Клара.—Самые невероятные способы. Там, кажется, речь шла об Аргентине. Удлинители, насадки с пупырышками и все такое.

— Ты можешь хоть на минуту забыть о сексе!—воскликнул Алан.—Мы же обсуждаем серьезные вещи.

— Совсем забывать о сексе не следует,—сказал Хильер.—Клара, вы очень красивая девушка.—Клара кокетливо улыбнулась. Алан вытянул губы и присвистнул.—Если понадобится, надо это использовать, чтобы отвлечь их внимание каким-нибудь томным взглядов или соблазнительной улыбкой. Не мне вас учить.

— В моих книжках об этом ничего не сказано,—произнесла она хмуро.

— Не сомневаюсь. Там обольщение—пройденный этап.

— Вы будете вооружены?—спросил Алан.

— В этом нет необходимости. К тому же, как ты знаешь, наш общий приятель Теодореску стащил мой пистолет.

— Я не знал,

. — Как бы то ни было, в таких делах пистолет—всего лишь талисман. И лучше его не вынимать: обязательно пристрелят—либо после твоего первого выстрела, либо—до.

— Либидо[105],—откликнулась Клара.

— Не обязательно,—сказал Алан. Продолжая обдумывать слова Хильера, они взяли еще по пирожному. Наконец-то проснулся аппетит.

— Хорошо,—сказал Алан,—что еще мы можем сделать?

— Вам поручается так называемый «прощальный привет». Если я не вернусь на корабль, вы должны будете телеграфировать об этом в Лондон.

Он протянул листок бумаги.

Алан нахмурился и шепотом прочел:

— «Литера. Председателю правления». Куцый адресок.

— Не волнуйся, этого достаточно.

— «Контакт разомкнут. Джаггер». Гм. И как это понимать?

— Как мой провал.

— Смерть?—робко спросила Клара.—Это значит, что вас убили?

— Это значит, что я провалился—и ничего больше. Но большего и не требуется. Возможно, они пошлют кого-нибудь мне на помощь. А еще это значит, что мое досье закрывается. Впрочем, я выполняю сейчас свое последнее задание. Поэтому не думаю, что они так уж станут из-за меня убиваться.

— Ну и жизнь,—проговорил Алан так, словно речь шла о его жизни.

— Я сам ее выбрал.

— Зачем?—спросила Клара.—Агенты, разведчики, контрразведчики, секретные виды оружия, мрачные подвалы, промывка мозгов—зачем все это?

— Вы когда-нибудь задумывались над тем, что такое подлинная реальность? Что находится выше феноменов окружающей нас реальности? Что находится даже выше Бога?

— Выше Бога, по определению, нет ничего,—сказал Алан.

— Выше Бога—идея Бога, а в идее Бога заложена идея анти-Бога. Подлинная реальность—это дуализм, это состязание двух игроков. Мы—мои коллеги и наши коллеги с той стороны—как раз и являемся отражением этого состязания. Впрочем, отражением довольно бледным. Прежде оно было значительно ярче: тогда каждая из сторон олицетворяла собой то, что принято называть добром и злом. Игра была жестче и интереснее, соперник не находился по другую сторону сетки или линии. Его не надо было отличать по форме, цвету кожи, расе, языку или приверженности той или иной историко-географической абстракции. Но поскольку сегодня мы не верим в добро и зло, то остается лишь продолжать эту глупую, бесцельную игру.